Наша последняя встреча была освещена тревожным отсветом
забот и переживаний: хозяин дома Вадим Александрович
Инешин только что привез из больницы жену Валентину
Владимировну. Двадцать дней она лежала почти на грани
бытия. И все эти дни муж провел рядом с ней, уходил
домой только затем, чтобы приготовить диетические обеды.
Сиделка и заботливая няня, — вот кем стал он для супруги
в трудный период жизни. Выходил, отступила злодейская
болезнь. И теперь они встречали коллег-журналистов,
не отступая от семейных традиций хлебосольства.

Привыкнув к всегдашнему появлению Инешина с женой в обществе вдвоем,
мы как-то не задумывались, почему они везде вместе.
Говорят, что супруги с годами приедаются друг другу,
что им хочется смены обстановки и т.п. Инешины в таком
случае — счастливое исключение. Полное взаимопонимание,
взаимопроникновение в мысли и чувства друг друга — вот
что приходилось наблюдать в этой журналистской семье.
И чем дальше уходят они по тернистой дороге жизни,
тем неразлучнее становятся. Не про них ли сказал француз
Ф. Мориак, что «супружеская любовь, которая проходит
через тысячу случайностей, самое прекрасное чудо, хотя
и самое обыденное».

Инешины пригласили за стол на чашку чаю и сотворили
легкий ужин. Как в прежние добрые времена, законы гостеприимства
здесь соблюдались свято, так же как и традиции встреч.
Вадим Александрович принес из кабинета листы последних
графических работ, пейзажи окрестностей Черемхова. Штрихи
его карандаша легли тонкой вуалью и создали атмосферу
светлой печали и ностальгии о минувшем. Так случилось
в его судьбе, что мечтал стать архитектором, любил рисовать,
а оказался в редакции газеты. Однажды, уйдя в воспоминания,
Инешин проговорился об этом факте и о том, что в годы войны
после окончания десятилетки в Киренске уезжал в Свердловский
университет, поступил на факультет журналистики и не
смог закончить из-за голодного существования и слабого
здоровья. Начались истощение, обмороки. Вернулся в Киренск,
к родителям. Там тоже под конец войны с продуктами было
туго. Родители отправили сына в Якутск к родственнику,
более обеспеченному, чтобы там подработал и подкормился.

— В Якутске было интересно, — вспоминал Вадим Александрович.
— Чувствовалась столица, хоть и маленькая. Запомнились
мне якутские писатели, музыканты. Там даже оперный театр
был!

Но самое удивительное произошло в тот день, когда
юноша заглянул в редакцию республиканской газеты «Социалистическая
Якутия». Он этот февральский день 1948 года запомнил
навсегда, потому что тогда решилась его дальнейшая судьба.
Ему, совсем еще «зеленому» юнцу, предложили работу
в серьезной газете!
Работать рядом с мастерами газетного дела, быть выпускающим,
потом литературным правщиком и даже литературным сотрудником,
принимать сообщения от всех собкоров Якутии — это казалось
счастьем, подарком судьбы. Школу газетной работы он
осваивал с большим прилежанием. И она ему очень пригодилась!
В дальнейшем высшая партийная школа в Новосибирске,
факультет журналистики дали теоретическую базу. А
практику, опыт большой газеты дал Якутск.

Потом было разное: работа в Киренске в районной газете
и повышение по служебной лестнице до редактора, в «Восточно-Сибирской
правде» собственным корреспондентом на строительстве
Мамаканской ГЭС. После завершения северного строительства
он получил направление собкором в Черемхово, где разворачивалась
открытая разработке угля. И тот день, когда приехал на место,
запал ему в память. Первое марта, день пасмурный,
дороги грязные. 1956 год. И больше никаких переездов.
Через некоторое время переход в газету «Черемховский
рабочий» сначала заместителем, потом редактором. И работа
до ухода на пенсию.

Можно слушать негромкий приятный голос хозяина часами —
он замечательный собеседник. И столько хороших и разных
людей побывало здесь и запомнило его уютную квартиру,
увешанную картинами — собственными и друзей-художников.
Вот раздался глубокий чистый бой часов, звук как бы
повис в воздухе, тягучий, низкий. Часы — семейная реликвия,
работа мастера девятнадцатого века.

Уже поздно, хозяйка утомилась. Но как отпустить приятных
гостей без десерта? Вадим Александрович появляется
из дверей своего кабинета с домрой и мандолиной. Мандолина —
тоже искушение для коллекционера, она
старинной работы, инкрустирована серебром.
Звучат томные звуки романсов, «Осенняя
песня» Чайковского под аккомпанемент фортепиано. Так
не хочется уходить!

— А ваша губернаторская награда? — спрашивает гостья,
журналистка Надежда Бруй. И Вадим Инешин опять «ныряет»
в кабинет, чтобы вернуться в зал с «Золотым пером»,
почетным знаком губернатора Б. Говорина, учрежденным
для награждения ветеранов газетного труда за заслуги
в отражении жизни области, за верность газетному делу.
Инешину вручен знак «Золотое перо» под номером один.
Мы внимательно его рассматриваем. Заслуженная награда,
потому что далеко не каждому газетчику в его годы удается
сохранить такую творческую активность и развернуть,
раскрыть все свои таланты. Он рисует, сочиняет рассказы,
пьесы, юморески, сценарии для местного телеканала и
сам в них участвует. При всем этом Вадим Александрович
остается корреспондентом местных газет, разумеется,
нештатным. Но кому из молодых хватит терпения и умения
в течение нескольких месяцев публиковать материалы о
каждом из черемховских журналистов, с фотографиями,
с интервью, с анализом их творчества? Создана антология
искусства на страницах газеты, вырезки собраны в библиотеках
и уже стали пособием для краеведов-школьников.

Он всегда оставался искренним, неравнодушным человеком.
И для общества сделал все, что было в его силах. Потому
и заслуженный работник культуры и почетный гражданин
города Черемхова. Потому и коллеги его всегда помнят
и приглашают, выбирают в общественные советы и организации.
Посвящают ему стихи:

Нельзя газете говорить «Прощай»,

И дружеской беседы обаянье.