И вот сегодня я покидаю свою временную стоянку и, перевалив
невысокий водораздел, спускаюсь в верховье Сармы. До
намеченного места следующей стоянки в устье ключа Нугана
ход мой — по самым медвежьим местам.

С вечера привалила удача: упал невысокий снег — неоценимый
помощник охотника и исследователя-эколога, изучающего
жизнь диких животных. Но я иду километр за километром
и вижу только следы изюбрей. Неужели медведи, которыми
летом так богато верховье Сармы, на зимовку уходят в
другие края? Такое за ними водится. К примеру, на обширном
восточном склоне хребтов Приморского и Байкальского,
по сообщению охотников и моим собственным наблюдениям
за многие годы, не обнаружено ни одной берлоги, хотя
весною-летом там обитает почти все местное сообщество
медведей.

Прошел густой крупными хлопьями снег,
и, обогнув плотную, клином сбежавшую
со склона рощицу ольхи, я увидел следы, которые не спутаешь
ни с чьими: прошел медведь. Был он тут совсем недавно,
конечно, находится поблизости, и, чтобы не спугнуть или
не спровоцировать нападение, я остановился и в бинокль
стал прослеживать его ход. На небольшом протяжении
медведь несколько раз менял направление своего хода.
Прохожу дальше и вижу этот же след, но идущий в
противоположном направлении. Зверь ходит взад-вперед
вокруг сопки, поросшей густым молодым лесом. Осенила
догадка: прячет под снегопад свой ход к берлоге, которая
где-то в этом месте. Это почти осмысленное действие
медведей — скрывать след, ведущий к берлоге, — замечено
за зверями давно. А. Черкасов, известный автор «Записок
ружейного охотника Восточной Сибири», в середине XIX
века писал: «… перед залеганием медведь прибегает
к хитрости, прячет свои следы — делает петли, как заяц,
проходит несколько раз по одному месту, скачет в стороны…».
А широко известный охотник и организатор охоты на
медведя в европейской части России Ширинский-Шихматов
в начале ХХ века писал о том, что свой след медведь
перед залеганием даже «выпячивает» т.е. идет задом наперед.
Не хитрован ли!

За многие годы своей работы в тайге я нашел и обследовал
более пятидесяти медвежьих берлог, но ни одного медвежьего
хода не довел до берлоги. Не удавалось это и многим
другим, изучающим экологию медведя. Уж очень далекий
и тяжелый путь выбирает зверь, идущий в район расположения
берлоги, около которой он вот так осмысленно пытается
обеспечить себе спокойную зимовку. Почти все берлоги
у нас в байкальском крае звери располагают входом на
юг. Замечено, что и к самой берлоге с нескольких сотен
метров звери подходят с южного направления (конечно,
на равнинных местах). В том же направлении, будучи зимою
вспугнутыми зверь и удирает несколько сотен метров.

Некоторые участки тайги чем-то особенно привлекательны
для устройства берлог. Есть на реке Иркут так называемая
Зырказунская петля, край скалистый и облесенный, километров
около тридцати длиною. Старые охотники Слюдянского района
знали там 23 берлоги. На зимовку сюда приходили медведи
из очень отдаленных мест, они это часто показывают и
в других районах. Как-то на Хамар-Дабане около шестидесяти
километров шли по осеннему следу зверя, который шел
явно к своей берлоге, и бросили — он полез в такие
места…

Медведи с осени «знают», как холодна будет зима, к большим
морозам берлога хозяина утеплена особо надежно, подстилка,
например, будет в два раза толще обычной.

Забавно, в берлоги свои медведи входят задом наперед,
надо полагать — сначала внимательно заглянув туда.
И ложатся «лицом» к входу. Зимой медведя охватывает
не оцепенение, как, например, суслика, но именно сон,
и вполне чуткий, хотя дышит зверь редко, а температура
тела опускается до 29 градусов.

Сосет ли медведь лапу? В смысле еды — нет, конечно. Расход
энергии восстанавливается за счет так называемого эндогенного
питания — расщепления жира на месте его отложения,
в желудок не поступает ничего. Но лапы у хозяина мокрыми
бывают — это к весне кожа подсыхает и трескается, что,
по-видимому, беспокоит зверя, и он их зализывает. Лежат
медведи в берлогах до 165 суток, каких только снов,
поди, не перевидят! А в феврале у них рождаются медвежата,
вес их всего полкило. Каждого. Отчего такие маленькие?
Это приспособление экологическое: лежать в берлоге
им два с половиной месяца, и маминого молока должно
хватить на всех, а их бывает до трех!

В лесах байкальского края медведи делают несколько видов
берлог: либо это простая нора с отвесным входом на склоне
южного направления, либо она горизонтально выкопана
под корнями стоящего дерева, либо расположена среди
больших каменных плит — под одной из них. На Восточном
Саяне иногда медведи ложатся в пещерах-колодцах. Одной
берлогой медведь может пользоваться несколько зим.
Покидая весной свое убежище, некоторые хозяева вход
в нее на лето маскируют — «хламостят», по выражению
старых охотников. Одному такому случаю я был свидетелем.
Середина апреля. Иду на широких камасных лыжах по
долине реки. И вижу свежий след медведя, понятно:
он только что покинул берлогу. Иду «в пяту» и вскоре
вижу в речной террасе вход в берлогу, довольно удачно
замаскированный. В непосредственной близости от берлоги
зверь сломал несколько елочек, переломил их пополам,
заботливо сложил вместе и засунул во вход. Наверное,
мне так представилось, на морде просматривалось выражение
тонкого дальнего расчета. В одной берлоге медведей
может быть несколько, в очень редких случаях — до пяти,
но это мать со своим потомством разного поколения. Взрослые
самцы ложатся в одиночку. И это произошло — залегание
медведей в берлоги — буквально на днях, под новый снег.

В нашей области, по самым приблизительным, и то давним,
подсчетам, живет около трех тысяч медведей. И каждый
год не менее половины из них делают новую берлогу. Вся
тайга в дырах!? Ничего подобного, на самом деле найти,
увидеть их трудно, они осыпаются и для многих старых
зверей становятся их могилами. Вот и в этом медведи
похожи на нас, людей, ведь многие народы считают, что
медведь — это человек в прошлом, наказанным Создателем
за привычку пугать людей.