Строка Михаила Светлова — сконцентрированная суть уникального выступления
заслуженного артиста России, лауреата международных конкурсов альтиста
Владимира Стопичева из Санкт-Петербурга и молодого, но превосходного
дирижера Романа Белышева из Москвы.
Их приезд, единственная репетиция с губернаторским симфоническим оркестром
очень непростых произведений и всего один концерт стали настоящим
праздником и для музыкантов областной филармонии, и для любителей
классической музыки. Солирующий альт — редкий гость в Иркутске. А насколько
глубоко продумана программа — можно только позавидовать самим себе и тем,
кто поспешил в тот вечер в концертный зал.

Напомню читателям, что внешне альт ничем не отличается от скрипки (если
смотреть из зала). По звучанию между ними такое же соотношение, как между
женским сопрано (скрипка) и мужским драматическим тенором (альт).
Мы, слушавшие игру альтиста Стопичева, с помощью музыковеда-ведущего
С. Драбкиной смогли оценить и сравнить музыку для альта начала и конца
восемнадцатого века и концерты для альта с оркестром начала и конца
двадцатого столетия. Поистине, перекличка столетий.

При этом по замыслу составителей программы сразу после концерта немецкого
современника знаменитого Себастьяна Баха Георга Телемана (пасторальное
четырехчастевое мажорное произведение, вполне в стиле конца шестнадцатого
века) зазвучала траурная мелодия Хендемита — небольшой, но впечатляющий
скорбным диссонирующим звучанием оркестра концерт, написанный в дни
болезни и смерти короля Англии Георга. И вновь — век восемнадцатый. Но это
далеко не Телеман! Концерт для альта и оркестра написал младший сын великого
Баха Иоганн Христиан, самый талантливый из многочисленного потомства, как
свидетельствуют его современники. Им восхищался шестилетний Вольфганг
Моцарт. И мне его «Концерт до минор» доставил чистое наслаждение
мелодичностью, виртуозными пассажами, необыкновенной гармонией
инструментов и солиста. Волны мелодии возносили куда-то в заоблачные высоты,
в сады светлой печали и радости, где все дышит любовью.

Во втором отделении исполнялась музыка Альфреда Шнитке. Заметно
изменилась ситуация на сцене: слева исчезли скрипачи и остались пустые стулья,
а в задних рядах появились духовые инструменты, которых не было в первом
отделении. Образовалась режущая глаз асимметрия, она настораживала и
тревожила. Шнитке написал единственный концерт для альта с оркестром,
видимо, в конце своей трудной судьбы. И
то, что мы услышали, наверное, сравнимо с предсмертным видением глубоко
страдающего человека: виртуозные пассажи альта, наступающие гул и скрежет
оркестра-поезда, болезненные всплески. И вот кульминация — вместе с альтом мы
выпеваем щемящую сердце дивной небесной красоты мелодию, мы вместе с ней
взбираемся на высоту, участвуем в вальсе каких-то зловещих фурий. Потом
оркестр протаскивает нас по туннелю, над нами грохочут поезда, гремят громы и
сверкают молнии. Альт становится демоном в руках виртуоза, он то сочится
кровавыми слезами, то мощной каденцией утверждает себя в страстном желании
жить. Шквалы диссонансов в оркестре приводят меня почти в шок, хочется
вскочить и бежать из зала. Но вот борьба стихает, и мир рассыпается на обломки.
Ничего не остается, никакой точки. Просто повисает последняя доминанта, как
рука безжизненного тела. Страшная это музыка, признаться. Весь ужас человека,
перемалываемого системой, болезнью, войнами, катастрофами. Слушать ее,
конечно, не обязательно. Но знать о ней и помнить — надо, особенно в «минуты
роковые» противостояния миров.