В редакционной почте никогда не исчезают письма-поводыри.
Идя за ними вслед, отчетливо сознаешь, как,
поднимаясь «по лестнице вверх», в конце концов
неизбежно оказываешься внизу. На самом дне обиды и
беззащитности, которые уже остаются с человеком
навсегда.

В семье Василия Ивановича и Валентины Андреевны
Жегловых был один ребенок — единственный сын
Сергей. Пришла ему пора нести армейскую службу, и
он, «не кося» от нее, отправился отдавать свой долг
родине. В 1981 году он погиб, пополнив своим
уходом установленный неизвестно кем — то ли
генералами, то ли социологами — процент неизбежных в
мирное время воинских потерь. Такова грустная
преамбула истории, которая сейчас начнет
разворачиваться на ваших глазах. Родители солдата,
люди более чем преклонного возраста, остались
совершенно одинокими, беспомощными перед бытовыми
неурядицами. Добро бы неурядицы эти не
выходили из привычного круга: скажем, неисправный
кухонный кран или даже взметнувшиеся цены на
лекарства. В конце концов, на лекарствах можно
экономить, принимая половину или треть от
прописанной врачом таблетки. К слову сказать, многие
ветераны так и поступают. К крану, отсчитывающему по
каплям секунды, тоже можно привыкнуть, о чем ежедневно
повествует наша почта. Но у родителей погибшего
солдата иное горе: они прозябают в домишке, уже
давно не приспособленном для житья. Привести его в
порядок не в состоянии: нет ни денег, ни, главное,
сильных, молодых хозяйских рук. И вот начиная с
1999 года супруги Жегловы, лишившиеся своей
опоры, просят у государства милостыню —
какую-никакую, пусть крохотную, но благоустроенную
квартиру. С этого самого девяносто девятого
мы вместе со стариками начнем
подниматься по «лестнице» бюрократической
вертикали, которая с переменой лозунгов никуда не
девалась, так что заново ее, эту вертикаль,
отстраивать нет никакой нужды.

Первая «ступенька» — ответ от военного комиссара
Иркутской области генерал-майора В. Шипова. Он
перво-наперво сообщил матери погибшего солдата о
том, что ее письмо «внимательно изучено». Потом
перечислил добросовестно все льготы, на которые имеют
право супруги Жегловы, в том числе и
первоочередное бесплатное получение жилья. И,
наконец, посоветовал им «обратиться в органы
соцзащиты по месту жительства». Будто областной военком,
призвавший Сергея Жеглова на срочную службу, не знал
о том, что соцзащита сроду не давала своим
подопечным «первоочередное бесплатное жилье».

Теперь попробуем перепрыгнуть через одну ступеньку и
окажемся мысленно рядом с консультантом отдела
писем Администрации Президента Российской Федерации
Б.И. Коровиным. Уж и не знаю, какие «консультации» в
двухтысячном году давал этот мелкий чиновник, но
Василию Ивановичу Жеглову он отписал так: «Сообщаем,
что Ваше обращение, поступившее на имя исполняющего
обязанности Президента Российской Федерации (не
забудьте — был всего лишь двухтысячный год),
направлено на рассмотрение руководству Иркутской
области».

Ну что ж, спустимся со стариками Жегловыми на
ступеньку ниже. Заместитель главы областной
администрации С.С. Босхолов в 2002 году разъяснил
отцу солдата: «В соответствии со ст. 21, п. 4
Закона о ветеранах от 23 декабря 1999 года, Вы
имеете право на первоочередное бесплатное получение
жилых помещений в домах государственного и
муниципального жилищных фондов. Мэру Черемхова А.В.
Усманову 7 июня 2002 года направлено обращение по
вопросу принятия мер для улучшения Ваших жилищных
условий…»

Прошло еще два года. Срок, оказавшийся достаточным для
того, чтобы не сам мэр Черемхова (у
него, очевидно, времени не было лично ответить
Василию Ивановичу), а его заместитель Л.Н.
Леонтьева строго указала родителям рядового
Жеглова на их место: «Рассмотрев Ваше заявление,
направленное на имя Президента РФ, администрация Черемховского
городского муниципального образования сообщает, что
благоустроенная квартира предоставляется согласно
очередности в соответствии со ст. 33 ЖК РСФСР. Вы
состоите на учете нуждающихся в улучшении жилищных
условий в списке первоочередного получения жилья как
семья военнослужащего, погибшего при исполнении
служебного долга, под N 56. Вне очереди выделить
квартиру не предоставляется возможным».

Так была поставлена жирная точка в такой обычной,
такой, увы, привычной, но исполненной острого трагизма
бытовой истории. Истории о том, как легко, опираясь
на старые или новые законодательные акты, составлять
отписки, не вникая в суть вещей. Истории о том,
какими едва заметными видятся с высоты чиновничьих
кресел обыкновенные рядовые российские граждане.
Истории о том, как дешево ценилась и ценится поныне
у нас человеческая жизнь.

Еще одна деталь поразила меня, когда я читала и по
датам скрепляла присланные вместе с письмом Василия
Ивановича Жеглова официальные бумаги. Оказывается,
командир воинской части, в которой служил его сын,
некто майор Смирнов направил не в отчий дом, а на
имя военкома Черемхова сообщение о причине смерти своего
подчиненного. Возможно, ему не хватило
мужества, а возможно, просто не посчитал нужным
написать родителям. Цитирую эту бумагу, не корректируя ее
стиль: «Рядовой Жеглов Сергей Васильевич, 1960
года рождения, 22 января 1981 года находился на
смене в штабной котельной и получил термические
ожоги жидкостью 2-3 степени кожи 75 процентов
поверхности тела и от полученных ожогов скончался 23
января 1981 года».

… Со дня смерти Сергея Васильевича Жеглова минуло
более двадцати лет. Время, подобно реке,
подтачивающей берега, размывает память. Чью угодно,
но только не родительскую. Всякий раз, как только раздается
привычный слоган о том, что «никто не забыт и ничто не
забыто», эта память волной боли накатывает на
изношенные сердца. Я все думаю: каково им, старикам
Жегловым, в эти дни, когда майский эфир перенасыщен
высокими словами о героическом прошлом и озвучен песнями о
нашей победе? Каково им на этом прекрасном и
трогательном празднике — отцу и матери солдата,
никакого подвига не свершившего, а «просто»
погибшего нелепой мученической смертью? При
исполнении служебного долга…