Спартанцы

Но сохранились еще островки стабильности. Это
НПК «Иркут», где сегодня трудится
самое большое число инвалидов по слуху, — 63 человека.
Правда, печальная тенденция и тут дает о себе знать:
их количество год от года уменьшается.

Председателя Иркутского регионального отделения Всероссийского
общества глухих (ВОГ) Леонида Магальникова это обстоятельство
просто пугает. Мало того, что из года в год растет армия
неслышащих людей (их сегодня в области почти 189 тыс. человек),
так еще и невелика доля работающих из числа трудоспособных.
Всего-то 33-34%. Тогда как практически все они, а их
более 75 тыс., могут быть заняты делом. Ведь руки-ноги,
глаза у них целые. Причем происходит это в то самое
время, когда численность населения катастрофически сокращается.
Тех россиян, которые трудятся, может стать скоро меньше
тех, которые у них на иждивении (инвалиды, дети,
пенсионеры).

Чтобы затормозить негативную тенденцию, Магальников
пытается повлиять на руководителей нынешних бизнес-структур.
Встречается с ними. Убеждает. Агитирует. Причем делает
это, как правило, в кругу «своих» рабочих. Если они на
предприятии есть. С одной стороны, чтобы им помочь,
с другой, чтобы и самому лучше, из «первых рук» узнать
о каждодневных проблемах глухих. Недавно Магальников
был на авиазаводе.

Зная в общих чертах о ситуации в российском авиастроении,
которое за последние 10 лет сократилось в 5 раз, я тоже решил
съездить с Л. Магальниковым, посмотреть и послушать, о чем пойдет
речь. Заводу приходится нелегко на
фоне общероссийских экономических неурядиц. Каково там
сегодня инвалидам? Когда и здоровых-то никуда не берут.
А если и берут, то мало платят.

На встречу пришли почти все глухие рабочие. Руководство
завода представляли зам. начальника отдела кадров Анатолий
Ковалев и зам. председателя профкома Владимир Зотченко.
Сурдоперевод вела директор ДК им. Горького, принадлежащего
ВОГ, Галина Иванова, хорошо знающая жестовую азбуку.
Она к тому же руководит в ДК еще и ансамблем жестового
пения. Многие сидящие в зале самодеятельные артисты
— ее подопечные.

Магальников кратко проинформировал, что делается в «стране
глухих». Посетовал: после перестройки встречаться стали
реже. Рассказал о прошедшем осенью внеочередном съезде
глухих. Призвал их голосовать только за достойных
депутатов — и в Законодательное собрание области, и
в Госдуму. Объяснил, почему большая очередь на получение
слуховых аппаратов: не хватает средств на приобретение.
К тому же в России никак не научатся делать их с высоким
качеством. А импортные слишком дорогие. Пообещал: этими
маленькими, но жизненно необходимыми приборчиками к
2004 г. будут обеспечены все, кто в них нуждается.

Глухие начали работать на авиазаводе с первых лет его
существования. Зарекомендовали себя хорошими специалистами —
грамотными, дисциплинированными, ответственными. Работать
на таком большом предприятии было для них
всегда удачей. Они и зарабатывают
здесь хорошо, и спортом занимаются — хоккеем, футболом,
шахматами. Про «самоделку», так они между собой называют
художественную самодеятельность, я уж и не говорю. Одним
словом, живут полноценной жизнью. Насколько это возможно
в их положении. Прогульщики и выпивохи среди глухих —
явление редкое. Они дорожат своим рабочим местом. За
пределами завода тоже ведут себя строго и скромно. Ну
настоящие спартанцы.

Ковалев и Зотченко в своих выступлениях не преминули
это подчеркнуть особо.

Нас «отцепляют»?

Потом посыпались вопросы. Главный из них — почему нет
сурдопереводчика? Первым его задал слесарь по доводке
деталей летательных аппаратов цеха N 14 Дмитрий Филатов.
Раньше было два, а теперь — ни одного. Хотя по нормативам
сурдопереводчик должен быть в штате предприятия уже
при 25 неслышащих работающих. Ковалев объяснил: сократили
их в то время, когда завод переживал тяжелые финансовые
трудности. Но причина, как оказалось, не только в этом.
Нет квалифицированных специалистов по сурдопереводу.
Профессия эта специфична. В нее обычно шли дети тех
родителей, которые сами были инвалидами по слуху. А
в последние годы почему-то не идут.

— Наверное, упал престиж профессии, — предположил
Магальников. И твердо пообещал: будем искать.

Ковалев в свою очередь заверил: должность сурдопереводчика
восстановим.

Из зала поинтересовались: поедет ли кто из глухих заводчан
в ноябре в Германию в составе областной делегации инвалидов,
куда их пригласили обменяться опытом.

— Да, поедет, — сообщил Магальников. — Это ваш товарищ,
слесарь-ремонтник цеха N 2, лучший в Сибири самодеятельный
артист жестового пения, обладатель Гран-при Сергей
Перевалов. Иркутяне там дадут большой концерт.

Сергей что-то хотел сказать в ответ, но встряла Оля
Литовченко, красавица и по совместительству культорганизатор
ДК им. Горького. На заводе слесарем-инструментальщиком
работает ее муж Виталий Бахарев. Живут они в Усолье
и каждый день ездят в областной центр. Виталий садится
в электричку спозаранку — в 5 часов. Олю интересовало,
можно ли получить в строящемся заводском доме квартиру.
«Можно, — ответил Ковалев. — Надо только внести сразу
30% ее стоимости, потом, в течение 10 лет, — остальную
часть». Виталий с Олей сразу погрустнели. Они, видимо,
надеялись, что предприятие хотя бы 10% расходов возьмет
на себя. Но, как оказалось, все — за счет будущих
жильцов.

Сейчас на заводе полным ходом идет реструктуризация
с целью повысить эффективность производства и сделать
его более привлекательным для инвестиций. Отделяется
непрофильное производство. Передается на баланс города
вся социальная инфраструктура. В том числе жилой фонд.
Детские сады уже переданы. На очереди — ДК, спорткомплекс,
торговый дом «Антей», фабрика-кухня и даже медсанчасть.
К тому же до февраля 2004 г. намечено сократить значительное
число работающих на основном производстве. Глухие страшно
заволновались: как бы и их тоже не объявили «непрофильным
активом» и не начали увольнять в первую очередь.

Надо сказать, что многие инвалиды, стремящиеся устроиться
на авиазавод, боятся, как бы вообще не пришлось теперь
поставить крест на своей мечте. Слесарь-ремонтник механического
цеха Олег Шабров сказал обиженно: «Моя жена — хороший
специалист. Однако ее не берут… Хотя живем рядом».
Швея Любовь Зенина его дополнила: в их цех товаров
народного потребления уже давно никто из новичков не
приходит.

Ковалев признал: да, штат полностью укомплектован, сокращения
грядут, но пообещал, что инвалидов трогать не станут.
Бизнес, конечно, есть бизнес, акционеры вправе решать,
кто и в каком количестве им нужен, но не все ведь измеряется
деньгами. Ему вторил Зотченко: таких мыслей
и в голове ни у кого нет. Глухие работают хорошо. На
заводе ими довольны. Да и региональный закон о квотировании
рабочих мест для инвалидов сделать это не позволит.

Закон, как известно, вступит в силу с 1 января 2004
г. Согласно ему предприятия всех форм собственности,
где более 30 человек, будут обязаны принимать на работу
инвалидов — не менее 3% от среднесписочной численности.
Собственно, ничего нового депутаты нашего ЗС тут не
изобрели: квота эта была определена Федеральным законом
«О социальной защите инвалидов в РФ» (статья 21) еще
в 1995 г. Иркутяне лишь детально прописали механизм
ее реализации применительно к местным условиям. Правда,
с опозданием на 8 лет. Однако жизнь показала: заставить
частный бизнес выполнить этот норматив не так-то просто.
Даже законодательной палкой. Предприниматели наши —
большие умельцы, они найдут, как обойти требование властей.
Нужно, чтобы они сами понимали социальную ответственность
перед нашими гражданами с ограниченными физическими
возможностями. Перед обществом в целом. Думаю, многое
в этом вопросе зависит от позиции общественных инвалидных
организаций, коих в области только со всероссийским
статусом четыре.

Я делаю «сушки»!

С одним из участников встречи 25-летним фрезеровщиком
цеха N 32 Денисом Андреевым я потом, спустя несколько
дней, поговорил отдельно. Он пришел с тетей, инженером-технологом
того же цеха Людмилой Коровяковской, которая
и привела впервые 15-летнего племянника на завод. А
сейчас помогала мне с ним беседовать. Сурдопереводчиком
она оказалась слабеньким, и я больше писал вопросы Денису
на бумаге, а он также, на бумаге, мне отвечал. Сидел
прямо, строго, устремив на меня орлиный взгляд синих
глаз. Иногда, мучаясь с ответом, потирал такой же орлиный
нос с горбинкой, и по деловому писал ответы. Он вообще
был весь деловой, строгий, собранный.
В отличие от своей эмоциональной родственницы, которая
постоянно восхищалась Денисом. Специалист, по ее словам,
он классный. Начальник цеха Сергей Гельбарт при личной
встрече со мной подтвердил: да, парень работает отлично.
Хотя не все поначалу у него шло гладко. В первые два
года Денис, отчаявшись, хотел даже уволиться. Но сумел
ситуацию переломить. И теперь он один из лучших рабочих.
«Мы ему поручаем самую ответственную оснастку, — сказал
Гельбарт. — А дело это, скажу я вам, очень серьезное.
С помощью нашей оснастки изготавливают потом непосредственно
детали самолетов».

Денис Андреев любит разыгрывать незнакомых при встрече.
На вопрос, где работает и что делает, отвечает: «Делаю
«сушки». «Ага, значит, ты кондитер?» «Нет, — улыбается
он в ответ. — Не кондитер. «Сушки» — это боевые самолеты
марки «Су». Ну а о суперистребителе «Су-30 МКИ», лучшем
в мире, покупаемом Индией и Малайзией, знают чуть ли
не все. Удивляются: глухой и делает такие уникальные
машины.

Денис теперь главный кормилец в семье, потому что зарабатывает
больше родителей — 7-9 тыс. руб. в месяц. Даже тетя,
за плечами у которой высшее образование и солидный стаж,
намного от него отстает. Купил компьютер. Часами от
него не отходит. Любит «побродить» по Интернету. Ищет
там полезную для себя информацию.

— С девушками общаешься по Интернету? — спросил я
Дениса.

— Зачем? — удивился он. — У меня есть своя девушка.

— Она тоже глухонемая, работает в парикмахерской,
— поясняет Людмила Матвеевна. — Встречаются они давно.
Любят друг друга. Вместе участвуют в художественной
самодеятельности. Танцуют.

Денис на нас внимательно смотрит. Пытается по губам
понять, о чем идет речь. Поняв, пишет мне: «Хотим пожениться».
«А за кого ты чувствуешь большую ответственность —
за родителей, за себя?» «За себя, — написал он. —
Надо думать о будущем».

Конечно, всегда есть опасность, что у глухих родителей
могут быть и дети такими же. Но каждый надеется на лучшее.
Вот и Денис считает, что все обойдется. Без надежды
ведь как жить? Людмила Матвеевна рассказала: из четырех
сестер в их семье трое здоровые. А вот матери Дениса и
ему самому не повезло. Почему? Никто из ученых внятно
ответить на этот вопрос не может.

— Почему у Дениса в первые годы работа не клеилась?
— спрашиваю я.

— Наставник был никудышный. Сам он хороший специалист,
но не давал подопечному делать интересные и выгодные
в материальном плане изделия. Тянул одеяло больше на
себя. Вот парень и отчаялся.

— Почему «был»?

— Так он уволился. Денис в механической группе из фрезеровщиков
остался один. На него вся работа и свалилась. В этот
момент он, наверное, почувствовал личную ответственность.
Понял, что все теперь зависит от него самого. Стал
выполнять то, что раньше делал только наставник. Якобы
незаменимый. Оказалось, Денис его заменил и довольно
успешно.

— Выходит, парня бросили в воду как котенка: выплывет
— не выплывет?

— Денис выплыл. «Соображалка» у него сразу заработала.
Теперь он настоящий авиастроитель. Я за него очень
рада.

Денис ловит по губам тети смысл ее слов, видимо, понимает
и, довольный, гордо улыбается. Его отец, работавший
долгое время на авиазаводе литейщиком, славился высоким
мастерством. А мать, швея одного из ателье мод, была
в своем деле чуть ли не звездой. К ней
пробивались только по блату. Правда, было
это еще в советское время. Так что и к счастью, и к
несчастью, все в наших детях — от нас с вами. И хорошее,
и плохое.

Всем сестрам — по золотым серьгам

Побывал я и в цехе товаров народного потребления, где
работает другая участница встречи, швея Татьяна Самокина
и две ее сестры — Елена Михайлова и Мария Мишина. Цех
помимо чехлов для самолетов изготавливает туристические
палатки, рюкзаки и спальные мешки, хорошо известные
сибирякам. А также различные сумки, постельное белье
и т.д. Раньше всем этим ширпотребом занималось много
людей. Делали даже пылесосы. Теперь не делают. Объемы
резко сократились. Рабочие боятся, что процесс этот
уже не остановить. Что их сильно урезанное производство
окончательно попадет в разряд непрофильных со всеми
вытекающими отсюда последствиями.

Сестры росли в многодетной крестьянской семье — в Заларинском
районе. У их родителей было 13 детей. Кроме Тани и Лены
все здоровые. Лена немного слышит. В тот день она была
в отпуске, и разговаривали мы только с Таней, которая
не слышит и не говорит. «Переводила» Мария.
Она окончила педуниверситет, несколько лет преподавала
географию и биологию в одной из иркутских школ. Потом
Таня и Лена сманили ее на авиазавод перспективой более
высоких заработков.

Все сестры — швеи. У начальства на хорошем счету.
Но Таня все же «передовее». У нее здесь самый высокий
разряд. Объем выработки и качество тоже самые высокие.
Она и швейную машинку может запросто сама отремонтировать,
чтобы не терять время на ожидание мастера-механика.
Пришла в цех совсем юной, в возрасте 18 лет. Коллективом
и заработками довольна.

— Чего боишься больше всего? — спросил я.

— Потерять работу, — почти не задумываясь, ответила
она.

У Тани двое детей. Муж, тоже неслышащий, отличный столяр.
Трудится в небольшой частной фирме.

— Почти всю мебель в доме сделал сам, — похвасталась
Таня. — Детям особенно нравится его кухонный гарнитур.

— Что в него входит?

— Все, — ответила она. — Стулья, стол, навесные шкафы,
пенал, тумба для мойки.

— Экономия семейного бюджета получается при этом большая?

— Приличная. Сбереженные деньги тратим на сына и дочь.
Они у нас уже взрослые. Расходы у них большие. Дочери
14 лет, сыну — 24. Сын, правда, работает, но больших
денег в дом пока не приносит.

— Кто он по специальности?

— Кондитер. Спец по тортам. Как-то даже занял второе
место в городских соревнованиях и очень этим гордится.

— Ко дню рождения матери что готовит?

— Торт, — смеется Таня. — Это его фирменное блюдо.

В ушах у Татьяны — смуглой, стройной, подвижной —
поблескивают маленькие круглые золотые сережки. Только
сейчас замечаю, что и у Марии точно такие же. Только
в форме сердечка.

— А у нас у всех троих, и у Лены тоже, желтый металл
в ушах, — поясняет Мария, заметив мое любопытство.
— Золото из моды никогда не выйдет. Что бы там ни говорили.
Женщины его любили, любят и будут любить.

— Стало быть, у вас девиз: всем сестрам — по золотым
серьгам?

Она жестами обменивается с Таней. Обе долго смеются.

— Можно и так сказать, — соглашаются они.

— Что любит дочь? — спрашиваю Таню.

— Анжела увлекается шитьем с бисером и бальными танцами.
Хочет стать моделью.

— Вы согласны с ее выбором?

— Нет. Но она меня не слушает.

— О чем мечтаешь? — вспомнил я избитый вопрос советских
корреспондентов. Было интересно, как передовик производства
ответит на него сегодня. Раньше мне отвечали: хотим
мира во всем мире, счастья кубинскому народу и т.д.

— Мечта простая: чтобы денег было побольше, чтобы жить
достойно, не бедствовать — и нам, и нашим детям, внукам,
— ответила Таня.

Все три сестры-заводчанки замужем, у всех дети, все
имеют приличное жилье и по-своему, по-женски счастливы.
Мне захотелось спросить Таню: а кто из них, на ее взгляд,
более счастливый? Ну, если хотите, более удачливый в
жизни. Она говорить в ответ ничего не стала, молча показала
на Марию.

— Почему?

— Она и слышит, и говорит… Счастливая! — глубоко
вздохнула Таня.

Мне этот ее долгий и выстраданный вздох
до сих пор слышится. И то, как Мария, будто в чем виновата
перед сестрой, перевела ее «слова» и опустила грустно
голову.

* * *

Количество занятых трудом инвалидов снижается по всему
Приангарью. И не только глухих.

— Как затормозить этот «процесс»? — спросил
я Леонида Магальникова. — Как сделать, чтобы инвалиды
зарабатывали сами, жили лучше да еще и доход государству
приносили?

— Надо всем в этом направлении серьезно поработать,
— ответил он. — И бизнесменам, и власти, и руководителям
общественных инвалидных организаций. Теперь у нас в
руках есть хороший рычаг воздействия — областной закон
о квотировании рабочих мест для инвалидов. Будем бороться
за его применение на практике.

— Областная администрация помогает?

— Да. Особенно я благодарен губернатору Борису Говорину.
Он в курсе всех наших «болевых точек». Когда федеральные
законодатели лишили инвалидов целого ряда льгот и выживать
стало совсем тяжело, губернатор на региональном уровне
протянул руку помощи. Помог при оплате за тепло. При
перевооружении швейной фабрики ВОГ (на эти цели нынче
областная администрация выделила 1 млн. руб.) и приобретении
слуховых аппаратов. Из областного бюджета оплачивается
также работа 15 сурдопереводчиков в городах и районах
Приангарья.