Свои взгляды по поднятой проблеме в беседе с корреспондентом «ВСП» Борисом АБКИНЫМ изложил начальник управления
архитектуры и градостроительства, член правления Иркутской организации Союза архитекторов России Е.А. ТРЕТЬЯКОВ.

— Я бы хотел свой разговор как бы разделить на две составные части: есть творческий Союз, в который, кстати, я вхожу немало лет и
состав которого я искренне уважаю, знаю его, со многими людьми работал и работаю, и есть моя должность начальника городского
правления градостроительства, т.е. муниципального служащего. Союз — это творческая общественная организация, моя же должность —
административная. Эти темы я хочу принципиально разделить. Что касается Союза, то это по-настоящему творческое, мудрое отделение, у
которого свой устав, которым разработаны и действуют порядок принятия в члены Союза, исключения, есть кодекс профессиональной
этики, порядок подачи апелляций и т.д., — как в любом творческом объединении. Этот порядок не допускает (не должен допускать!)
возможности поспешных, авторитарных, волевых и, главное, необъективных решений по отношению к любому своему члену. Поскольку
решение правления Иркутской организации Союза архитекторов состоялось, я отношусь к нему с должным уважением. Но я член Союза до
той поры, пока это решение не будет утверждено в Москве, в Союзе архитекторов России.

Хочу подчеркнуть, что во всех делах архитектурного сообщества нашего города всегда тесно взаимодействовали и взаимодействуют
правление ИОСА, управление архитектуры и города и области, проектные институты, архитектурный факультет технического
университета, маститые и начинающие зодчие. Наши общие творческие дела были заметны, а творческие работы иркутских архитекторов
известны по результатам российских мероприятий.

За время моей работы главным архитектором города Иркутска и одновременной работы в правлении ИОСА мы все вместе проводили
региональные фестивали зодчества, участвовали в российских фестивалях, принимали молодых архитекторов в члены СА России,
участвовали в работе международного Байкальского зимнего университета молодых архитекторов, проводили пресс-конференции, «круглые
столы», добивались финансирования наших мероприятий.

С другой стороны, председатель нашего правления Е.И. Григорьева является постоянным и полноправным членом градостроительного
совета города Иркутска, представляя общественную организацию в структуре муниципального самоуправления.

Даже при последних, не нужных никому, осложнениях мы вместе в мае 2003 г. провели «круглый стол» в рамках регионального
фестиваля «Зодчество Восточной Сибири»; в июне 2003 г. приняли участие в работе Государственной экзаменационной комиссии,
присвоившей квалификацию «архитектор» нашим молодым товарищам — выпускникам архитектурного факультета технического
университета.

Теперь о моей работе, о производственной деятельности. В положении, подписанном мэром города (которое я обязан выполнять),
записано, что управление градостроительства в своей работе должно руководствоваться (цитирую) «политикой, направленной на создание
безопасной, экологически чистой, благоприятной среды жизнедеятельности, на повышение уровня архитектурно-художественной
выразительности застройки города Иркутска, на сохранение его культурно-исторического наследия». Главный «пункт» здесь (если его
попытаться выделить, поскольку и остальные не менее важны) -повышение уровня архитектурно-художественной выразительности
застройки города. Так вот, что касается художественного облика города (а сюда входит огромное число вопросов, я их не называю), то
управление архитектуры не остается немым созерцателем того, что рождено замыслами того или другого зодчего. Мы должны и отвечать
вместе с архитекторами за то, каким быть городу. Да, это очень непросто, особенно если учесть, что крупного бюджетного финансирования,
того, что было раньше, уже нет. Был раньше УКС — и мы работали в основном с ним. Сейчас очень много застройщиков, контактов стало
значительно больше, и теперь сложнее свести все замыслы в одну цель. Сегодня очень модным стало выражение «строительство с листа»,
т.е. разработка документации, ее согласование, строительство идут одновременно, и очень часто это выливается в то обстоятельство, когда
мы получаем просто то, «что дали». В своей основе этого не должно быть, и нормативно-правовые акты предполагают совсем другие
отношения.

— Я понимаю так, что в результате могут возникать взаимные претензии, обиды?

— Конечно, бывают. Ну, скажем, застройщик не предусмотрел в проекте тротуары для пешеходов, а, наоборот, «вписал» гаражи. Ну, и
так далее — всех моментов не перечтешь. Так что же, будем рассматривать это как вмешательство в творческий процесс? Управлению
нужно думать прежде всего о горожанах, о городе — иначе зачем мы здесь сидим? И если автор проекта называет это «творческим
давлением», насилием, то это совсем не соответствует действительности.

Когда же в проекте предусмотрены все фрагменты городской застройки, конфликты, как правило, решаются. Ведь многие здания,
украсившие наш город, появились и за последние 5 лет, что я здесь работаю. Я нормальный человек, и понимаю, что один человек
проектировать все здания в городе не может. Это делают многие организации, в том числе и частные, творческие мастерские, институты и
т.д. Задача главного архитектора не «перерисовывать» фасады, не добавлять арочки или окошечки; моя задача — предъявить требования к
качеству городского обустройства, к выразительности городской среды.

Я позволю себе заметить, что с моего «благословения» в городе построено немало красивых зданий. Это 80-я школа — авторы Елена
Ивановна Григорьева с коллективом, получившие Государственную премию. Но ведь и этот проект, и здание института инженеров
железнодорожного транспорта, и новый польский костел, и проект жилых зданий по ул. Марата согласованы мною. То есть такого не может
быть: появляются новые дома, комплексы, а главного архитектора города надо исключить из Союза архитекторов.

— Вы же не единолично решаете судьбу того или иного проекта?

— Есть городской градостроительный совет, состав его утвержден постановлением мэра города — в него входят все технические
специалисты по всем направлениям деятельности. Все крупные градостроительные проекты: генплан города, генплан застройки группы
домов, какого-либо значимого городского объекта — практически все проходят градостроительный совет. Но крупных объектов (скажем,
как микрорайон Университетский), какие появлялись лет 10-15 назад, сегодня значительно меньше, и мы собираемся пореже, а
незначительные объекты рассматриваются мной или в мое отсутствие — моим заместителем.

Мы, «производственная» структура, и творческая организация — Союз архитекторов, через популяризацию лучших проектов, их
авторов, работаем, не пересекаясь, а дополняя друг друга. Управление архитектуры не «влияет» на творческий Союз, но и он не должен
«управлять» главным архитектором города. Мы многое делаем совместно. Мы, безусловно, заинтересованы друг в друге.

— Почему же возник конфликт?

— Я бы не называл это конфликтом. Вся наша беседа велась о проблемах взаимодействия разных коллективов, участвующих в
градостроительном процессе.

Я бы хотел подчеркнуть мое понимание крайней позиции, выражающейся словом «борьба».

Борьба. Победа или поражение. Вдумайтесь. Здесь нет гармонии. Борьба — это обязательно: победители и побежденные.
Градостроительный процесс требует взаимодействия, в том числе взаимодействия эмоций и амбиций.

Зрелость позиций и администрации, и Союза, и журналистов может проявляться и в деле, и в разборках и взаимных обвинениях. Дело
всегда требует честности и взвешенных решений.

Эмоции и амбиции присущи нам всем, мы без них не можем, мы живые люди. Профессионалы же обязаны зорко видеть эти нюансы. В
градостроительном процессе задействованы сотни людей, десятки коллективов, он затрагивает интересы каждого жителя города. Пусть
разборки неизбежны, но они должны проводиться профессионально и в рамках закона. Пусть каждый честно и талантливо делает свое дело
— и журналист, и зодчий, и строитель, и администратор.

Открытость и ясность позиций — гарантия роста профессионализма творческих, производственных и административных коллективов.
Всем ясно, что недопустимо шельмовать коллег, но диалектика искренности и лукавства такова, что каждый пестует свою истину — это
бесконечный процесс, выбрасывающий в кровь сверхдозы адреналина. «Охота на ведьм», шепотки, «появляющаяся информация о том,
что…» — это разрушительно. Я знаю одно — время и мудрость все расставят на свои места.