— Евгений Адольфович, наша милиция ежегодно
рапортует о снижении преступности, стабилизации криминогенной
обстановки. А в действительности жизнь безопасной не
становится: на улице грабят средь бела дня, в
квартире даже металлические двери от воров не
спасают, теперь уже и выстрелы в людных местах не
редкость. Чем это можно объяснить, кроме как не
сокрытием преступлений от учета?

— О каком снижении преступности вы говорите, не
пойму. В прошлом году по области зарегистрировано
чуть больше 66 тысяч уголовных преступлений, в
2002-м их было 67390. Снижение на 2% для такого
большого региона — это вовсе не показатель. Уровень
преступности по сути остается прежним.
Укрывательство же преступлений от учета, пресловутая
борьба за показатели в милиции, конечно, есть. В
каждом райотделе за год собираются тысячи так
называемых отказных материалов: когда сотрудник
милиции, получив заявление, не возбуждает уголовного
дела. В таких районах, как Октябрьский,
Свердловский, Ленинский, подобных материалов
ежегодно бывает 12 — 13 тысяч. Но каждый из них
изучается прокуратурой.

— Так уж и каждый?

— В обязательном порядке. Это задача номер один для
прокуратуры — следить за тем, чтобы по каждому
преступлению были приняты соответствующие меры.
Опытный работник прокуратуры зачастую, изучив
ситуацию, меняет решение, вынесенное милицией. «Нет,
ребята, — говорит он, — здесь настоящий грабеж, а
вовсе не мелкое хулиганство, как вы пишите». Дело
возбуждается, преступление регистрируется.

— И портит милицейскую статистику. Сколько
уголовных правонарушений прокуратура не дала замять
таким образом?

— В прошлом году — 1884. Только не путайте: здесь
речь идет о фактах зарегистрированных, материалах,
проверенных милицией. Это еще не самый плохой
вариант. Бывает, что у потерпевшего вообще заявление
в дежурной части не принимают, отфутболивают его.
Или уговаривают, например, не указывать, что вместе
с паспортом украдены и деньги. Тут встает вопрос о
фальсификации материалов и возбуждении уголовного
дела уже в отношении сотрудника милиции.

— Вряд ли он попадется…

— Очень большая вероятность. Существует методика
выявления укрытых преступлений. Проводится,
например, сверка так называемых утратных дел в
паспортном столе с книгой учета заявлений в
райотделе, сверка с документацией банковских
учреждений — по каждой ли поддельной купюре
возбуждено уголовное дело; сверка со страховыми
компаниями — если клиент получает страховку за
угнанный автомобиль, то преступление должно быть
зарегистрировано и т. д. Сведения из больниц
сравниваются с записями журнала приема телефонограмм
в дежурной части. Проверяются все факты исчезновения
людей.

Такие случаи не редкость: человек пропал, а трупа
нет. Милиция заводит розыскное дело, но, как правило,
отказывает в возбуждении уголовного. В прошлом году
прокуратура после своих проверок сама возбудила 59
дел по подозрению в убийстве — коснулось это,
считай, каждого второго случая безвестного
исчезновения граждан. Как правило, при расследовании
подтверждаются самые худшие опасения. Прекратить
дело — не проблема, а вот если вовремя его не
возбудить, не провести следственные действия, можно
потерять и следы, и улики, и показания — преступник
окажется безнаказанным.

— Значит, прокуратура «добавила» милиции 1884
преступления в прошлом году. Это факт из ряда вон
или в порядке вещей?

— Например, годом раньше органами надзора было
выявлено 2601 преступление, не попавшее в отчет. Как
видите, в милиции становится больше порядка,
принципиальнее ведут себя комиссии по
учетно-регистрационной дисциплине, созданные при
штабах в райотделах. Да и прокуратура ужесточает
требования. В прошлом году внесено 614 представлений
только в связи с нарушениями в учете, по результатам
которых привлечено к дисциплинарной ответственности
456 сотрудников милиции. А годом раньше таких
представлений было на 20% меньше. Что говорить,
милиция боится прокурорских проверок. Ведь иногда
доходит и до суда. За год возбуждено 9 уголовных дел
только по фактам укрывательства преступлений
сотрудниками милиции, три из них направлены в суд.

Вот вы начали нашу беседу с того, что не верите в
снижение преступности, потому что не замечаете
вокруг больших перемен. Все правильно. И органы
прокуратуры, если бы резко и по непонятным причинам
изменилась в лучшую сторону милицейская отчетность,
отнеслись бы к этому настороженно, стали бы глубже
копать.

Но поскольку преступность сохраняется практически на прежнем
уровне, никаких спецзадач перед надзорными органами
в этом плане не ставится: обычная работа по
выполнению приказа Генерального прокурора,
ежемесячный отчет о количестве выявленных скрытых
преступлений и мерах реагирования к виновным.

— Если прокуратуре вменяется в обязанность следить,
чтобы ни один злодей не ушел от ответственности, то
почему так возросло количество оправдательных
приговоров? Их ведь выносят, даже когда факт
преступления налицо, но доказательств у следствия
недостаточно. А куда смотрит прокурор?

— Прокурор обязан дело внимательно изучить до того,
как оно попадет в суд, все нарушения и недоработки
выявить и добиться, чтобы они были устранены. Когда
суд выносит оправдательный приговор, достается всем:
дисциплинарной ответственности подвергается, как
правило, и следователь, и курирующий прокурор. По
каждому оправдательному приговору у нас проводятся
«разборки» на уровне заместителя прокурора области.
Это самый черный для нас показатель, брак в работе.
В прошлом году суд оправдал 157 обвиняемых в
преступлениях, и у следователей МВД брака оказалось
значительно больше, чем у их коллег из прокуратуры.

— Чем вы это объясните?

— У сотрудников прокуратуры профессионализм в целом
выше, что, по-моему, естественно в таких условиях:
зарплата больше, желающих работать хватает, есть
возможность отбирать лучших. Что вы хотите:
следователь прокуратуры получает сегодня как
начальник милиции! А в органах внутренних дел совсем
не остается стимулов для работы: при низкой оплате
труда еще и льготы многие убрали. Государство,
по-моему, заслуживает ту милицию, которую имеет. В
прошлом году прокуратурой рассмотрено 2810 жалоб на
сотрудников МВД, в основном — на их неправомерные
действия, 951 подтвердилась.

— Недавний случай в Братске, когда работники
вытрезвителя избили человека до смерти и не были при
этом ни отстранены от службы, ни лишены права ношения
оружия — даже в суд явились вооруженными, говорит о
том, как в милиции относятся к нарушителям в
погонах. Благодушно — это еще мягко сказано.

— Вы считаете это благодушием: 150 уголовных дел в
отношении милиционеров за прошлый год? Причем
выявляет тех, кто злоупотребляет властью, очень
часто своя же служба безопасности.

— Это, наверное, связано с кампанией по
разоблачению «оборотней в погонах», с показательными
процессами в Москве?

— Мне очень не по душе такая политика навешивания
ярлыков. С лета прошлого года в каждой второй жалобе
на милиционеров их называют не иначе как «оборотнями
в погонах». Хотя чистки личного состава в органах —
— дело в общем-то обычное. Такие чистки были всегда.
И незачем, по-моему, раздувать и смаковать
негативные факты. Я в Октябрьской прокуратуре более
семи лет занимался надзором за деятельностью сотрудников РОВД.
И могу вас заверить: честных и порядочных среди них —
безусловное большинство. За эти годы многие, с кем
вместе приходилось работать, порой ночами не спать,
выросли в больших руководителей. Служба у них очень
тяжелая, и не все выдерживают это испытание. Но в
целом милиция области работает стабильно — это
главное.