Говорят, Бог создал землю, всё остальное на ней —
строители. Но если первому на созидание потребовались
неделя, то последним на развитие
производительных сил Восточной Сибири —
несколько десятилетий.

!I1! Наверное, не всё, что мы понастроили в Приангарье,
пошло ему на пользу. И всё же признаем факт: наши отцы
и деды превратили Восточную Сибирь из таёжной в
индустриальную. И строили они на высокой
цивилизованной основе, удовлетворяя запросы и
потребности региона в промышленных, жилых и социальных
объектах.

У истоков этих новостроек стояли люди неординарные.
Имена начальника «Ангарагэсстроя» Андрея Бочкина, руководителя
«Братскгэсстроя» Ивана Наймушина, бригадира
Усть-Илимской ГЭС Михаила Васильева, десятков других
гидростроителей известны всей стране. На строительстве
ИГЭС прошла своё становление целая плеяда энергетиков
и гидростроителей, которые в дальнейшем принимали
участие в возведении таких гигантов промышленности,
как Братская, Усть-Илимская, Красноярская ГЭС, КАМАЗ и
др. Специалисты её успешно работали в
Монголии, Вьетнаме, Сирии, Иране, Анголе… И везде
получали высокую оценку за свой труд. 349 рабочих, ИТР
и служащих были удостоены высоких наград Родины, а 140
фамилий героев труда увековечены на бронзовой
мемориальной доске, что украшает здание ГЭС.

На их примере воспитывались и продолжают воспитываться
последующие поколения строителей и энергетиков, многим
из которых присущи то же отношение к делу,
ответственность и преданность профессии. Благодаря им
уникальный ангарский комплекс из года в год
подтверждает свою высокую эффективность и надёжность.

В этом лишний раз убеждаешься, знакомясь с
работой первенца Ангарского каскада, турбины которого
без малого полвека превращают энергию воды Байкала в могучую
силу. Первые агрегаты ГЭС поставлены под
нагрузку в далёком 1956-м, а в сентябре 1958-го
станция достигла своей проектной мощности — 662,4
мгВт.

Иркутская гидростанция явилась первым звеном
Ангаро-Енисейского каскада ГЭС, открыла новую веху в
электрификации страны, сделала профессию энергетика
уважаемой и почитаемой в стране.

Первая и уникальная

— Первая — понятно, а почему уникальная? — спросит
любознательный читаталь. Уникальность Иркутской ГЭС в
том, что это практически единственный источник,
который может подхватить необходимую электрическую
нагрузку для энергоснабжения города Иркутска в случае
отказа питающих линий со стороны Братска.

В нашем так называемом Иркутско-Черемховском
промышленном районе по сути свободных мощностей нет.
Имеется Ново-Иркутская ТЭЦ, есть ТЭЦ-1, ТЭЦ-9 и ТЭЦ-10
в Ангарске, ТЭЦ-12 в Черемхове, которые и обеспечивают
потребителей района энергией и теплом. Работают они
либо в заданном базовом режиме, либо под полной
нагрузкой. Этого для потребителей
недостаточно. Требуется солидная подпитка Братской
ГЭС, которая и подаётся по ЛЭП-500.

Так вот, если на этой самой ЛЭП произойдёт что-то
непредвиденное (бывают вынужденные аварийные
ситуации), то восполнить недостаток, возникший
дефицит, кроме Иркутской ГЭС, некому. Для подобных
случаев имеется так называемый вращающийся резерв.
Установленная мощность Иркутской ГЭС — 662 мгВт.
Однако в таком режиме она работает лишь в паводковый
период (лето-осень), всё остальное время — в режиме
базовой нагрузки, которая меньше максимальной мощности
(400-500 мгВт). То есть агрегаты загружены не
полностью. Вот этот запас в 150-160 мгВт и есть так
называемый вращающийся резерв.

— А не проще ли остановить 1-2 агрегата, чем
«крутить» их полузагруженными? — поинтересовались мы у
энергетиков.

Оказывается, не так всё просто. Дело в том, что для
запуска машины из резерва потребуется какое-то время.
Небольшое, в отличие от тепловых станций, где и
котёл надо раскочегарить, и турбогенератор
запустить. На ГЭС, чтобы раскрутить резервный агрегат,
включить его в сеть и поднять нагрузку, достаточно
одной минуты. Но эта минута очень дорого стоит:
отключатся серьёзные потребители, остановятся
предприятия, конвейерные линии… У алюминщиков, к
примеру, сразу нарушается технологическая цепочка, что
неминуемо ведёт к браку. А представьте такое
отключение в клинике, когда идёт операция. Пациент
лишь на минуту остаётся в темноте, но он уже никогда
из неё не выйдет!

Не допустить всего этого и призвана Иркутская ГЭС.
В случае провала мощностей на ЛЭП-500
она незамедлительно подхватывает пиковый режим.
Установленная в стенах станции телемеханика
автоматически в сотые доли секунды подхватит
недостающую мощность и будет поддерживать её вплоть
до восстановления повреждений и включения ЛЭП в линию.
Никто из потребителей даже не заметит этого провала,
так как человеческий глаз не воспринимает этих долей
секунды, когда происходит отключение и восстанавливается
нормальный режим. В вашем доме или офисе даже
телевизор с компьютером не успеют выключиться.

Но кто и как следит, поддерживает этот
пиковый режим, программирует и контролирует работу
автоматики и телемеханики? Повседневной работы
обслуживающего персонала станции мы не видим. Ездим по
трёхкилометровой стреле-дамбе, любуемся зеркалом
водохранилища, не обращая внимания на
крохотное здание станции, что прилепилось к телу
плотины. И мало кто знает, что внизу —
целый лабиринт коридоров и помещений, в которых
сосредоточены сердце и мозг станции. Их работу
обеспечивают полторы сотни специалистов. Кто они,
как попали за эти стены?

Кузница кадров российской энергетики

— Разные люди, — разводили руками беседовавшие с нами
энергетики. — Одно можем сказать: всё это принято
нами как эстафетная палочка — из рук в руки.

Хорошо, что принимать было что и было от кого. В своё
время ИГЭС собирала специалистов, как в той поговорке:
«с миру по ниточке, с бору по сосенке». Главный
инженер Алексей Богун-Добровольский, супруги Калёновы
(Вадим — начальник гидроцеха, Антонина — инженер
технадзора) и супруги Пчёлкины (Валентина — начальник
лаборатории, Георгий — дежурный инженер) прибыли с
Нижне-Свирской ГЭС. Несколько опытных
специалистов были переведены с гидростанций
Ленинградской энергосистемы…
Но большая часть коллектива эксплуатационников
комплектовалась выпускниками энерго- и политехнических
вузов Иванова, Томска, Киева… Можно сказать, со
всего Союза ехали в Иркутск выпускники вузов. Принимали
ребят инициативных, с хорошим багажом знаний.
Вместе с опытными специалистами молодёжь изучала
сооружения, следила за качеством строительно-монтажных
работ, принимала законченные объекты. Отдел
технического надзора возглавлял Лев Спиридонович
Беляев, позже ставший начальником техотдела ИГЭС, а
затем и зам.директора Сибирского энергетического
института, заслуженным деятелем науки, академиком
Международной энергетической академии.

!I2! Многие, ставшие впоследствии известными и почитаемыми
энергетиками, начинали здесь свои трудовые биографии,
а затем несли опыт и знания на другие великие стройки.
К примеру, больше 20 эксплуатационников уехали в
Заполярье на строительство Усть-Хантайской ГЭС. Среди
них оказался и нынешний директор гидростанции Олег
Панкратов.

— Четыре года провёл я на монтаже и эксплуатации семи
агрегатов станции, — рассказывает Олег Иванович. —
Потом была Усть-Илимская, где провёл 18 лет и
участвовал в монтаже и эксплуатации всех 16 агрегатов.
В общем, откуда начинал в 1969 году, туда и вернулся.

Интересно, что Олег Иванович энергетиком быть не
помышлял. Школу окончил в Хабаровске, где служил его
прошедший три войны отец. Практиковавшееся в те годы
производственное обучение привело ученика старших
классов на обогатительную фабрику, где и устроился
электриком. Сдал экзамены в школе и одновременно
получил свидельство электрика третьего разряда. Куда
дальше? Поступил в Хабаровский политехнический, но так
как там не было специальности «Электрические станции»,
перевёлся в Иркутский. Получил диплом и отправился на
Иркутскую ГЭС. Прошёл он все ступени служебной лестницы и
считает такую постановку разумной и справедливой.

— Требования ко всем под стать задаче: оборудование
должно работать либо в заданном режиме, либо в
ожидании подхвата возникающих провалов, — говорит
Панкратов. — Значит, оно должно быть либо включено, либо
готово включиться в любой момент.

Обеспечить подобную готовность могут лишь зрелые
специалисты, имеющие не только необходимые знания, но
и опыт. Тут, кроме желания, нужны ещё и мастерство,
настойчивость, творческое вдохновение. Поэтому
требования к персоналу весьма жёсткие. Не случайно,
наверное, ИГЭС была и остаётся базовым
предприятием для подготовки молодых специалистов,
которые заканчивают ИрГТУ по специальности
«Электрические станции». Здесь они проходят
преддипломную практику, а после защиты устраиваются на
работу. При этом, как правило, на рабочие должности.

— Чтобы стать инженером не по диплому, а по работе,
необходимо год-два поползать с ключом и отвёрткой по
узлам и агрегатам электротехнического оборудования,
пощупать всё своими руками и переварить в голове,-
убеждён Олег Иванович.

Вот такой здесь цикл подготовки. И касается он не
только ИТР, но и рабочих тоже. Просто так с улицы сюда
не попасть. Приходят ребята из спецучилищ или других
родственных предприятий и обучаются как бы заново.
Каждый проходит курс индивидуально-бригадного обучения
и, пока не сдаст экзамен (бывает, по нескольку заходов
делают), к самостоятельной работе не допускается. С
каким бы разрядом ни поступил, до года будет ходить в
учениках.

И немудрено при такой ответствености. Не
дотянул какой-то контакт, болт, неверно отрегулировал
выключатель — жди аварии, которая может привести к
серьёзным последствиям, повреждениям оборудования.

— Мне особо импонирует, что в нашем кругу не услышишь
слов «не могу» или «не умею». Раз ты здесь — должен всё
знать, уметь и делать.

Это говорит мастер машинного цеха Валерий Софьин.
Почти два десятка лет трудится он на станции. Начинал
слесарем после окончания энергостроительного
техникума, был дежурным машинистом, затем два года
провёл в Анголе на эксплуатации гидростанции Кванза,
последние несколько лет работает мастером в машинном
цехе.

Застали мы его за небольшим столиком, заваленным
какими-то схемами, чертежами, инструкциями.

— Над чем голову ломаешь, Валерий Фёдорович? — решили
мы подшутить, подходя к столику мастера. — Крутится
рабочее колесо турбины — и пусть себе крутится.
Перестанет — новое поставишь, и вся недолга.

— Это за рубежом, в той же Анголе можно так, —
улыбнулся в ответ Софьин. — У нас же критерии другие:
профилактика, капитальный ремонт, реконструкция…

Поправки к программе

Иркутская ГЭС проектировалась и строилась в далёкие
50-е годы, когда уровень и техники, и технологии был
намного ниже сегодняшних. Изготовленное тогда
оборудование рассчитывалось на 20-25 лет. На данный
момент оно отслужило два полных срока. Заменить его
требовалось ещё в 80-х. Помешала перестройка, а
затем и реформы с их несуразной налоговой политикой
и катастрофической нехваткой средств. В 93-м на ИГЭС
была составлена программа технического перевооружения.
К сожалению, выполнена она была далеко не в полном
объёме. Пришлось разрабатывать новую, которая
рассчитана до 2010 года. По ней сегодня и работают,
ежегодно «отстёгивая» на реконструкцию до 100 млн.
рублей, ещё 50 млн.руб уходит на плановые ремонты.

Словом, реконструкция стала потребностью, её ритм звучит
прекрасной симфонией, дирижёром которой справедливо называют
в коллективе Олега Панкратова. А главные партии в этом
оркестре исполняют начальники цехов Дмитрий Шумилов,
Владимир Кочнев, Виктор Эделев, а также ведущие
кадровые специалисты Борис Амосов, Виктор Наумов,
Андрей Елизарьев, тёзки — Сергеи — Трухин и Якимук…
Они — аккумуляторы идей. Ни от каких предложений, касающихся
технологии, организации производства, не отмахнуться.
Хотя, надо признаться, партитура этой симфонии
складывалась очень даже не просто. И только экстренные
меры, предпринятые Олегом Панкратовым и его
помощниками, помогли выправить положение дел.

— В чём ключевые моменты модернизации и реконструкции?
— обращаемся к начальнику ПТО Валерию Симошкину,
который карьеру свою начинал простым слесарем
на Мамаканской ГЭС, заканчивал институт и работал на
Усть-Илимской в одно время с Панкратовым. Последний и
пригласил его на должность начальника
производственно-технического отдела в 99-м.

— Если двумя словами, то в поузловой реконструкции
оборудования, — ответил Валерий Иванович. — К примеру,
чтобы целиком не менять генератор или турбину (слишком
дорого обойдётся), мы реконструируем их узлы.

!I3! Наиболее трудоёмкой и сложной стала замена медной
обмотки на статорах генераторов. Стоит она 25 млн.
руб., по времени занимает 3-4 месяца. Начиная с 1995
года на шести генераторах такие обмотки уже поменяли,
ещё на одном будет заменена нынче. Ну и последняя, на
восьмом, — в плане следующего года.

Дошла очередь и до турбин, которые, по словам
эксплуатационников, работают на износ. Технологию
ремонта с полной разборкой всего агрегата в условиях
работающей станции привезли из Усть-Илимска, где её
впервые и «закрутили». Сложность возникла с
реставрацией кованого вала, который по конструкции
такой же, как и на других ГЭС, но по габаритам и весу
значительно больше. А операция по его реставрации
требует, можно сказать, ювелирной точности. Особенно в
части варки и облицовки поверхности нержавейкой.
Поэтому, не мудрствуя лукаво, и отправили на проточку
и облицовку усть-илимцам, у которых и станок нужных
габаритов имеется, и опыт по облицовке солидный.

Из нержавеющей стали изготовлено и рабочее колесо
турбины. Но даже такой сверхпрочный материал не может
противостоять кавитационным разрушениям. Его
необходимо периодически наплавлять с помощью
специальных нержавеющих электродов и подшлифовывать,
соблюдая при этом геометрию. Иначе не исключена
возможность лавинообразного потока разрушений.

Больным местом для турбины является масло, которым
нашпигованы все её механизмы. Как рабочая среда, оно
регулирует расход воды и имеет свойство куда-то
утекать. Чтобы избежать утечек, необходимо менять и
уплотнять прокладки на узлах. Вначали были кожаные
уплотнения, потом перешли на резину, фторопласт,
углепласт.

Казалось бы, какая проблема — заменить кожу
на резину. Ан нет. Во-первых, удовольствие это стоит
недешёво, а во-вторых, приходится менять весь узел —
перетачивать, подгонять, исправлять. Вот и сидят,
маракуют инженеры и мастера мехцеха, как лучше к этому
узлу подойти, как сэкономить. В этих повседневных бдениях родилось
немало новых идей по сокращению издержек, связанных
с оптимизацией управления персоналом, ремонтной и инвестиционной
политике. Поддерживает и то, что работа коллектива не
остаётся без внимания руководства и совета директоров
ОАО «Иркутскэнерго».

Самое большое хозяйство

Таким представил свой гидротехнический цех его
руководитель Виктор Эделев.

— Что касается первостепенной задачи, то она в том,
чтобы обеспечить безопасность сооружений, — продолжил
Виктор Анатольевич. При этом недвусмыслено добавил:
— Ниже плотины весь город, и от нас зависит
безопасность его жителей.

На всякие намёки о поясах шахидов и оставленных на
плотине набитых тротилом сумках энергично возражал:

— Для этого у нас и существует группа наблюдения,
осмотрщики; введён в эксплуатацию первый пусковой
комплекс периметральной охранной сигнализации и
наружного видеонаблюдения на базе новейших цифровых
технологий.

За состоянием сооружений ведутся непрерывные наблюдения с первых дней
пуска станции в эксплуатацию. Не просто визуально, а
с помощью современной контрольно-измерительной
аппаратуры. 25 работников во главе с Эделевым
обеспечивают надёжность этих сооружений.

— Ну хорошо, с сумками и шахидами не будем, —
не сдаёмся мы. — Но вот одно время ходили слухи о
трещинах, размывах в дамбе. Насколько они
соответствуют действительности?

— Сказки, — приходит на помощь руководителю
инженер-гидротехник по грунтовым плотинам, она же
председатель профкома ИГЭС Людмила Карцева. — Все наши
приборы фиксируют спокойную обстановку.

Проезжающие по плотине иркутяне видят металлические
красные столбики. Это пьезометры и геодезические
марки, которые следят за фильтрацией грунтовых вод и
определяют устойчивость сооружения. Если где-то
произошло понижение (скачок) относительно прошлых лет,
значит, начался какой-то процесс: то ли грунт
вымывается, то ли трещина образовалась. Подобные
скачки фиксируются с точностью до одного миллиметра. По
заверениям Людмилы Карцевой, никаких осадок их приборы
в последние годы не зафиксировали. И это при том, что
гидростанция находится в сейсмичной (до 8 баллов) зоне.

— На нас возложена огромная ответственность за
безопасность уникального сооружения,
и это вызывает гордость за столь высокое доверие, свою
профессию, — заключила Людмила Ивановна.

В процессе эксплуатации станции ведётся большой объём
научно-исследовательских и ремонтных работ по
сооружениям, в том числе по гидроизоляции бетона. Не
секрет, что время от времени в бетоне появляются
трещины. Особенно в так называемых зонах переменного
уровня воды. Бетон в период сезонных колебаний (1,5-2
метра) наиболее подвергается разрушениям.

В этих случаях на помощь зовут специалистов фирмы
«Иркутинвест», которые заделывают «пробоины», используя
понтон-присос. Последний не что иное, как огромный
открытый сверху ящик, который «приклеивают» к месту
разрушения дамбы, откачивают воду и уж затем
приступают к поверхностной изоляции, применяя при этом
долговечные полимерные гидроизоляционные материалы.

Продолжаются реконструкция и ремонт геодезической и
пьезометрической сетей, кранового хозяйства. И это
далеко не полный перечень производимых коллективом
гидротехнического цеха работ. Добавим:
накопленные за время эксплуатации станции данные
заносятся в компьютеры для оперативной и качественной
обработки и оценки состояния сооружений гидроузла.

— Наша станция так сплачивает людей, что любое дело
становится и твоим, и общим, — не раз приходилось
слышать в цехах и отделах.

Может быть, только здесь ещё осталось старое и совсем
неплохое правило: один за всех и все за одного. Следуя
ему, те же гидротехники свято чтут традиции,
заложенные первыми эксплуатационниками, выработали
современные подходы к анализу состояния
гидротехнических сооружений и новые технологии
ремонта, которые позволят безаварийно работать
сооружениям Иркутской ГЭС ещё как минимум лет сто.

Хозяева байкальских вод

Сотни лет озеро Байкал и Ангара являлись для
прибрежных жителей лишь кормильцами и поильцами, да
ещё водными путями. С пуском первых агрегатов
Иркутской, а затем и других гидростанций Ангарского
каскада могучий потенциал озера и реки был
поставлен на службу всему населению Иркутской области
и близлежащих регионов России. И славное море никогда
не подводило энергетиков. Впрочем, они тоже весьма
бережно используют вверенный им природой ресурс, как
основной энергоноситель гидроэлектростанций Ангарского
каскада.

Станция стала своеобразным регулятором Ангары и
Байкала. Когда её не было, уровень воды в озере регулировала природа.
Старожилы помнят случаи и наводнений, и жестокой
засухи. Сейчас персонал станции круглый год обеспечивает минимальные
санитарные пропуски, чтобы воды хватало для работы
предприятий и водозаборов.

— Минимум 1300 кубометров в секунду мы обязаны
пропускать и ни на кубик меньше, — говорит Олег
Панкратов. — Больше тоже нельзя, иначе затопим
некоторые городские дома, базы, дачные посёлки.

На столе у директора развёрнута диаграмма с отметками
горизонта Байкала. Сегодня славное море
находится на отметке 456,15 над уровнем моря.
Эти уровни определены правительственным постановлением
от 2001 года и равняются соответственно 456,0 и 457,0.
В заданном метре энергетики и балансируют круглый год,
регулируя уровень воды в Байкале и Ангаре. Ни вверх,
ни вниз — ни на йоту. Ниже сработаешь — пропадут
рыбные нерестилища, погибнет нерпа, иная флора и фауна
чудо-озера. Поднимешь выше — подтопишь сельхозугодья,
луга и пастбища, железные и автомобильные дороги.

— Олег Иванович, каждый год многие с ужасом ожидают
весенних паводков, а что они несут гидроэнергетикам?

— Для нас паводок — это хорошо, так как идёт
наполнение Байкала. За зиму мы успели сработать его
почти до предельной отметки, поэтому вынуждены
ежедневно просчитывать уровень воды в Байкале.

— Кто его мерит? Можно ведь и слукавить на
сантиметр-два.

— Гидрометцентр тут же поправит: «Ребята, не грешите!»
Да ещё и штраф выпишут такой, что мало
не покажется. Поэтому мы просто вынуждены вести
ежедневный график срабатывания и наполнения.

Наполнение озера начинается с мая и 1 октября
должно выйти на заданную отметку — 457,0. Вот только
последние четыре года энергетики до неё недотягивают
по 10, 15, 30 сантиметров. «Маловодные годы были, —
вздыхает Панкратов. — Слава Богу, они закончились».
Можно бы, конечно, и при маловодье достичь верхней
отметки наполняемости, но тогда будут обезвожены
Иркутск, сёла и города пониже. Поэтому, чтобы хоть
как-то свести баланс, из двух зол и выбрали меньшее.
И не могли поступить по-другому. Человек, влюблённый в
свой край, вряд ли нуждается в напоминании о том, что
необходимо беречь и приумножать его богатство.

Основа успеха

Уникальность и секрет Иркутской ГЭС — в режиме её
работы. Несмотря на то, что мощность и выработка
электроэнергии на ней невелики в сравнении с Братской и
Усть-Илимской, работает она в условиях, когда
использование основного оборудования превышает 6000
часов. Что это означает? Представьте себе автомобиль,
у которого максимальная мощность двигателя 70 л.с. При
этом он может развить скорость 160 км/час. Если выжать
педаль до отказа, то за год проедешь 8750 календарных
часов. Но не может автомобиль непрерывно ехать на
предельной скорости. Заправки, ремонты,
дороги… Средняя получается где-то под 70-80 км/час.
То есть мощность его используется процентов на 40-50.

То же с турбиной. Максимальная мощность её 90 мгВт.
Если при этой мощности она будет крутиться
круглосуточно, то может наработать 8760 часов.
Но здесь, как и в случае с авто, и ремонты бывают, и
вынужденные остановки, и маловодье… Максимально
мощность её (как и 7 остальных агрегатов) используется
6250 часов в году. Перемножив эти часы на установленную
мощность (662 мгВт), получим выработку — 4 млрд. 100
млн. кВт-часов в год. В этом весь секрет и уникальность
Иркутской гидростанции. В многоводные годы коэффициент
технического использования гидроагрегатов превышает
90%. Такого высокого показателя не имеет ни одна
гидростанция России. Для сравнения: Братская
использует свои максимальные мщности 5 тысяч часов,
Красноярская — 4 тысячи, Саяно-Шушенская — 3 тыс.
часов. Воткинская на Волге мощностью 1000 мгВт
вырабатывает только 2 млрд. кВт. Словом, всё зависит от
режима использования мощностей.

Достижение максимальной экономичности
энергооборудования и бесперебойной выдачи
электроэнергии — огромная заслуга руководства и
коллектива станции, для которого такая работа проста и
привычна. Иной судьбы, иной жизни эти люди для себя не
представляют. Отсюда и уверенность, что доведут
начатую реконструкцию до конца. Что живут и работают
не напрасно. Что оставят детям и внукам эти прекрасные
сооружения такими, какими приняли их в своё время из рук
отцов и дедов. А может, и получше, они ведь делают
энергетику XXI века!