Виктор Бронштейн. Окончил Иркутский политехнический
институт. Работал на производственном объединении «Восток»,
где в 23 года стал самым молодым начальником цеха. Изучая вопросы
управления, увлекся прикладной социологией. Защитил кандидатскую
диссертацию в Институте социологических исследований Академии наук
СССР, открыл на ПО «Восток» первую в Приангарье социологическую
лабораторию. Работал заместителем директора по экономике
Свирского завода «ВостСибэлемент». В 1991 году, взяв
в Байкальском банке кредит «под честное имя», создал
свою фирму «Сибатом», в штате которой первое время состоял
единственным работником. Сегодня в «Сибатоме» и его дочерних
предприятиях трудятся 2000 человек. Диапазон его деятельности
широк: от хлебопечения и пивоварения до ресторанного
бизнеса, услуг связи и даже строительства домов. Женат,
отец троих детей. Хорошо известен как меценат и инициатор
культурных начинаний.

— Виктор Владимирович, управление «кораблем» «Сибатома»,
бесспорно, отнимает у вас много времени и сил. И все
же вы находите личные ресурсы для другого ристалища
— для борьбы за культурные ценности. Почему?

— Ну, прежде всего потому, что я просто имею в этом
внутреннюю потребность. Есть бизнес, дело, поглощающее
силы ума и соображения практической пользы, но есть
ведь и душа, которая тоже требует своего насущного «хлеба».
И «хлебом» этим хочется не только питаться, но и делиться
с ближним. Особенно с теми, кто, может быть, и не пробовал
его на вкус, кто в сегодняшней вакханалии всевозможных
шоу привыкает к «жвачке» западной эрзац-культуры. Это
не просто прискорбно. Это угрожает национальному самосознанию
россиян в целом. Нас угнетают кризисные явления, переживаемые
Отечеством. Мы со всех сторон анализируем политические
и экономические факторы, пытаясь в них отыскать выход
из сложившегося положения. Я занимаюсь экономикой всю
жизнь и вижу ясно: внутри экономики сил для преодоления
негатива нет.

Они должны быть найдены в культурной сфере. Невозможно
добиться не только благоденствия, но даже стабилизации
в стране папуасов, в которую мы можем превратиться. Нас поливают
с экранов помоями кино-кича, где в изобилии смакуются насилие,
секс в самых откровенных и бездуховных вариантах, всевозможные
психические вывихи и аномалии. Демонстрация фильмов такого
толка, зарубежных, а теперь уже и наших, чередуется вереницей
сменяющих друг друга шоу, также будоражащих нездоровые инстинкты
и отупляющих мозг. И ко всему этому в качестве «приправы» густо
добавляется рекламная шелуха. Это ужас неописуемый: видеть, как
порой кроха-дошколенок декламирует рекламные речитативы,
которыми нашпиговал его телевизор. На мой взгляд, у
нас в стране процветает самый настоящий рекламный терроризм.

Больше всего страдает от всего этого, конечно, подрастающее
поколение, которое этого даже не осознает. Подростки
сегодня слушают «Тату», проникаясь сочувствием (в лучшем случае)
к однополой любви, смотрят бесконечные бандитские сериалы
с их романтизацией образа киллера, глотают бульварное чтиво
с матерной лексикой. Последствия этого кошмара очевидны каждому,
кто не слеп. Съезд ведущих психоневрологов страны в
2001 году пришел к выводу, что эти, какзалось бы, «забавы»
калечат психическое здоровье. В связи с этим так и хочется
обратиться ко всем проводникам и деятелям антикультуры
строчками из стихотворения, которое вырвалось у меня
спонтанно как протест против этих уродливых вещей:

Я их петровской заклинаю стариной,
Французами сожженною Москвой,
Запущенными в космос кораблями,
С фашистами победными боями,
Березками и сосенной волшбой,
Байкальскою студеной синевой,
Стихами Пушкина, Есенина, Рубцова —
Всем тем, что свято нам и не родится снова:

Экранами, с которых на детей
В пивном чаду рекламной кутерьмы
Бьет кровь и злость лощеных дикарей
В глобальной грязи тонущей страны.

— По сути дела, мы сегодня следуем курсом
на вымирание страны. Предшествует которому и которое готовит
культурно-нравственная деградация. Это она становится почвой
для наркомании, проституции, криминала, психических расстройств
и суицидов. Культурное разложение — предтеча физического
самоистребления народа. «В начале было Слово»…

— Не слишком суровы ваши оценки?

— В России прервана традиция просвещения и нравственного
воспитания населения. Русских императоров наставляли поэты,
как Александра II Василий Андреевич Жуковский. Недаром позже,
встретившись на прогулке с Тютчевым, перед которым благоговел,
государь стушевался от волнения. Даже советский диктатор
Сталин освободил Николая Заболоцкого из лагерей за перевод
«Слова о полку Игореве». Недопустимо, когда игнорируются
национальные культурные ценности. Подумать только, Германия,
где Тютчев-дипломат провел ряд лет, год его 200-летия
объявила годом русского поэта, а в России — тишина, никаких
юбилейных празднований! Другой факт из этой же серии. В ноябре
прошлого года ушел из жизни великий русский поэт двадцатого
столетия Юрий Кузнецов. Россия этого даже не заметила. Раньше
хоть с уходом из жизни у нас можно было стать почитаемым
и любимым, получить признание. Теперь даже смерть не задевает.
Мы с поэтами Геннадием Гайдой, Василием Козловым решили хоть
как-то потревожить эту мертвую гладь молчания: подготовили
получасовые передачи, посвященные юбилею Тютчева и памяти
Юрия Кузнецова, которые были показаны по областному телевидению.
После этого мы сделали еще одну передачу — о Николае Заболоцком.
Сейчас готовится к выпуску четвертая, с рассказом о Николае Рубцове.

— Вы часто проводите в разных аудиториях музыкально-поэтические
импровизированные встречи. Какую задачу они преследуют?

— На этих встречах мы стараемся познакомить прежде
всего молодежь с высокой поэзией, с лучшими образцами
отечественной классики: стихами Пушкина, Дениса Давыдова,
Пастернака, Заболоцкого, Александра Вертинского, Рубцова, Кузнецова.
Пытаемся донести до слушателей проникновенный лиризм
этих строк, их смысловое и эмоциональное богатство.
Показать, что поэзия — это особое измерение бытия слова,
где накал страстей переплетается с философским размышлением,
с загадочной недосказанностью. Есть, есть альтернатива
бессмысленным песенным текстам попсы, есть искусство
в высоком понимании этого слова, которое окрыляет душу
и заставляет ее взрослеть. Вот что мы хотим сказать.
В наших встречах обычно участвуют и хорошие музыканты,
чаще всего Александр Сага. Это — чтобы дать ребятам глоточек
такой музыки, которая действительно уступает одной
любви, по выражению Пушкина. Рядом с нею «музыка» какой-нибудь
«Глюкозы» — убогая самозванка.

— И как воспринимает молодежь эти ваши эстетические
«проповеди»?

— Очень хорошо. И это неудивительно. Наша молодежь
по-прежнему живо откликается на подлинную красоту. Да
и то, что мы им предлагаем, не может не нравиться. Просто
между молодыми и настоящим большим искусством сегодня
наметаны такие огромные баррикады мусора, через которые невероятно
трудно пробиться. Нам надо им в этом помогать. Помогать
осознать, что они принадлежат к великому народу, который
дал миру бесценные культурные шедевры. Будить в них
отвращение к дешевке, к пошлости. Декламируя пастернаковское
«Свеча горела…», я приглашаю их задуматься о том,
что любовь — это не то, что могут делать кошки, тараканы,
мухи на лампочке. «Будь или не будь, делай че-нибудь»
— это стряпня, которую варганят бессовестные бездарности,
уверенные, что «пипл схавает». Не надо «хавать». Надо
напитываться от живых родников богатейшей культурной
сокровищницы, которая нам открыта. Академик Лихачев
говорил, что человек должен встать на новую эволюционную
ступень — от человека разумного к человеку духовному.
А мы теряем последние признаки «гомо сапиенса». Этому
надо сопротивляться.

— А вы не чувствуете себя этаким Дон Кихотом, в одиночку
сражающимся с ветряными мельницами, когда все вокруг потакает
разливу бездуховности и цинизма?

— Я об этом никогда не думаю. В православии есть замечательный
принцип: делай, что должно, и будь что будет. Брать
на себя ответственность за результат и его масштабы
значит всуе отвлекать себя от дела. Так что делать прогнозы
не хочу. Помните, как пессимистично у Георгия Иванова:
«Россия счастье. Россия свет. А может быть России
вовсе нет.»…» Россия тишь. Россия прах. А, может быть,
Россия — только страх». Страху поддаваться не стоит.
И потом, я не один. У меня есть единомышленники. Их круг
не так уж узок. Чем больше делателей выйдет на ниву просвещения, тем
быстрее рассеется туман в умах и сердцах.