— Евгений Антонович Третьяков был исключен правлением Иркутской
организации Союза архитекторов России из членов Союза за нарушение
устава, его определенных пунктов. Правление при этом действовало
строго в рамках своей компетенции. В нашей организации есть два
основных документа, и каждый вступающий пишет в своем заявлении,
что с уставом и кодексом этики согласен и обязуется их выполнять.
Евгению Антоновичу Третьякову в результате некоторых событий, о
которых я расскажу ниже, был в обращении правления задан вопрос,
признает ли он кодекс этики российского архитектора и собирается ли
выполнять его впредь. Проигнорировав этот вопрос, Евгений Антонович
поставил себя вне этических норм, принятых в Союзе архитекторов
России. Как следствие, неизбежно встал вопрос об исключении. 10 июля
при кворуме, большинством голосов присутствующих членов правления
это решение было принято.

— В чем суть ваших претензий, в чем суть нарушения Кодекса
профессиональной этики?

— На самом деле, этические кодексы внутри какой-то профессии,
какой-то группы людей существуют во многих сообществах. Союз
промышленников и предпринимателей недавно принимал кодекс
этики, все зарубежные Союзы архитекторов имеют кодекс
профессиональной этики. Это документ, который регламентирует
этические взаимоотношения внутри профессии. Вопросы этики
ставились и раньше в Союзе, и были попытки их обсуждать, но, когда
мы пригласили на одно из обсуждений Евгения Антоновича года два
назад, он заявил, что раз отсутствуют официальные заявления от
членов Союза, то нет и предмета для обсуждения. А если возникнут
претензии к нему, как к главному архитектору города, то этические
проблемы он обсудит один на один в своем кабинете с теми, у кого эти
претензии возникли. В феврале этого года в правление поступили два
официальных заявления, они касались нарушения этики со стороны
члена Союза архитекторов, начальника главного управления
архитектуры и градостроительства Евгения Антоновича Третьякова.
Понятно, что мы не можем игнорировать и по уставу не имеем права
не рассматривать такие заявления, даже если они направлены против
чиновника высокого ранга. Евгений Антонович же в нарушение
статьи 14 кодекса этики, в нарушение устава отказался работать с
комиссией по этике.

— Елена Ивановна, это звучит очень пафосно: «Нарушение
этического кодекса» и не очень понятно для всех. Нужно, наверное,
пояснить, о чем идет речь.

— Давайте я назову то нарушение, которое объединяет оба эти заявления,
и, более того, оно подкреплено многими устными заявлениями членов
Союза. Архитектурный чиновник не имеет права вмешиваться в
творческий процесс архитекторов. Он может спрашивать с
архитекторов при согласовании документации, контролировать
соблюдение тех требований, которые он же изложил в архитектурно-планировочном
задании. Это касается этажности и еще каких-то
общих параметров. Но только это. Представляете, если архитектура
будет отдана на откуп одному человеку, какой вред может быть
нанесен городу… Чтобы этого не допустить, и существуют закон об
архитектурной деятельности и кодекс этики. Но поскольку нарушение
закона — это компетенция других органов, комиссия по этике
сконцентрировалась на этических нарушениях. Речь шла о том, что
Евгений Антонович Третьяков вмешивался в грубой форме (я
подчеркиваю — в грубой форме) в проект, в авторские вещи внутри
проекта, и, помимо этого, ему были предъявлены претензии, связанные
с тем, что он в недопустимой форме, в недопустимом тоне
разговаривал с архитекторами и, более того, влиял на заказчиков в
части доверия к архитекторам проектировать тот или иной объект.

— Елена Ивановна, окончательное утверждение решения об
исключении — прерогатива президиума Союза архитекторов
России?

— В соответствии с уставом Союза это именно так, президиум
рассматривает материалы, при необходимости заслушивает людей,
приезжает комиссия: Похожие случаи уже были, несколько лет назад
был исключен из членов Союза главный архитектор Красноярска за
нарушение устава. Подобное было и в Тюмени.

В законе об архитектурной деятельности не сказано, что начальник
управления архитектуры должен быть членом Союза архитекторов
России. Так что, формально говоря, к исполнению служебных
обязанностей тем или иным должностным лицом решение общественной
организации отношения не имеет. Я думаю, что давления на Союз и его
членов быть не должно, это противоречит принципам демократического
общества, принципам Конституции. Нормальное демократическое
общество может развиваться, когда общественные организации и
властные структуры находятся во взаимодействии, иногда в
конфронтации, но процесс уравновешен. Мэр Иркутска Владимир
Якубовский не остается к проблеме равнодушен, и это тоже понятно.
Мы, по просьбе мэра, поясняли свои позиции. Я не могу сказать за мэра,
насколько он удовлетворен нашими пояснениями, но мы достаточно
авторитетная организация, нам уже шестьдесят восемь лет. Это первый
случай в нашей организации. Нужно понять, что общество изменилось по
сравнению с тем, каким оно было 15-20 и более лет назад. Сейчас уже
очень трудно заставить людей после нанесенных им оскорблений,
ущемления их в правах, как творческой личности, заставить утереться и
уйти, проглотить это. Люди после долгих, наверное, мучительных
раздумий обращаются за защитой. И одна из главных функций Союза
архитекторов — это защита прав его членов. Другая главная функция
Союза — защита общества от непрофессиональных действий в области
архитектуры. И мы стараемся эти функции выполнять, хотя это не всегда
просто, ведь все члены Союза, практикующие архитекторы, при нашей
системе проектирования находятся в зависимости от квадратной печати,
находящейся в руках у архитектурного чиновника. Равнодушно смотреть
на это Союз архитекторов не может, не имеет права, иначе зачем он
существует….

Комиссия по этике рассматривала заявления в течение трех месяцев, и
затем, в течение двух с половиной месяцев, правление ждало
официального ответа главного архитектора города. Главный архитектор
города отказался работать, в нарушение кодекса этики, с заявлениями
членов Союза, отказался работать с комиссией, отказался работать с
правлением. Он сам поставил себя вне Союза.

Я надеюсь, что члены Союза прочитают мое интервью и обратятся в
правление, если у кого-то появятся еще какие-то вопросы. Конечно,
никому и никогда не хочется выносить сор из избы. Я именно этим
объясняю то, что мы так долго решали очень формально простой вопрос.
Никому не хочется скандалов, мы всегда гордились, что у нас сильная
организация, которая занимает определенную принципиальную позицию.
Некоторые нас сейчас обвиняют в попытке раскола, но я считаю, что
деструктивная деятельность по отношению к организации шла со
стороны главного архитектора города. И наивно предполагать, что такое
ответственное решение мы бы приняли вот так — с пылу с жару, на
эмоциональной волне. Мы консультировались с вице-президентами
Союза, интересовались прецедентами, которые существуют в стране, а
после того, как решение было принято и отправлено в Москву, у меня
был разговор с президентом Союза архитекторов России Юрием
Петровичем Гнедовским.

Появилась информация о том, что есть случаи, когда членам правления,
членам Союза, которые продолжают занимать принципиальную позицию,
намекают о возможных административных мерах со стороны владельцев
и директоров организаций, где они работают. Мы прекрасно знаем, что не
все люди сильные, и мы не можем их обвинять в слабости, ведь
профессия — это единственный источник доходов для них и их семей…

— Я думаю, что наличие общественного внимания к этой проблеме —
гарантия того, что давление на людей будет абсолютно исключено,
а позиции сторон будут свободны от посторонних влияний.