!I1!Пришел долгожданный день, отгремели залпы войны, затухли
ее пожарища, и наши военные пути как бы пришли к победному
концу, но кругом разруха и слезы: о погибшем сыне,
о муже, об отце…

В это время мы с Георгием Петровичем поженились. Возвратившиеся
домой два фронтовика, мы были счастливы в семейной жизни.
Вырастили и воспитали сына и дочь. Вот уже двадцать
восемь лет она после окончания Иркутского госуниверситета
на Дальнем Востоке, куда была направлена по распределению,
предсказывает погоду летчикам в аэропорту Совгавань.
Каждый год приезжает в отпуск, и мы проводим его на
Иркутском море. В нынешний приезд она попросила меня
пойти на то место, где любил бывать отец. Он совмещал
отдых и труд. Нередко там рождались его рукописи. С
того дня, когда мы вместе были здесь, прошло уже более
десяти лет. Этот берег моря навеял воспоминания, и дочь
обратилась ко мне с просьбой ответить на волнующие ее
до сих пор вопросы.

— Мама, расскажи поподробнее, каким по характеру был
наш отец? Я помню его и ласковым, и заботливым, и строгим.

— Нет, Людочка, он был не строг, он был серьезен. Особенно
в вопросах вашего воспитания. Потому что очень любил
вас обоих. Эта любовь и определяла его стремление сделать
все, чтобы вы были настоящими людьми. Он и я от души
радовались вашим маленьким трудовым успехам. Помнишь,
как вы ежедневно получали оценки за выполнение обязанностей
по дому? И мы с отцом в присутствии вас объективно обсуждали
ваше участие в делах нашей семьи, и
оценка ставилась каждому на календаре для обозрения.
Было тебе шесть лет, а брату четыре, когда вы начали
трудиться: мыли посуду и полы, носили дрова, застилали
постели, ухаживали за кошкой и собакой. Стали постарше
— уже помогали обрабатывать картофель в поле, овощные
культуры в огороде. Главное, что все это делали с удовольствием.

— Да, мама, я это хорошо помню и думаю, как это было
здорово! И сейчас на работе и дома, да и на общественном
поприще тружусь с удовольствием. Теперь я в коллективе
своем избрана профсоюзным лидером, и мне интересно узнать,
как отец работал в редакции, как оценивалась в то время
куйтунская районная газета «По ленинскому пути».

— Поверь, мне не просто, но я постараюсь ответить на
твой вопрос. Отец по характеру был разный, но на первом
плане всегда выступала его серьезность, будь то в домашних
или служебных делах. Он требовательно относился к сотрудникам
редакции, но умел создавать творческую атмосферу в коллективе.
За это его и любили. Всегда находил возможность помочь
тому, кто нуждался в помощи, поддерживал тех, у кого
был талант и чувство слова. Ты, наверное, помнишь Машу
Чернявскую? Она еще училась в десятом классе, когда
умерли ее родители, с нею остались маленькие братишка
и сестренка. Отец твой взял ее на работу в редакцию
корректором, детей помог устроить в школу-интернат.
Маша успешно закончила десятый класс, поступила на заочное
отделение в госуниверситет, продолжала работать корректором,
набиралась опыта в газетном деле. Успешно закончила
университет, работала литсотрудником, ответсекретарем
редакции, а когда мы переехала в Иркутск, она достойно
возглавила коллектив районной газеты.

Можно то же сказать о Владимире Тишине, Михаиле Окуне,
Петре Васильеве и Евгении Профкиной. Он заметил и помог
развить заложенный в них талант.

Небольшое отступление от интервью

Первое свое письмо в газету Георгий отправил в свои
пятнадцать лет. «Виновато в этом мое босоногое детство»,
— объяснял он мне свое увлечение журналистикой. В начальной
школе они с учителем (не вспомню сейчас его фамилию)
часто выпускали школьную газету. Те азы и стали истоком
его жизненного пути. Их небольшая деревенька Нижняя
Гоголевка, что в тридцати километрах от города Тайшета,
как-то уютно сочетала самобытность и цивилизацию.
С одной стороны деревни, над речкой, стояла старая
мельница, а в другом конце через эту речку по железнодорожному
мосту непрерывно шли поезда. А за речкой начиналась
самая настоящая тайга, где немало грибов и ягод. А за
околицей луга, а за ними живописное и глубокое
озеро. Его название Байкал, может быть, оттого, что
контурами своими оно повторяет истинный
Байкал — красу и гордость россиян. Это было то место,
где наш юный корреспондент размышлял о жизни и обдумывал
свои заметки. Учился он как и все деревенские мальчишки,
рыбачил на речке, помогал в колхозе. На сенокосе он
и задумал свою первую заметку в районную газету. Несколько
раз переписывал прежде всем отправить, а когда напечатали,
показал ее учителю. Тот похвалил, но
и указал на промахи. «Можно было бы изложить в действии,
образнее» — эти слова Георгий заполнил на всю жизнь.
Кстати, учитель отмечал его прилежность к учебе, и когда
его перевели из села в город, очень упрашивал родителей
отдать Георгия в дети, говорил при этом, что у мальчишки
большое будущее.

Отцу рано пришлось начать самостоятельную жизнь.
Закончив курсы, в 1936 году он стал работать счетоводом
в своей деревне в колхозе, а с июня 1938 года — бухгалтером
Юртинской МТС. Он часто бывал в колхозах и теперь уже
постоянно печатался в районной газете, был приглашен
на слет рабселькоров, а в октябре 1939 года редактор
районной газеты (тогда она называлась «Сталинский путь»)
пригласил его на работу в свой коллектив…

Ты спрашиваешь, как оценивалась в послевоенные годы
районка. Ну вот посуди сама: коллектив редакции газеты
«По ленинскому пути» неоднократно отмечался дипломами
Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, занимал первые
места в области по военно-патриотическому воспитанию.
За успешную организаторскую работу газеты, которую
отец редактировал, он награжден орденом Трудового Красного
Знамени. И еще вот что очень важно: жители поселка
Куйтун и всего района выписывали и читали газету, как
многие говорили, от первой до последней страницы. И
мало кто оставался равнодушным к тем проблемам, которые
газета поднимала.

— Ты сказала, что отец бывал разным. Какие еще стороны
его характера ты бы выделила?

— Ну, во-первых, в нем была какая-то необыкновенная
молодецкая удаль. Помню, вскоре после свадьбы нас направили
в два соседних колхоза уполномоченными по уборке урожая.
Добирались тогда кто как мог. И вот он меня уговорил
поехать товарняком. Рано утром встали, собрались в путь,
три километра отшагали до железной дороги. И когда показался
состав товарных вагонов и, замедлив движение, остановился,
мы попытались подняться в тамбур. Охранник не пустил
нас, тогда уже почти на ходу, мы запрыгнули на подножку
вагона. Ветер свистел в моих ушах, я вся дрожала, вцепилась
в поручни, Георгий, закрывая меня, что-то говорил, но
я ничего не слышала. И когда поезд постепенно стал сбавлять
ход, я что-то хотела сказать мужу, но не могла: стучали
зубы. Наконец, поезд остановился, Георгий быстро соскочил,
взял меня за талию, пытаясь бережно снять с подножки,
но мои руки не разжимались, продолжая держаться за
поручни. Позднее мы без смеха не могли вспоминать эту
поездку «с ветерком».

— Не за горами 60-летие Победы. Вы с отцом так мало
рассказывали о своей фронтовой судьбе. Каким он был
на войне?

!I2!— Посмотрим вместе его документы военных лет. Вот
красноармейская книжка, наградные удостоверения и грамоты-благодарности,
обратимся к самым тяжелым сражениям. Он воевал в составе
отдельного строительного батальона железнодорожных
войск сначала на втором Прибалтийском, а с 1945 года
на третьем Белорусском. Нелегкая их задача состояла
в том, чтобы быстро восстанавливать разбитые немецкими
бомбардировками и артиллерийскими орудиями железнодорожные
пути, по которым доставлялись нашим воинским частям
техника, боеприпасы, пополнение личного состава и продовольствие,
особенно, как рассказывал он мне, тяжело приходилось
при подготовке к штурму Кенигсберга. «Каждую ночь мы,
выбиваясь из сил, возводили полотно железной дороги,
а рано утром немецкие самолеты бомбили, уничтожая результаты
нашего труда. Приходит ночь, и мы опять строим ветку,
уплотняя время, чтобы побольше ночной поры осталось
для пропуска боевого состава, вооружения, боеприпасов
к Кенигсбергу. Сделав полотно, отходили на свой рубеж
и готовились к следующей ночи. И так 14 дней и ночей,
засыпали буквально на ходу, но изо всех сил держались
и делали свое дело. Дальнобойная артиллерия без перерыва
била прямо через нас, строящих дорогу. Кенигсберг был
в огне. Когда сообщили по радио, что крепость сдалась,
мы, кто где, свалились в безмятежном сне».

В таком огне закалялся его характер. И серьезность его,
и терпение, и молодецкая удаль, и отвага — это
грани его характера.

— А разве можно забыть, как отец красиво колол дрова?
— напомнила мне дочь.

— Я тоже любовалась, наблюдая порой за вами. А видела
бы ты, как он удальски подавал навильниками солому на
машину. Уверенно, расчетливо и красиво.
Никогда не жаловался на усталость. Он любил труд, умел
трудиться и делал все с удовольствием. Более 35 лет
отец твой редактировал, писал, верстал — всего себя
отдавал любимому делу.