— 10 лет я занимаюсь с заключенными — чаще всего это
молодые люди. Естественно, они попали за решетку
по разным причинам, но почти каждый пятый из них
попадает сюда именно в результате наркозависимости или
алкоголизма. К сожалению,
и тюрьма не исключает возможность пользоваться
наркотиками, алкоголем — тут тоже
есть свои каналы, причем достаточно хорошо организованные.
Кто-то на этом неплохо зарабатывает, организуя торговлю.
Пресечь это зло не так уж просто даже в таких учреждениях,
и этому не надо удивляться. Ну хорошо, представим себе
на минуту, что каналы эти перекрыты. И что?
Где гарантия того, что молодой человек, выйдя на свободу,
перестанет пить, бросит наркотики? Ее нет, этой гарантии.
И надо не методами запрета, а методами убеждения
помочь человеку вернуться к нормальной жизни. И поэтому
такими людьми у нас занимаются психологи.

— Ярослав, тюрьма — это некий «катализатор» душевной
депрессии, сломленной воли, отчаяния: ведь человек лишен
всего того, что он имел на свободе.

— Я так не думаю. Люди разные, они и в тюрьме ведут
себя по-разному. И тут есть страх, беспокойство, скука,
тоска, вот они — «катализаторы». Но ведь и на свободе
то же самое. Человек «потерял себя», не видит смысла
жизни (это если по большому счету); щепотка порошка
возвращает ему хорошее настроение, забытье. Завтра он
ищет эту щепотку снова, пусть это будет не травка,
а бутылка пива — какая разница, чем забыться. Постепенно
наступает деградация личности, и причины этому вам
не назовет ни один честный человек — их слишком много.
Наркомания и алкоголизм — это диагноз. И алкоголик, и наркоман
больны. Неизлечимо или нет — кто вам скажет.
Да, долг милосердия требует: помоги. Средство для
этого пока одно — воздействие на душу человека, перестройка
его миросознания. Но кто скажет: я это сумел сделать?
Трудно, очень трудно переделать человека из того «теста»,
что слепили мама с отцом и добавило общество. А другие
«лекари» — вот они, рядом: в тюрьмах даже свои дилеры
есть, готовые за травку и письмо нужное написать, и чай
или сигареты предложат, если ты войдешь в число их клиентов.

— С чем же вы выступили на семинаре?

— Мы рассказали о своем опыте работы по программе
«Атлантис», о работе с заключенными и т.д.

— Можно об этом поподробнее?

— Прежде всего наши заключенные, нарко- и алкоголезависимые,
те, кто хочет этого, получают нашу помощь. Они не
уходят на свободу, не решая своих проблем. Статистика
говорит, что около 25% побегов из тюрьмы совершали алкоголики.
Мы даем заключенным шанс справиться со своей проблемой,
чтобы они не захотели вновь оказаться в тюрьме. Тюрьма
— это очень накладно для государства, содержание там
обходится в копеечку. Налогоплательщики возмущаются,
что их деньги уходят на ветер: может, вы там пожестче будете
работать?! А может, дешевле по-настоящему поработать с людьми
в заключении, чтобы они вновь не попали сюда! Да, с
точки зрения даже экономики — дешевле вкладывать
в человека, чем ликвидировать последствия.

В последние столетия человечество было слишком озабочено
техническим прогрессом и материальным благополучием.
Это неплохо — хорошо поесть, но этого недостаточно.
Мы забыли, зачем, собственно, пришли на Землю, что
за духовный процесс здесь происходит. Итогом нашего
стремления покорить природу и создать для себя больше
удобств стало загрязнение планеты и истощение ее природных
ресурсов. Мы потеряли себя в создании материальной безопасности
взамен утраченной духовной. Многие поступки люди — как
пьющие, так и непьющие — совершают рефлекторно, не осознавая
причин своего поведения и своих переживаний страха,
гнева, ревности. Но если удается осознать свои эмоции
и посмотреть на них взглядом стороннего наблюдателя,
они исчезают. Система «12 шагов», много внимания которой
уделяется в Польше, возвращает алкоголикам, наркоманам
и созависимым осознанность. Прежде всего надо осознать
свою слабость: например, что ты — алкоголик, потерявший
контроль над своей жизнью, бессильный перед спиртным.
Надо осознать также присутствие в жизни высшей силы,
более могучей, чем собственная сила воли. Для верующих
этой силой является Бог, для неверующих — помощь группы,
личный пример тех, кто преодолел свою зависимость. Необходимо
глубоко и смело исследовать свои чувства, свое поведение,
докопаться до причин, толкающих к бутылке. Психологи,
психотерапевты и в пенитенциарной системе и вне ее
стараются работать в этом ключе.

Мы изучаем все аспекты того, как и что человека привело
в тюрьму, в какой степени
повлияли на это наркотики и алкоголь. Много информации
получаем из личных бесед с заключенными. Работаем со
всем контингентом, но по-разному. Существуют как бы
3 группы. Первая: заключенный не хочет ничего менять
в своей жизни, и мы его не принуждаем. Вторая: он
хочет измениться, и мы составляем индивидуальную программу
реабилитации для него. И третья группа людей — нуждающиеся
в принудительном специализированном лечении. В Польше
есть три типа тюрем, в рамках которых и работают эти
системы: закрытые, полуоткрытые и открытые.

Решение о том, в какую тюрьму попадает взрослый или
молодой человек, принимает специальная пенитенциарная комиссия.
Если больной нуждается, мы его отправляем на 3 месяца
для лечения по программе «Атлантис». Механизмы, кстати,
как для лечения алкоголизма, так и наркомании приблизительно
похожи. (У вас в Ангарске как раз открылась программа «12
шагов» и в немалой степени с использованием польского
опыта). В Америке же программа такого типа работает несколько лет
специально для заключенных — так называемая
программа «Миннесота».

— Что в них главное?

— Главное в них то, что это не химикофарматерапия.
Мы считаем, что наркозависимость и склонность к алкоголизму
— это болезнь души. Зависимые учатся отказываться от наркотиков,
учатся находить силы для борьбы со своим внутренним
злом, учатся отказываться от тех опасных условий, в
которые попадают. Эти люди затем возвращаются в обычные
тюрьмы, и там с ними нужно продолжать работу, потому
что вылечить человека за три месяца невозможно. Вообще надо
сказать честно: эту болезнь можно только остановить.
Это далеко не одно и то же. Вылечить — это значит,
человек никогда к нам не вернется; остановить — означает,
что это возможно. Самое страшное, когда человек боится,
что он будет лишен продолжения того кайфа, что получал
от доз. Поэтому нужно добиваться локальных побед.
Они всегда говорят: завтра я не буду этого делать.
Нет! Надо, чтобы он сказал себе: сегодня я не буду
этого делать. Начал день со слова «сегодня» — уже маленькая
победа.

— Ярослав, как вам кажется, наркомания — удел молодых?
Старшему возрасту она не грозит?

— Грозит. Грозит всем неустойчивым к этой опасности.
А то, что таких, в возрасте, по статистике вроде меньше — так
это потому, что уходят из жизни, калечат ее еще молодые
люди. Зато у 40-50-летних не меньшее зло выплывает на
поверхность — пьянство. А результат тот же: деградация
личности, потерянные семьи, здоровье… Я еще раз повторяю:
алкоголь и «колеса» катятся рядом. Я прогулялся по
городу Иркутску — мне понравился ваш город. Но везде
я встречал группы молодых людей (а среди них были и
девушки) с бутылками пива в руках. Они пьют его уже
как газировку в жаркий день. Это не так безобидно,
поверьте, начинать с пива. Пиво тоже ведет к алкогольной
зависимости.

— Наркотики — удел люмпенизированных людей. Вам так
не кажется?

— Все больше и больше их применяют (пусть в малых дозах)
и менеджеры, люди бизнеса: таким образом они стимулируют
свой рабочий день — повышается работоспособность, снимается
напряжение бешеного ритма жизни.

Применяет, как правило, эта среда синтетический «легкий»
наркотик — амфитамин. В Голландии, как вы, наверное,
читали, есть специальные магазины, где можно свободно
покупать конфеты-сосульки из марихуаны и другой «травки».
Тут тоже споры идут. Одни считают, что это не опасно,
люди снимают стрессы и т.д. Другие с этим несогласны.
Правда, голландцы говорят, что такие магазины открыты
в основном для туристов.

— А как в Польше?

— Я думаю, что масштаб наркомании в Польше не такой,
как в России. Наверное, все это вытекает в том числе
и из-за экономической, социальной обстановки, безработицы.
Уровень жизни в Польше повыше. Человек,
у кого нет работы, который не востребован обществом,
быстрее приобщится к наркотикам. Он не видит
света в конце туннеля: зачем я буду хорошо учиться в
школе, если вуз мне недоступен? Если диплом об окончании
вуза «вешается на стенку» — выпускник не может найти
работу по специальности… И так далее.

— Но вот у человека все хорошо. Нашел хорошую работу,
приобрел семью, родились дети. И «завязал»: зачем
ему наркотики, тем более они стоят денег. А у него уже
и возраст — 35 лет, пора остепениться.

— Да, сжав волю в кулак, он «завязывает». Но это очень
несчастные люди.

— Несчастные?

— Да, несчастные. Они ведь все время думают, как им
плохо без алкоголя, без наркотиков. Они же привыкли себя
«подогревать», а нормальной «температуры» не выносят.
Трудно жить, все время держа себя в узде, согласитесь.
Может, если я сгущаю краски, то ненамного. И тут очень
многое зависит от семьи, от ее помощи, активной борьбы
за ребенка, за отца. В Иркутске, я знаю, есть группа
«АЛ-АНОН» — она работает как раз с семьями.

— Вы разве были раньше в Иркутске?

— Нет, я здесь первый раз. Но я много читаю об Иркутске, о поляках,
которых немало живет в Прибайкалье. Некоторых из них
тоже интересуют вопросы, о которых мы с вами говорим.
Читаю много специальной литературы, изучаю зарубежный
опыт.

— Ярослав, можно ли проверить эффективность конкретной
работы, скажем, в вашем же Белостоке?

— Это трудно, но возможно. Процент тех, кто в первый
раз попал в тюрьму и с которыми мы активно работали,
гораздо меньше попавших снова за решетку. Хотя я хочу,
чтобы меня правильно поняли: не все преступившие закон
употребляли «зелье». Но процент их не маленький — до половины осужденных
так или иначе с ним были связаны.

— Как смотрят на работника пенитенциарной службы у
вас в Польше?

— У людей исчез тот страх, презрение, которые были при тоталитарном
режиме. Государство с 1989 года проводит реформу. Она
рассчитана не на ужесточение наказания, а на гуманистические
принципы. Первый — воспитать человека легче через добро,
а не через зло. У нас хорошие условия работы, нормальная зарплата.
Общество понимает, что мы делаем трудную и очень нужную
работу. Отсюда и отношение к людям в форме.