«Уважаемая редакция! Прошу разъяснить, можно ли
назначить мне пенсию по двум льготам: за
профессиональное заболевание, приобретенное на
заводе, и как пострадавшей от репрессий?

С.Д. Егорова. Свирск».

«Здравствуйте, уважаемые работники редакции! Хочу
написать вам вот о чем. Было время военное, мы,
школьники, несмотря на наш возраст, тоже
чем могли помогали фронту. Собирали почки березы и
сосны на лекарства раненым, пололи овощи на
колхозном поле, гребли сено. Словом, делали все, что
могли по нашим детским физическим возможностям. Мы
трудились с 1942 года по 1949 год. Пока не ушли
из школы. Мы просим объяснить нам, входят ли военные
годы в стаж работы, и вообще, как можно доказать, что
мы работали в военные годы, если утеряны архивные
документы?

Одарчук, Маргунова, Кузьмичев. Поселок
Мишелевка, Усольский район».

От редакции. Наш ликбез продолжается. Его, как и
прежде, ведет начальник отдела по исчислению и назначению
пенсий Иркутского отделения Пенсионного фонда России
Ирина Сергеевна БЛИЗНЕЦ.

— Что касается вопроса жительницы Свирска
С.Д. Егоровой, то тут нужно ей четко усвоить следующее:
профзаболевания — это проблема не Пенсионного
фонда, а фонда социального страхования. Так что никакой
второй пенсии по профзаболеванию она получать
не должна. Что же касается повышения пенсии как
пострадавшей во время репрессий, то такое
повышение ей положено, если, конечно, она
располагает всеми необходимыми документами. Кстати,
и это в какой-то мере касается второго письма из
Мишелевки, ветеранам тыла полагается прибавка в
размере 50% от минимальной пенсии к их основной
пенсии. Если же человек, являясь ветераном тыла, к
тому же пострадал и от репрессий, то он получает еще
50% от минимальной пенсии к своей основной. Итого
— полная минимальная пенсия в придачу к основной. До введения
нового пенсионного законодательства эта сумма
составляла 185 рублей. И она вошла в общую
пенсию человека, а далее уже эта общая пенсия
индексируется, как и все остальные.

Как видите, основная трудность для тех, кто работал в
годы войны, заключается в наличии подтверждающих
этот факт документов. Многие архивы действительно
не сохранились. И тут для признания человека ветераном
тыла необходимы показания двух свидетелей, у которых подобные
документы на руках. Причем, свидетели могут
проживать как угодно далеко в пределах России или за
границей. Дается поручение соответствующим органам
соцзащиты той территории, где свидетели проживают,
опросить их и получить ответ. Но ведь вот какая
складывается часто ситуация: люди действительно
работали в детстве, совпавшем с Великой
Отечественной войной. Но было им меньше шестнадцати
лет. То есть они были моложе того возраста, при котором,
согласно нашему законодательству, положено
засчитывать трудовой стаж. Несправедливость
налицо: несовершеннолетним ребенком человек работал,
скажем, в колхозе, а стаж ему начинает
засчитываться только по достижении шестнадцатилетия.
Разрешить такой парадокс законодатели пока не могут.
Хотя многочисленные жалобы людей, оказавшихся в
такой ситуации, подталкивают наш закон к пересмотру
правовых норм. Исключение составляют случаи, когда
каким-то чудом сохранились документы, именно
документы, подтверждающие прием на работу
несовершеннолетнего человека и факт получения им
заработной платы. В этом случае никаких возрастных
ограничений не существует. Но ясно, что
документально подтверждать прием на работу
несовершеннолетнего, даже и в трудные военные годы,
руководители редко соглашались. Так что, повторюсь,
подобная ситуация еще ждет своего разрешения.