!I1!— Все воздействия на человеческий организм в
конечном итоге осуществляются через воду. Она —
главный регулятор нашей жизни.

— И наш исцелитель? Если это так, то нам, живущим у
Байкала, повезло стократ: такой гигантский
резервуар пресной воды! Хотела добавить еще — такая
сокровищница чистейшей, дарующей здоровье воды. Да поостереглась:
первозданность Байкала под техногенным прессом давно
порушена.

— Тем не менее Байкал все равно остается уникальным явлением
природы. Сама байкальская пресная вода — это,
конечно же, сокровище планеты. Но в ее специфически
целебных способностях еще только предстоит
убедиться. Однако не только это удивительное озеро
являет собою наше природное достояние. О нем просто
пишут и говорят чаще, чем о чем-либо другом. Очень
немногие знают, что под нами находится самый крупный
на земном шаре артезианский бассейн — Ангаро-
Ленский. Его объем трудно себе представить
— 2 700 кубических километров минеральной воды!
Достаточно в любом месте Приангарья или Приленья
пробурить скважину, скажем, на глубину 400-500
метров, и вот вам источник хорошо, в отличие от
байкальской, изученной хлоридно-натриевой
минеральной воды. А если пройти буром еще дальше, до
шестисот- или восьмисотметрового горизонта, то там
уже начинаются концентрированные хлоридно-натриевые
рассолы. Истинное богатство, используемое
в бальнеологии и физиотерапии для лечения весьма широкой патологии.
И оно у нас с вами под ногами! Как говорится, нагнись и подбери.

— Подбираем?

— Конечно. Ведь сколько минеральных вод нашего
местного, «домашнего», розлива появилось в последнее
время. Не только «Иркутская» или «Ангарская», но и
«Шелеховская», и «Мальтинская», и «Ордайская». Они разнятся
друг от друга, идентичных среди них нет. В какой-то,
предположим, больше магния, в какой-то — кальция. Но каждая
из них обладает целебными свойствами. Водолечение —
одна из основных научных тем, разрабатываемых нашей кафедрой.

— Значит ли это, что пить минеральную воду нужно
избирательно? Может быть, сравнение мое и хромает, но
значит ли это, что выбор минеральной воды нужно соотносить с
рекомендацией врача, как мы поступаем с лекарствами?
Или все-таки тут требования не столь строги: идешь
в магазин, покупаешь любую минеральную воду, и пей на здоровье.

!I2!— Любая минеральная вода «привязана» к какой-то
патологии. Совет физиотерапевта необходим. В
противном случае она или не окажет пользы (это
самый благополучный вариант), или может принести
вред. Только врач подскажет, какой
концентрации и какой температуры нужно тому или
иному человеку пить минеральную воду. И каких
компонентов в ней должно быть больше, а каких вообще
быть не должно. Например, если секреторно-моторные
функции желудочно-кишечного тракта повышены,
минеральную воду нужно принимать без газа и
обязательно теплую: температурой до 40 — 42
градусов. Если же функция желудка или кишечника
понижена, температура минеральной воды не должна
быть выше 22 градусов. К тому же нужно учитывать,
что она наиболее активна либо в самом природном источнике,
либо в бювете на курорте. То есть непосредственно в самый момент,
когда выходит на поверхность земли и когда все ее
компоненты, находясь в ионной форме, наиболее активны.
На воздухе они, быстро соединяясь друг с другом, образуют
различные соли; качество воды снижается.

— На курорте «Ангара», где развернута ваша кафедра,
есть свой источник?

— Да, здесь пробурена скважина хлоридно-натриевой
воды; прошло режимное наблюдение над ней, и открыт
бювет. Вообще контроль за выходящей на поверхность
водой должен быть строг и постоянен. Химический,
бактериологический состав ее — постоянно в поле
нашего внимания. У нас на кафедре есть свой штатный
гидрогеолог, солидно оборудованная лаборатория. Кроме того
мы отправляем нашу минеральную воду в
Томский НИИ курортологии и физиотерапии для
окончательного заключения. При водолечении
соблюдается тот же принцип, что и во всей
практической медицине: не навреди. Открывшееся
недавно на курорте «Ангара» отделение специально для
реабилитации «желудочников», перенесших операции,
подтвердило наши наблюдения: хлоридно-натриевая
минеральная, если принимать ее строго по
рекомендации врачей, обладает прекрасной целительной
силой. Кстати, в Приангарье есть
профильная гастроэнтерологическая здравница —
«Братское взморье». Там тоже местная минеральная
вода — один из важнейших факторов, способствующих
эффективному лечебному процессу. Мне бы лишь
хотелось подчеркнуть, что сама по себе минеральная
вода, какого бы она ни была профиля, не является панацеей.
И потому реабилитационные отделения для пациентов любой патологии,
в том числе и желудочно-кишечной, должны создаваться только в
здравницах, имеющих свою лечебную базу и обязательно
расположенных вблизи городов, где есть солидные
медицинские учреждения. Чтобы при необходимости
можно было оказать пациенту оперативную помощь.

— Александр Александрович, и что же, других проблем
в санаторно-курортном лечении нет? Только те
требования, которые вы сейчас перечислили?

— Есть, конечно! И самая болезненная — снижение
доступности санаторно-курортного лечения для
россиян. Посудите сами: уровень санаторно-курортной
помощи в России, ну и у нас в Приангарье, за
последнее время снизился раза в три, если не больше.
Так что сейчас следует заботиться о том, чтобы не
была разрушена сама санаторно-курортная система. Она
ведь не роскошь, а насущное, очень важное звено в
общей цепочке практического здравоохранения. Вот это
главная наша забота. И главное противоречие
сложившейся ситуации: минеральной воды в Иркутской
области много, а используется этот дар природы
совсем неоптимально. Вот что обидно.

— У подземных минеральных источников все-таки есть
преимущество перед поверхностными водами: они более
защищены от ударов экологии. Или неблагополучная экология —
опасность вообще для всей воды на нашей планете?

!I3!— Я считаю подземные воды кровеносными сосудами
земли. Это не преувеличение! Несущие в себе память о
самых седых временах, они так же
страдают от аварийных выбросов, от неудачных,
непродуманных размещений крупных промышленных
объектов, наконец, просто от варварского отношения
к ним нас, людей. Мы редко задумываемся над тем,
сколько родников иссохло, сколько животворных
ключей иссякло. И мы так и не узнаем, что потеряли, сколь
целебна была в них вода! Вот вам и притча нашего
времени о живой и мертвой воде. Пусть даже не убитая, а
лишь раненная техногенными катастрофами, вода
становится мертвой. Потому что она будет по-своему хранить
в своей специфической «памяти» следы таких ударов.
И, возможно, начнет по-своему мстить за них в
будущем. Убиенная вода — на совести людей, не отдающих
себе отчет, на что они в своем неведении
замахнулись. Экологи, конечно же, правы: мы,
неразумные, возможно, и найдем, чем утолить голод,
но то, чем утоляем жажду, чем дышим, можем вконец
потерять! Недавно я выступал в Томске, в НИИ
курортологии. Тема научной конференции, казалось,
была сугубо профессиональной: «Современная
физиотерапия. Достижения и проблемы». Но
озабоченность медиков угрозой, нависшей над природой
как средой нашего обитания, звучала весьма остро.

— Всякий раз, утрачивая нечто важное,
способствующее благополучию самого существования
людского рода, вспоминаешь мудрое присловье: что
имеем, не храним; потерявши — плачем…

— А я по этому поводу хочу процитировать
удивительные по точности слова мудрого француза,
писателя и летчика Антуана Экзюпери. Он однажды написал:
«Вода! У тебя нет ни вкуса, ни запаха. Тобой
наслаждаются, не ведая, что ты такое. Нельзя
сказать, что ты необходима жизни. Ты и есть сама
жизнь». По-моему, точнее не скажешь…