В перерыве между заседаниями академик согласился
поговорить с журналистами. В беседе участвовал наш
специальный корреспондент Владимир КИНЩАК.

Сначала Нодари Александрович пояснил свою позицию в
дискуссии о том, куда надо строить нефтепровод из
Ангарска — в Дацин или в Находку. По его словам, эта
дискуссия стала ключевой темой на форуме.

— Когда мы говорим о нефтегазовых проектах со
странами Дальнего Востока, то должны прежде всего
исходить из национальных интересов России, — заявил
академик. — А это, к сожалению, делается не всегда.
Нефтяной бизнес у нас в стране стал частным. Лишь
«Газпром» удерживает свои позиции. То, что частные
компании отстаивают корпоративные интересы,
естественно, и я их за это не осуждаю. Признавая право
капиталиста на существование, мы признаем и его право
заботиться о своем кармане. Но есть еще и
национальные интересы, о которых должны заботиться
президент и правительство. И нет ничего
удивительного, что национальные интересы не всегда
совпадают с интересами конкретной компании. Уже не
один месяц и даже не один год дискутируется вопрос о
том, куда строить нефтепровод — в Находку или в
Дацин. Мои аргументы — в пользу Находки. Именно исходя
из национальных интересов. Потому что из Находки,
если туда придет труба, нефть можно продавать кому
хочешь — Японии, Китаю, Корее, Тайваню, США,
наконец. Если же трасса будет проложена в Дацин,
может произойти то, что случилось в Турции с «голубым
потоком». Три миллиарда долларов затратили, пока
строили трубу. Начали качать. А теперь турки
говорят: а нам сейчас нефть не очень нужна. И
вообще, дороговато предлагаете, давайте сбивать
цену… В результате длительные переговоры, взаимные
угрозы. Зачем нам это
надо? А беда в том, что
труба рассчитана только на вхождение в Турцию. То же
самое может случиться с Китаем. Когда Путин был во
Владивостоке, он сказал,
что китайцы хотят, чтобы мы им продавали газ по
тридцать долларов за тысячу кубиков. По такой цене мы
продаем газ только союзной Белоруссии. Но Китай пока
что на союзное государство не тянет. На мой взгляд,
он мягко сказал. Китайцы свою копейку считают. Почему же мы
должны поступать иначе?

Вот в этом суть спора, который у нас идет в прессе и
в политике. Надо сказать, что некоторые наши министры
склонялись к дацинскому варианту. Не буду копаться,
почему. И здесь я очень рад, что президент
поддержал находкинский вариант. Тем не менее в
октябре прошлого года решили было ориентироваться
на Китай. Однако впоследствии вопрос снова стал
обсуждаться и оказался в подвешенном состоянии. И я
надеюсь, что единодушное мнение, которое сложилось
относительно этого проекта на сегодняшнем форуме,
сыграет свою роль.

На первый взгляд, это совершенно частный случай. Но
дело в том, что за ним стоит проблема наших
взаимоотношений с Японией. И если такой масштабный
проект будет осуществлен, то это станет прорывом в
наших отношениях. Это позволит решить многие проблемы
Восточной Сибири, где будет создаваться
инфраструктура для обслуживания магистрали. В
частности, прекратится отток населения. Ведь японцы
готовы дать только на трубу как минимум 5 млрд.
долларов. Банк международного развития
подтвердил эти намерения — на льготных условиях, на
длительный срок, под самый низкий процент. Более
того, японцы дают деньги, не связывая это с
требованиями покупать оборудование только у них.
(Обычно они это делают). Спрашивается, что нам еще
нужно? И это еще не все. В Москву приезжали
руководители крупнейших японских корпораций. Они
заявили, что готовы выложить еще 8-9 млрд.
долларов, чтобы создать совместное предприятие,
которое займется изысканиями новых месторождений в
Восточной Сибири.

— И все же, если труба будет построена в Находку,
что это нам даст? Что будет потом?

— Я уже говорил, что это послужит толчком для общего
экономического роста. Во-первых, появятся
перспективы экономического развития в Забайкалье, где
сейчас люди сидят полуголодные и без работы. Во-вторых, появятся стимулы для расширения экономических
связей в странах АТР. Думаю, что в конце концов мы
протянем трубопровод в Северную Корею. Будет
построена железная дорога, которая объединит Северную
Корею с Южной. Уже сейчас понемногу начаты работы. В
том числе МПС три проекта предложило. Я не люблю
громких слов, но в результате мы можем прийти к эпохе
промышленного расцвета всего региона. И хотя я раньше
был пессимистом, в последние два-три года смотрю на
перспективу оптимистично.

— Сейчас находится в процессе проработки сахалинский
нефтегазовый проект. Его Японии не достаточно? Чем
обусловлено обострение интереса Японии еще и к
сибирской нефти?

— Проблема не является только дальневосточной.
Проблема связана с ситуацией на Ближнем Востоке,
откуда Япония получает до 87% нефти. Но на моей
памяти с тех пор, как началась эпоха национально-
освободительных революций, Ближний Восток никогда не
был стабильным. А сейчас американцы активизировали
свою борьбу с терроризмом. Странно они борются — не с
террористами, а с государствами — с Афганистаном,
Ираном, а теперь и Ираком. И, помяните мое слово,
следующий очаг напряженности — Саудовская Аравия.
И случись на Ближнем Востоке что-то еще, подобное
Ираку, Япония окажется просто «на коленях». Поэтому
потребность в нефти у них, у Южной Кореи, да и у
Китая будет огромная. Китай будет поглощать
невероятное количество нефти и газа. Если до 1993 года
он импортировал исключительно нефть, то теперь
переходит еще и на газ. Дай бог нам обеспечить себя и
весь этот рынок насытить.

— Японцы крайне осторожны, когда приходится
вкладывать средства на чужой территории. А ведь надо
строить не только нефтепровод. Нужны гигантские
инвестиции для разведки и освоения месторождений,
расположенных в глухих местах северо-восточной
Сибири. Неужели японцы на это пойдут реально?

— Японцы поняли, какая опасность им грозит.
Произошел психологический перелом. Есть еще один
фактор. Им позарез надо опередить в этом проекте
Китай.

— А как обстоит дело с проблемой «северных
территорий»? Она не тормозит их намерения?

— До недавнего времени эта проблема не тормозила…
она блокировала все начинания. Но вот премьер-
министром Японии стал Коидзуми и всех напугал: «Какие
там два острова? Все четыре..!» Не прошло и трех
месяцев, как начались разъяснения: «Да, конечно, мы
претендуем на четыре острова. Но не сию же минуту?
Сейчас для нас главное — развивать экономические и
культурные отношения». Характерно то, что говорит в
этой связи министр иностранных дел Японии. Я слушал
ее на Хоккайдо. А она, отвечая на вопросы, сказала:
«Для нас сейчас не это главное. Главное— развивать
отношения с Россией. Это самая важная, хотя и трудная
задача». Что же касается самого проекта, то японцы
дают нам письменные правительственные гарантии
(никогда раньше этого не делали), что будут закупать
пятьдесят миллионов баррелей в год.
Японцы поняли, что нельзя все время опаздывать. Они
почувствовали запах нефти и газа.

— Не мешает ли японцам идти на столь масштабные
проекты отсутствие мирного договора со страной, где
эти проекты будут финансироваться?

— Это очень грустная тема. Они тоже считают, что,
неплохо бы заключить договор. Я им сказал, что если
вы хотите мирный договор, если хотите
решить спорный территориальный вопрос,
докажите сейчас всей России, что вы не на словах, а
на деле хотите с нами дружить, строить,
сотрудничать…