Родился он в Латвии в семье лесника и все раннее
детство провел в окружении лесов и культурных
растений. Несмотря на неодолимую тягу к знаниям,
после окончания школы Август Карлович вынужден был
некоторое время батрачить, а затем скитаться по
просторам России, побывав в десятках городов и
сотнях деревень. Страдая от тяжелого недуга, он по
совету врачей сменил губительный для его здоровья
климат своей родины на сибирский, который оказался
для него спасением. Так в 1907 году в возрасте 36
лет, с женой и двумя маленькими детьми он попал в
Иркутск.

Путешествуя по Восточной Сибири, Август Карлович был
покорен прекраснейшей, по его словам, природой.
Сойдя на случайной остановке поезда в тайге, он
увидел небольшую долину, покрытую сочной зеленью и
яркими цветами, окруженную мощным лесом и синеющими
вдали горами. Это первое впечатление осталось у него
на всю жизнь. Уже тогда он задумал поспорить с
суровым климатом и развести здесь сады. Поначалу
никто не верил в возможности садоводства в Сибири.
Дед на себе в полной мере испытал и сопротивление
властей, и едкие насмешки: дескать, и не такие, со
средствами брались за это дело, и ничего не вышло, а
ты что хочешь доказать, не имея ни земли, ни
средств…

Действительно, приобрести клочок земли для закладки
сада оказалось делом непростым, хотя в округе было
немало пустырей. Лишь в 1914 году после долгих
«хождений по мукам» Августу Карловичу удалось
получить участок площадью 10 га, совершенно
заброшенный и поросший березами. Много труда и пота
потребовал он, прежде чем на него были перенесены
деревца с приусадебного участка, где был заложен
первый питомник.

Шли годы: удачные, засушливые, морозные, одни
внушали оптимизм, некоторые приносили разочарование.
Но моему деду терпения было не занимать. Очень
тяжело, например, переживал он сознание ненужности
своей работы. Тогда, в 1915-1916 годах, он не смог ни
продать, ни раздать бесплатно ни одного из сотен
выращенных культурных саженцев.

После революции отношение властей к саду А.К.Томсона
изменилось к лучшему. А с 1925 года, когда в стране
стало известно имя выдающегося селекционера Ивана
Владимировича Мичурина и его достижения,
садоводство в Сибири получило второе дыхание. С
каждым днем росло число желающих заняться
выращиванием плодовых деревьев, приобрести саженцы
из питомника. Хотя моему деду и не удалось лично
встретиться с Мичуриным, они долгое время
переписывались, обменивались опытом и саженцами.
Выписывая специальную литературу, Август Карлович
был в курсе развития садоводства во многих регионах
страны. Он хорошо понимал, что таким делом очень
сложно заниматься в одиночку, постоянно вел
пропаганду.

У Августа Карловича была обширная переписка.
География адресов охватывала просторы от Прибалтики
до Владивостока, от Якутска до Кавказа и Казахстана.
Ни одно полученное письмо не оставалось без ответа,
ни одна заявка не была не выполнена.

В 1927 году настало время иркутским садоводам
объединиться, и было организовано общество
садоводов-любителей. Его и возглавил мой дед. А сад
Томсона стал настоящим агитационным центром.
Экскурсия следовала за экскурсией. Посетители
покидали сад с явным восхищением. В это же время
были сделаны и первые шаги к промышленному
садоводству. В 1938 году часть сада была передана
государству.

К каждому деревцу в саду мой дед относился с особой
нежностью, он знал историю жизни любого из них. А
она у многих была сложной и долгой. Порой необходимо
было сорок лет труда, прежде чем появлялись растения
с нужными качествами.

Неутомимая работа была вознаграждена потрясающими
результатами. Коллекция А.К.Томсона насчитывала 230
сортов яблони, 6 — груши, 4 — сливы, 6 — вишни. В
его саду росли смородина, крыжовник (выведенный им
сорт Томсон-1 пользовался особой популярностью среди
садоводов Сибири), барбарис, рябина, черемуха, ирга,
абрикос… Список декоративных деревьев и
кустарников насчитывал 47 видов. Август Карлович
неоднократно участвовал в выставках в Иркутске,
Омске, Москве. И везде его работа была высоко
оценена. Например, за участие на Всесоюзной сельскохозяйственной
выставке в Москве (1939 г.) удостоен «Малой золотой
медали».

Так сложилось, что с пятилетнего возраста я жила у
дедушки. Я знала все дорожки и тропинки большого
сада, знала, где растут яблони, ягоды, цветы. У меня
было счастливое детство. Август Карлович был одарен
многим: он был художником, знал четыре языка,
прекрасно играл на скрипке и фисгармонии. Бабушка,
помощница деда во всех его начинаниях, вела
хозяйство, шила, вышивала. Помню, как она меня
закаливала, заставляя бегать по талому снегу, а
потом — в теплых носках по теплице. Большая
теплица, пристроенная к дому, служила оранжереей,
где было много южных экзотических растений, таких,
например, как лимон, инжир.

В школу меня отправили с готовой азбукой,
выполненной дедом: на картинках он написал буквы и
нарисовал соответствующие им красивые картинки.

При посеве, посадке и сборе урожая я всегда была
рядом с дедом, приглядывалась к его действиям,
помогала ему. Я хорошо помню сад с убегающей вдаль
аллеей, с диковинными для Сибири растениями, с
яблонями и грушами, усыпанными плодами, огромную
клумбу перед домом с чудесными цветами.

В 1951 году, уже тяжело болея, Август Карлович
попросил меня привезти из Москвы луковицы
гладиолусов. Его просьбу я выполнила, но их цветения
он так и не увидел. Я глубоко убеждена, что такие
люди, как Август Карлович Томсон, вызывают особое
восхищение. Ведь плоды их труда не появляются вот
так сразу, немедленно, а только через многие-многие
годы. От семечки до плодоносящего дерева — долгий и
нелегкий путь, наполненный работой, терпением и
верой в удачу. Дед надеялся, что его опыт пригодится
людям. Хочется, чтобы это было так, чтобы его имя
сохранилось в людской памяти, а сад продолжал жить.