Звание «Почетный гражданин Иркутской области» является
высшим признанием заслуг перед областью и присваивается
за особо выдающиеся заслуги в сфере общественной и государственной
деятельности.

(Из Закона «О наградах и почетных званиях в Иркутской
области» от 04.03.97 г.).

В детстве он разводил кроликов и пчел, пас домашний
скот на выгонах. Служа в армии, участвовал в испытаниях
ядерного оружия на Семипалатинском полигоне. Плотничал
и заливал первые тонны бетона в фундамент Братского
лесопромышленного комплекса. Пять лет «рулил» Иркутским
горкомом КПСС. Встретил свою обаятельную жену «в комсомоле»
и до сих пор пишет ей в дни рождения любовные стихи.

«Человек с чистыми руками»

!I1!В 1983-м Валерий Игнатов уже пятый год руководил
иркутским горкомом КПСС. Сумел вывести столицу Восточной
Сибири в число лучших. Иркутск четвертый раз подряд становился
победителем Всесоюзного соревнования среди областных
центров. 42-летний городской партийный «голова» был
на взлете карьеры. Но власть в обкоме неожиданно поменялась.
Тогдашний первый секретарь ОК КПСС Василий Ситников,
сменивший на этом посту Николая Банникова, Игнатова
не жаловал. То ли за несогласие с негативной оценкой
работы Банникова, то ли за излишнюю самостоятельность,
то ли за прямоту суждений.

Раз за разом предлагал Валерию поехать учиться — сначала
в Академию КГБ, затем в Академию общественных наук
при ЦК КПСС. И непременно — на дневное отделение. Поэтому,
когда в конце 1984 года Василий Иванович предложил Игнатову отправиться
в Братск, чтобы поправить в Братскгэсстрое
пошатнувшиеся дела, отказываться уже в третий раз подряд
было неприлично. Тем более что ситуация в этом крупнейшем
за Уралом строительном управлении была тогда аховая
— его руководителей исключили из партии и сняли с должностей.

— Курировать будете промышленность, транспорт и материально-техническое
обеспечение, — пояснил Ситников.

— В снабжении я не силен, — развел руками Игнатов.
— Поставить меня на этот участок — то же самое, что на балет.

— Ничего, освоитесь, — в первый раз за все время беседы
улыбнулся Ситников. — Помогут специалисты. Это не
главное. Главное — там серьезные материальные ценности,
поэтому нужен человек с чистыми руками. Такой, как вы.

В Братске он работал вместе с Юрием Ножиковым, которой
был начальником Братскгэсстроя, а Валерий
Викторович ходил у него в замах. Это потом их пути-дорожки
и политические взгляды разойдутся, а тогда они были
единомышленниками, дружно и эффективно трудились несколько
лет рука об руку.

«Человека с чистыми руками» Ситников сам же потом и
вернул в Иркутск. Видимо, в «сером доме» кадровый голод
был еще больший, чем в Братске. Игнатова избрали заместителем
председателя облисполкома. Он сделал очень много полезного
для Приангарья в этой должности.

Дедушкины уроки

Герой русской сказки Илья Муромец, как известно,
лежал-лежал на печи, потом
вдруг встал — сразу великим, сильным и правильным.
В жизни такое вряд ли возможно. Валерий Игнатов
потому и добивался успехов, что с малых лет был приучен
к трудностям, работал почти
наравне со взрослыми. Строил дом под Москвой — рыл
котлован, шкурил и помогал закатывать наверх бревна,
пилил доски, подносил кирпичи. Садил фруктовые деревья.
Научился удачно прививать черенки домашней груши на дикую
— так они лучше плодоносили, были более морозостойкими.

И… лазал с пацанами по чужим садам. Рассказывал, как
они это ловко проделывали. Надевали широкие рубашки,
подпоясывали их ремнями и уносили за пазухой яблоки,
сливы, груши.

— Валерий Викторович, но ведь у вас имелся свой роскошный
сад. Там все росло. Зачем воровали-то? — удивляюсь
я.

— А интересно было, — смеется он. — Соревновались,
кто заберется на дерево выше, кто наберет фруктов больше,
быстрее и не испугается.

Родился он в Москве. Но жил с дедушкой и бабушкой
в окрестной деревне Орехово (сейчас это столичный микрорайон
Орехово-Борисово). Спартанский образ жизни, строгость
во всем, дисциплину, ответственность впитал от деда,
полковника в отставке.
Его так и звали в деревне — «Полкед», то есть внук
дедушки полковника.

Лобастый, упрямый, «Полкед» уже в ту пору стал проявлять
задатки лидера. Верховодил среди пацанов, возглавлял
школьную комсомольскую организацию.

— В детстве дрались со сверстниками? — неожиданно
спрашиваю его. — Я вот посмотрел ваш семейный альбом:
на фото выглядите крепышом. Этакий бычок-боец.

— Нет, никогда не дрался. Со всеми дружил. Чего не
было — того не было. Врать не буду.

— Что из домашней работы в деревне нравилось больше
всего?

— Качка меда… О, это был настоящий праздник!

Когда Валерка учился в 10-м классе, дед с бабушкой, прожив
40 лет, развелись. Дед нашел молодую, привел
ее к себе. Занимал с ней вторую часть дома. Поделили
и огород, сад, скотину. Для 16-летнего парнишки это
был страшный удар. Личная трагедия. Он не понимал, что
произошло. Поперву крепко обиделся на деда. Потом, повзрослев,
многое понял и старика простил.

Окончив школу с золотой медалью, стал жить в Москве
с родителями, которые вернулись наконец из затянувшейся
загранкомандировки.

Устроился на авиазавод слесарем-инструментальщиком в
кузнечно-прессовый цех. Поступил на вечернее отделение
в МАИ. И снова себя проявил. Заводская многотиражка
25 июня 1960 г. написала о нем так: «Волевой, настойчивый,
трудностей не боится. Справляется с заданиями быстро
и умело. Молодежь избрала его членом бюро ВЛКСМ цеха.
Находит время для выступлений в концертах художественной
самодеятельности, принимает участие в работе народной
дружины по охране общественного порядка… Правильно
живет Валерий!» И напечатала крупно портрет молодого
передовика.

Половину своего заработка Валера
отдавал 70-летней бабушке и ее 60-летней сестре. Регулярно
отвозил им деньги, помогал садить и копать картошку.
Уходя в армию, сделал красивый подарок и родителям —
купил на последнюю зарплату шикарный по тем временам
холодильник «Саратов». А мог бы всего этого и не делать.
Мог бы вести красивую, легкую, беззаботную московскую
жизнь. Некоторые, кстати, так и поступали.

Сибириада началась… в женском общежитии

В Братск он приехал поздним октябрьским вечером с однополчанином
Захаром Новиковым. Вообще-то они собирались сюда впятером,
но трое еще дослуживали срочную в Казахстане — на Семипалатинском
ядерном полигоне. Это сейчас чиновники у власти безуспешно
бьются над ответом: как привлечь молодежь в малолюдные
восточные регионы страны? А коммунисты
знали как. В мировой практике есть два пути — либо
большие деньги, либо большие перспективы. Тогда вовсю
«работал» второй вариант. Перспективы для парней и девчат,
едущих в Сибирь и на Дальний Восток, открывались огромные.
Все надеялись: построят город и будут в нем жить. Встретят
на берегах Енисея, Ангары или Амура свою любовь, обзаведутся
семьей, собственным жильем. Одной лишь мечты о романтике,
как поется в известной песне, было недостаточно. Романтика
опиралась на трезвый житейский раcчет.

Так, собственно, получилось и у Валерия Игнатова. Но,
ступив на перрон железнодорожной станции Анзеби, он
об этом еще не знал. Не мог знать. Братск тогда был
в стране, да и за ее пределами, на слуху. По берегам
Ангары уже не стояли палатки. Молодые посланцы комсомола
жили в построенных ими же домах. Поперек реки лежала
могучая высотная плотина, а ревущие веками падунские
пороги навсегда ушли под воду. Но дел всем хватало
и помимо ГЭС — началось возведение крупнейшего в мире
лесопромышленного комплекса, а затем алюминиевого завода.

Попасть на строительство БЛПК было не так-то просто.
Валерий с Захаром, мобилизовавшись, не один день обивали
в Москве пороги комсомольских начальников. То районных,
то городских. Но те путевки им не давали. Дошли до первого
секретаря горкома ВЛКСМ Бориса Пастухова.

— Заместителя командира взвода, заместителя секретаря
комсомольской организации части не пускаете на великую
стройку, — возмущался в его кабинете Валерий. — А
мой товарищ? Он ведь в армии был лучший… Лучших не
пускаете.

И выложил на стол последний козырь — письмо
от заместителя начальника управления строительства БЛПК
по быту и кадрам Евгения Верещагина, который сам приехал
в Сибирь с Урала по комсомольской путевке и охотно откликнулся
на просьбу Валерия и его друзей принять их в Братске.
Ребята списались с ним еще будучи в Казахстане, в армии.

— Раз приглашают, поезжайте, — сдался Пастухов. И
путевки выдал. Обоим.

… Только они вышли из вагона на перрон, как услышали
по радио объявление: «Старший сержант Игнатов и старший
сержант Новиков, подойдите к билетной кассе. Вас ждут».

У кассы их ожидали две озорные девчонки, с которыми
переписывался Толя Шухов, сослуживец. Толе до дембеля
оставался еще месяц. Пока он попросил встретить Валеру
и Захара. Юные жительницы 15-тысячного поселка Строитель
привезли ребят к себе в женское общежитие, поскольку
гостиниц тогда еще не было, уступили им свои
железные кровати.

Когда уж было собрались спать, нагрянули с проверкой
дружинники. Обнаружив в женской обители мужских особей,
запротестовали: «Не положено. Кто такие? Документы!»
Увидев армейские бушлаты, взглянув мельком на документы,
дружинники извинились, поздравили новичков с приездом
и ушли. А те рано-рано утром уже были у Верещагина.
Попросились в монтажники.
Они успели узнать: на стройке БЛПК это
самая престижная профессия.

— Монтажниками взять не могу, — развел руками Верещагин.
— Монтаж мы по-настоящему еще и не начинали. Монтировать
пока нечего. Надо сначала фундамент под корпуса залить…
Давайте пока плотниками-бетонщиками. Но работа, сразу
хочу предупредить, тяжелая. Согласны?

— Да.

— Отлично. Один день на отдых и обустройство в общежитии…
В мужском, — многозначительно прищурился Верещагин.
— И за работу.

Будни великого времени

С той поры судьба завертела его как в центрифуге: ни
дня отдыха, ни дня покоя. Но это и была для него настоящая
жизнь. Наполненная большого смысла, большой цели. Он
делал деревянную опалубку и заливал в нее первые тонны
бетона под будущий целлюлозный завод. Огромный котлован
размером сто на двести и глубиной до четырех метров
стал на длительное время его рабочим местом. На краю
котлована прилепилась бригадная будка — единственное
тут пока «высотное сооружение». В будке, у печки, он
грелся. В ней же обедал. Подкрепившись и чуть отдохнув,
снова спускался с ребятами вниз по деревянным лестничным
настилам.

Через месяц, в ноябре, приехали Толя Шухов и еще двое.
Армейская пятерка друзей, как и в былые времена, жила
дружно. В одной комнате. Питались коммуной, одевались,
можно сказать, тоже коммуной. На танцы в клуб «Сибирь»
ходили по очереди, потому что на всех была одна-единственная
теплая гражданская куртка «москвичка». Принадлежала
она Захару Новикову. У остальных — только военные бушлаты.
Кто-то приехал прямо из части, ничего не сумев из дома
прихватить, кто-то за годы службы просто-напросто перерос
свою одежду.

По улицам запросто ходили в старой, вытертой военной
форме. Даже бравировали. А вот отправляться в ней на
танцы, тем более на свидания, стеснялись. Каждый раз
бросались к Захару Новикову с мольбой: «Выручай!» И
Захар выручал. Пока не появились первые хорошие заработки.
Вот тогда-то и приоделись. Сбрасывались пятью зарплатами
сразу, покупали что-то «серьезное» одному, потом —
другому. Очередность тянули по жребию.

Валерий активно занимался и комсомольской работой. Без
нее он уже не мог. Через полгода возглавил штаб «комсомольского
прожектора». Затем — комитет комсомола стройки, братский
горком. Их пути с Захаром Новиковым на какой-то период
разошлись. Захара избрали секретарем комсомольского
комитета объединенного СМУ. А тут опять соединились
— Захара утвердили в горкоме заворгом. И потянули они
вместе общий воз молодежных проблем и забот, коими была
богата любая тогдашняя сибирская стройка. Авралы, рейды,
штабы, ночные смены, диспуты и… свадьбы. Свадеб на
берегах Ангары шумело все больше и больше. Братск разрастался,
хорошел.

Валерий Игнатов тоже быстро рос вверх по служебной лестнице.
Стал первым секретарем Иркутского обкома комсомола,
первым — Куйбышевского районного, а затем Иркутского
городского комитетов партии.

Коммунист стал капиталистом?

Через месяц после того, как он решил госслужбу
оставить и ушел из облисполкома, неожиданно позвонил
Захар Новиков, выросший к тому времени до
руководителя одной из ведущих фирм при БЛПК.
«Министерства теперь нет, все решаем сами, — сказал
он. — Нам нужен в областном центре толковый и с
большими связями представитель… Соглашайся».

Игнатов согласился. Более 10 лет проработал заместителем
генерального директора «Братсккомплексхолдинга», а затем —
в ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз», возглавляя Иркутское представительство.
Но в конце концов ушел, учредил с сыном частную семейную
фирму по оказанию юридических услуг. Планируют в будущем
заняться производством, торговлей. Но капитала для этого пока
маловато.

— Как же так, Валерий Викторович: были коммунистом,
а стали капиталистом? — удивляюсь я. — Как «докатились»
до жизни такой?

— Какой я капиталист, — отмахнулся он. — А как «докатился»?
Так это не я, это страна. Честно говоря, не мое
дело — частный бизнес. Я ведь всю жизнь работал на
государство. По духу — государственник, а не частник.
Но надо жить и работать.

— Не обидно: героически строили, возводили, создавали
коллективно, всем миром, а хозяином оказался в итоге
частник?

— Конечно, обидно. Особенно больно видеть, когда
построенные нашими руками мощные предприятия простаивают,
используются неэффективно. Или когда их владельцы не
платят налоги, ужасно загрязняют окружающую среду, взвинчивают
цены на продукцию, которой пользуются все жители области.
В частности, на электроэнергию. Новым хозяевам досталось
задарма то, что строил весь народ. Но делиться с народом
сверхприбылями они никак не хотят. Даже президент не
может заставить их сделать это.

— В конце прошлого года в Иркутске прошел после многих
лет забытья первый слет студенческих строительных отрядов.
Вы на нем присутствовали, даже выступили. Что испытывали
при этом? Какие были чувства? Ведь вы, как комсомольский
лидер, отдали их созданию и работе много сил. Капитализм,
рынок и студотряды — это совместимо?

— Вполне. Одно другому не мешает.
Я сам в них не работал, потому что учился вечернами
и заочно. А вот сын Олег, будучи студентом ИГУ, поучаствовал.
Ездил в Бодайбо и Астрахань, неплохо там заработал.

— Дело стоящее, полезное во всех отношениях, — замечает
36-летний Олег — высокий, спортивный, с таким же, как
у отца, сильным крутым подбородком. Но в темных волосах
уже проблескивают серебринки.

— Это у Игнатовых наследственное — рано седеть, —
поясняет жена Олега Таня — худенькая, ладная, тихая.

Мы беседуем в офисе их фирмы, состоящей из двух небольших,
но очень уютных комнат. (Олег из-за нашей встречи отменил
консультации с клиентами). Планы у молодой четы Игнатовых
большие. На будущее смотрят с оптимизмом. Игнатов-младший
внешне похож на отца. И такой же упрямец, трудоголик.

— Фамилия отца помогает в работе или, наоборот, мешает?
— спрашиваю его.

— Иногда помогает, иногда мешает, — отвечает он. —
Время теперь другое. Таких, как мой отец, в бизнесе
жалуют не очень.

— Студотряды раньше работали повсюду, — возвращается
Валерий Игнатов к прерванной теме. — На селе, в промышленности,
на всех комсомольских ударных стройках. Были студенческие
бригады проводников на железной дороге. Были педотряды.
В общем, много чего было. Студенты не только строили,
но и благоустраивали города. В отдельные сезоны их численность
достигала 16-17 тысяч, они осваивали в год на одном
только строймонтаже 15-16 млн. рублей средств. Это объем
работы крупного треста.

— Думаете, студенческие стройотряды начали реально возрождаться?

— Хотелось бы в это верить. Но без активной поддержки
государства им на ноги не встать. Государство должно
им в этом реально помочь. К сожалению, оно необоснованно
ушло из многих сфер в жизни общества. Это, думаю, в
корне неверно.

А в душе он — поэт и художник

Будучи зампредом облисполкома, Валерий Игнатов на общественных
началах возглавлял Иркутское региональное отделение
ВООПИиК (Всесоюзное общество охраны памятников истории
и культуры). Замом у него по этой части работал Николай
Салацкий, бывший председатель исполкома города Иркутска, человек
известный и популярный среди горожан.

Что они конкретно сделали? Вернули к жизни ледокол «Ангара».
Он стоит нынче в заливе у плотины Иркутской ГЭС, являя
собой прекрасный исторический памятник. В том числе
и технический.

Они же первыми начали хлопоты по реставрации Казанской
церкви. Крайне запущенной, приютившей под своими сводами
завод «Сибирский сувенир». Поначалу мыслилось разместить
здесь центр сибирской православной духовности и культуры,
но потом от этой затеи отказались и передали исторический
раритет настоящему хозяину — епархии.

Когда начали строить музыкальный театр, Игнатов руководил
Иркутским горкомом партии, а когда заканчивали, был
зампредом облисполкома. Вспоминает, что не вылезал со
стройки, проводил там по старой комсомольской привычке
штабы. С помощью штабов «ускорял» строительство и областной
клинической больницы, федоровского центра «Микрохирургия
глаза» (самого технологически передового по тем временам),
садиков, школ, жилья. С ностальгией вспоминает, как
за год в Иркутске возводили 300 тыс. кв. метров жилья
(сейчас — в три-четыре раза меньше), сдавали в эксплуатацию
4-5 детских садов, 1-2 школы.

!I2!Он меня совсем расстроил: ну где, скажите на милость,
те времена? Когда, наконец, начнем строить и жить по-человечески?
Молодежь теперь боится и семьи создавать, и детей рожать,
потому что нет крыши над головой. Нет мест в детсадах,
их число постоянно сокращается. Развал в экономике аукнулся
сразу развалом в социалке.

— Какая стройка была самой желанной? — спросил я его.
— Которую всегда помните?

— Все помню. Но хочу сказать об одной. Совсем небольшой.
В 1988 г. к 50-летию Александра Вампилова построили
в Кутулике, где родился драматург, библиотеку, школу,
стадион, расширили музей… Я знал Вампилова лично. Познакомились
в Братске, он часто приезжал туда. Его творчество бесценно.
И память о нем тоже должна быть бесценной. Рад, что
приложил к этому благому делу свою руку.

— С кем из писателей, поэтов, художников еще встречались?

— Ну-уу… Долго рассказывать, — улыбается он.

— Распутина хорошо знаете? — спрашиваю его в упор.
Мне уже рассказали, что они — давние товарищи. Встречаются
иногда семьями. Ходят друг к другу в гости.

— Давно, с 1965 г. Тоже по Братску.

— Сейчас что-нибудь из книг Распутина читаете?

— Повесть «Дочь Ивана, мать Ивана». — Приносит альманах
«Сибирь» за октябрь 2003 г., где она опубликована, повторяет
мне некоторые полюбившиеся места. — Язык-то какой!
Будто родниковую воду пьешь. Настоящий русский язык
— могучий, неповторимый. На фоне сереньких книжонок,
что лежат нынче на базарных развалах, это — как свет
в окошке.

Будучи замгендиректора «Братсккомплексхолдинга», возглавляя
Иркутское представительство «Илим Палп», Игнатов уговорил братчан
проспонсировать издание в 1997 г. двухтомника Распутина
— в год его 60-летия. Проспонсировали с удовольствием.
Творчество Валентина Григорьевича братчане тоже любят.
На доброе дело денег не пожалели. Все ведь знают: выпустить
нынче хорошую книгу на свои деньги ни одному писателю
не под силу. Даже очень известному. Такие вот теперь
у нас наступили времена. А так вышел в издательстве
«Современник» очень даже хороший двухтомник. На радость
всем любителям словесности. Тем более что в издание
это писатель включил все лучшее, что успел написать
к тому времени.

Добрые отношения, взаимопонимание у моего героя сложились
и с некоторыми известными художниками, артистами, спортсменами.
Старейший живописец Приангарья Анатолий Иванович Алексеев
подарил Игнатову свою картину. Тот ее бережно хранит,
повесил в квартире на самом видном месте. С артистом
драмтеатра Виталием Венгером, тоже, кстати, почетным
гражданином Иркутской области, участвовал в конце прошлого
года при вручении губернатором Борисом Говориным паспортов
14-летним гражданам России. Оба пришли к твердому убеждению:
такие акции надо проводить чаще, везде по области. Вручать
паспорта молодым вообще следует в праздничной и торжественной
обстановке. А не серо, буднично, почти втихую.

Комсомольская жена

В 1964 г. Игнатов возглавлял комсомольский штаб на строительстве
БЛПК. С утра до вечера мотался по объектам. Был одновременно
членом комитета ВЛКСМ, но появлялся там редко. Только
по неотложным делам. Вот и в то утро заскочил в комитет
пораньше, чтобы потом весь день провести на стройке.
Дверь была еще закрыта. В коридоре у окна стояла невысокая
девчушка в кроличьей шубке, в валенках и большом пуховом
платке. Чего-то или кого-то ждала. Совсем еще юная —
лет 17 от силы.

«Наверное, откуда-то приехала, — подумал Валерий. —
Хочет, поди, работать на стройке». В те дни в Братск
такие вот «зеленые» девчонки приезжали буквально толпами,
но работы зачастую им не находилось. Он и спросил ее: «Откуда
приехала?»

Оказалось, местная. Недавно закончила школу и устроилась
в комитет комсомола статистом. Мать ее сюда привела.
Она работала рядом, в парткоме. А приехала в свое время
с мужем тоже издалека, из Архангельской области.

— Вы — Лариса? — догадался Валерий. Он слышал, что
в сектор учета приняли недавно новенькую, но еще не
видел ее.

— Лариса, — подтвердила девчушка и протянула теплую
маленькую руку.

Так они познакомились. Сблизились не сразу. Влюбились
друг в друга тоже не сразу. У Ларисы был тогда свой
парень, который вскоре уехал поступать в мореходку.
У него там что-то все не ладилось, не клеилось. Лариса
в письмах старалась его утешить, подбодрить, успокоить.
Советовалась с Валерием, как лучше написать, что конкретно
подсказать. Ведь парень оказался совершенно один в далеком
и чужом городе.

Валерий был старше Ларисы на пять лет, говорил на заседаниях
комитета комсомола, как она считала, умнее и рассудительнее
всех. В совете никогда не отказывал ей. Но однажды,
всегда спокойный и уравновешенный, вспылил. Сказал в
сердцах Ларисе:

— Да отстань ты от меня со своим моряком. Пиши ему
сама.

И ушел. Лариса обиделась. Спросила недоуменно подругу-комитетчицу:

— Что это с Игнатовым?! В первый раз таким сердитым
его вижу.

— Ты что — слепая? — удивилась подруга. — Он же тебя
любит. Все об этом знают… Кроме тебя.

— Ой, как мне тогда было стыдно, — вспоминает Лариса
Николаевна. — Валера мне тоже нравился. Но я больше
воспринимала его как старшего товарища по комсомолу.
Как наставника. Дышать на него боялась. Он был такой
строгий, весь из себя правильный.

Валерий слушает жену, улыбается.

— Нашла… наставника, — как-то неопределенно и благодушно
комментирует он ее слова.

Вместе они уже 37 лет. Постоянно друг над другом подтрунивают,
подшучивают. Наверное, им так живется легче и веселее.
Родились с разницей всего в пять дней, поэтому «отмечаются»
одномоментно. Так удобнее. Да и расходов меньше. До
сих пор поют дуэтом любимую песню о Братске. До сих
пор Валерий пишет жене к круглым датам в ее биографии
любовные стихи.

— Почитать можно? — спросил Ларису Николаевну.

— Можно, — согласилась она и пошла уж было за виршами,
но Игнатов ее остановил. Сказал нарочито строго:

— Не надо. Стихи я писал тебе, а не в газету.

Вспомнилось, как много-много лет назад встретил его
в первый раз в его же собственном кабинете первого секретаря
Иркутского горкома партии. Говорили по душам. В том
числе и о личном. Хотел кое-какие его откровения записать
на диктофон «Легенда», которые только что выдали
всем корреспондентам «Восточки». Но он на кассету говорить
не захотел. Отказался. Вежливо-извинительно, культурно.
Провожая меня на этот раз, даже помог одеться в прихожей,
но на повторную просьбу показать стихи снова ответил
отказом.

Ну что тут скажешь: партийный секретарь будет жить в
нем вечно. До конца жизни. Честно говоря, мне стало
даже грустно: с этими вот стареющими «героями советской
эпохи» уходит из современного общества много хорошего,
честного, стойкого. В наше беспринципное время — явная
потеря. Не хочет человек раскрываться до конца — так
это его право. По большому счету, советские люди до
сих пор стыдливы. Не любят, когда кто-то слишком
«заглубляется» в их личную жизнь. Пусть даже и с самыми
хорошими намерениями. Любовь и душа, слава богу, еще
не у всех стали ходовым товаром.

Еще подумалось тогда: хорошо бы нашим детям научиться
верить хоть во что-то с такой же силой, как верили Валерий
Игнатов и тысячи других комсомольцев прошлых лет в «светлое
будущее» страны. Пусть оно пока и не очень светлое,
однако без веры его могло и вовсе не быть.