Я всегда внимательно читаю то, что пишет Сергей Захарян о
театре — как о профессиональном, так и о любительском. Он
один из немногих, кто делает это интересно, глубоко, мудро и
благожелательно, стараясь найти в самом неудавшемся спектакле
хоть одну действительную, яркую точку, поймать, как выразился
классик, «луч света в темном царстве».

Он знает театр изнутри и давно. Потому как прикоснулся к
этому манящему и загадочному искусству еще в юности, когда
бегал по бакинским театрам и играл в школьных спектаклях. А
окончив школу, храбро отправился в Москву, в театральный
институт. Но получил от ворот поворот. По причине, как ему
мягко объяснили, расхождения между интернациональным
внутренним миром и национальным внешним обликом. «Кого вы
будете играть в российском театре с вашей кавказской
внешностью?» — спросили его.

Но, видно, если душа увлечена, ее уже не остановить.
Поначалу, на первый взгляд, отдаляясь от театра (Сергей
работал на ударной стройке в Шелехове и диктором областного
радио), он на самом деле все приближался и приближался к
нему. Окончил английский факультет нашего иняза, аспирантуру,
и не случайно тема его диссертации: «Герой современной
английской драмы». В студенчестве он был рабочим сцены иркутской
драмы, затем — целых шесть лет и без зарплаты — завлитом
ТЮЗа, потом пустился в омскую драму вслед за полюбившимся ему
ярким иркутским режиссером-странником Вячеславом Кокориным.
«Мне интересно всякое прикосновение к театру», — говорит
Захарян.

Он пишет о театре уже двадцать пять лет, четверть века.
Приглашен во всероссийский семинар по театральной критике и
с этим семинаром объездил всю страну — от Владивостока до
Пскова, от Питера до Астрахани. И везде к его спокойному и
благожелательному голосу прислушивались и актеры, и
режиссеры, и дотошные театроведы.

Я — и по службе, и по душе — болею за любительский, народный
театр. Профессионалы — в том числе и критики — нередко
относятся к нему снисходительно, а то и свысока. А вот
Захарян смотрит любительские спектакли с большим
удовольствием, я бы даже сказал, с радостью. Могу — я не раз
сидел с ним рядом на любительских смотрах и фестивалях —
сказать, почему. Пусть на меня никто не обижается, это мое
личное впечатление, но на профессиональной сцене, особенно в
провинции, скованной разными условностями и правилами, при
всей мастеровитости нередко не хватает живого, свободного
огня. А на любительской сцене в каком-нибудь заштатном
городке вдруг обнаруживаешь — при всей угловатости
— живые
искры, живые краски, неожиданные решения, свежий взгляд на
вещи, не связанный ни с театральной теорией, ни с театральной
традицией, ни с иными соображениями, а лишь с искренним
душевным порывом и открытостью, незашоренностью любительского
восприятия… И я очень понимаю Захаряна — не мастерства тут
ищет он, хотя и это случается, а живую душу, не связанную, не
обремененную никакими посторонними интересами и условностями.
А чтобы это все воспринимать, и самому критику надо иметь
душу живую…

Завтра Сергею Амбарцумовичу исполняется 60 лет. Дай Бог,
чтобы еще долго-долго он служил театру так, как служил до сих
пор.