!I1!

Кто он был, Алексей Лукьянчиков?
По долгу службы — инженер-дизайнер, много лет в ГипродорНИИ
занимавшийся ландшафтным проектированием, где строгая
точность технической графики должна совмещаться с пространственным
видением того, чего пока нет, на фоне того, что уже
есть и должно остаться. В этом качестве Алексей Васильевич
известен на российском и международном уровне как профессионал
высочайшего класса.
Проработав в этом институте 26 лет, Лукьянчиков выполнил множество
эскизных проработок крупных инженерных сооружений, вписывая их в
городские и природные ландшафты. Из-под его талантливой руки вышли
художественные образы транспортных развязок в Иркутске, а
также крупнейшие мосты через Алдан и Лену в Якутии,
Селенгу, Чикой и Хилок в Бурятии, Шилку в Читинской области, Енисей в
Красноярском крае. Его проработки нового Ангарского моста в подвесном
вантовом, арочном и балочном исполнении повлияли на выбор основных
решений для этого очень непростого, во многом уникального сооружения,
находящегося в центре внимания иркутян. Тексты-сводки с «места боевых
действий», для которых в «Восточно-Сибирской правде» выделена постоянная
рубрика, печатаются на фоне перспективы моста, изображенной
Лукьянчиковым. Сооружаемый в центре Иркутска мост через
Ангару со строительным обустройством — это памятник
и Лукьянчикову.

Алексея Лукьянчикова знают читатели иркутских газет, где периодически
печатались его материалы —
об искусстве и людях искусства, очерки и философские
статьи, пронизанные неравнодушием, гражданственностью,
патриотизмом, человеческой болью и заботой о судьбах
Родины. Вот заголовки его материалов, напечатанных «главной»
для него «Восточно-Сибирской правдой»: «Цвет и психология
человека», «Мои духовные друзья — мои портреты», «Иркутская
атлантида, «В Сибири не было войны?», «Рай, который
мы теряем», «Интервенция авангарда в России», «Человек
прорыва»… Последний его материал был напечатан «Восточкой»
в начале июня 2002 года, а 29 июня родственники, друзья
и коллеги хоронили Алексея Васильевича…

Кроме путепроводов и статей, Алексей Васильевич оставил
нам живописные работы, в том числе портреты дорогих ему людей
(в основном это сибиряки, земляки, близкие
Лукьянчикову по духу, в его представлении самобытные,
неравнодушные, люди разных профессий, которые «не хлебом
единым»), среди них восточкинец Олег Быков, чью книгу
«Карнавал и молитва» Алексей Васильевич называл своей
настольной, жанровые сцены, пейзажи, фантасмагорические
композиции в жанре, близком к лубочному… Сколько
этих произведений, сказать не берусь, но когда Алексей
в нашу с ним последнюю встречу у меня рассматривал,
думаю, уникальный альбом с цветными фоторепродукциями
его работ, то сказал: «Ничего себе, сколько, оказывается,
я всего нарисовал… А вот того-то и того-то у тебя
нет!» В альбоме 109 репродукций, снимки во время выставок
Лукьянчикова — композиции картин на стенах, более чем
оживленные дискуссии зрителей.

В объявлении о юбилейной выставке А. Лукьянчикова,
вывешенном в Институте систем энергетики СО РАН, он
был назван «наш художник», и вот это «наш» не вызвало
ни вопросов, ни удивления. Действительно, в Иркутском
научном центре персональных выставок Лукьянчикова было
больше, чем любого другого художника (возможно, чем
всех других персональных выставок, вместе взятых). Вот
что у меня зафиксировано в лукьянчиковском альбоме.
Май 1980 года — в конференц-зале ИСЭМ прошла первая
для Алексея Васильевича персональная выставка избранных
им произведений. Два десятка образцов «публицистической
живописи» (термин мой) дали эффект разорвавшейся бомбы,
а в книге отзывов появилась примерно такая безымянная,
из-за угла, запись: «Попался бы ты нам в 1937 году…».
Картины Лукьянчикова, поштучно и парочками по выбору
соответствующих худсоветов, уже пробивались на коллективные,
событийные выставки областного уровня, вызывая там полярные
мнения, но вот чтобы такой мощный залп по лжепатриотизму,
ханжеству, несправедливости — это могло случиться до
перестройки лишь в Академгородке. В ноябре 1986
года, когда уже дули горбачевские ветры, энергетики
провели диспут об искусстве как форме высказывания —
на фоне экранной демонстрации 50 слайдов с картин Лукьянчикова.
Перестройка развивалась, менялось многое в сознании
людей советских, рушилось одно и росло другое — продолжались
выставки Алексея Васильевича в Академгородке, причем
уже не только у энергетиков (1989, 1996), но и в Институте
геохимии (1986), Иркутском вычислительном центре (1986,
1987), а в октябре 1997 года на такое рискнули в библиотеке
— гуманитарном центре имени семьи Полевых, что в микрорайоне
Первомайский. И везде были диспуты, диспуты с полярными
высказываниями — и все это горячо, подчас с выходом из «парламентских»,
академических рамок.

Здесь — не рецензия искусствоведа, но немножко о некоторых
работах сказать нужно.

Один из изобразительных жанров Лукьянчикова — портрет.
Собственно, это не совсем портрет, а художественная,
иногда фантасмагорическая композиция, включающая изображение
одного или нескольких симпатичных художнику персонажей
— от исторических вроде Радищева до «простых» иркутских
писателей, геологов, коллекционеров.
Причем главное там не собственно портрет,
не внешность людей, а суть их деятельности, интересов,
увлечений. Нет, это не брюлловская и еще много чья манера
«парадного» портрета в типичной (или наоборот) для героя
обстановке, в которой он пребывает (или хотел бы пребывать
— с шашкой под высь!), а именно мир того человека в
образах. На геолога из космоса сыпятся самоцветы, головы
трех писателей только-только достают до скамейки задумчивого
Пушкина, от Вампилова летят листки рукописей, превращающиеся
в чаек над предгрозовым Байкалом, Христос шествует от
стелы с ракетой мимо бюстов космонавтов, Шукшин сошел
со Стеньки Разина челна… Везде у Лукьянчикова подтексты,
аллегории — короче, не для всех прозрачная философия.

На Алексея Васильевича кое-кто вешает ярлык непрофессионализма.
Лично мне это и непонятно, и обидно, кстати, а ему
(царство небесное) — нет, во всяком случае на вид.
Если говорить об официальной
принадлежности к цеху живописцев, то Лукьянчиков окончил
Иркутское художественное училище — как все (почти все)
здешние «профессионалы» кисти. Да, на хлеб, краски и
кисти он зарабатывал не живописью (насколько я знаю,
он в жизни не продал ни одной картины!), а строительной
техдокументацией. А отсюда — счастье свободы рисовать
что хочет и как хочет — для себя и для тех, кому такое
нравится (и не нравится — тоже, чтобы не заснули или
проснулись). Да, как и все, он работал по заказу, но
не внешнему договорному, а внутреннему — по социальному
заказу своей совести.

На выставках Лукьянчикова обычно много фотографируют
его работы и спрашивают, где бы достать репродукции
картин. В 1993 году его родной ГипродорНИИ выпустил
микроальбом из 29 репродукций — увы, черно-белых, но
все-таки получить представление о тематике и манере
художника можно.

!I2!

На пригласительной афише к одной из своих выставок у
энергетиков Алексей дал такой автоэпиграф: «Мои картины
не десерт для сытых, а черный хлеб для голодных». Продолжу
цитатой Пабло Пикассо, пригвоздившего нарождающийся
международный фашизм «Гибелью Герники»: «Живопись делается
не для украшения жилища. Она — инструмент войны для
атаки и победы над врагом». Да, конечно, безупречные
в эстетическом плане украшения, радующие глаз, возвышающие
чувства, дающие отдых и прочее, — это тоже нужно, но
это изначально не было дефицитом, этого всегда хватало.
А вот бунтари, тревожащие душу, тревожащие совесть,
через искусство отрицающие пороки людей, общества, государства,
способствующие разрушению ради созидания, — они,
официально не признаваемые групповыми апостолами, да
и большинством, такие особо нужны. Таких зачастую
признают лишь после их ухода в мир иной…

На открытии выставки жене художника, заслуженному
работнику культуры России Галине Владимировне
Лукьянчиковой было передано обещание генерального
директора ИркутскГипродорНИИ А. Косякова
предоставить возможность сделать полную выставку
полотен художника в новом здании института, строительство
которого должно быть завершено в нынешнем году. Это был ответ
на общее сетование зрителей по поводу невозможности
увидеть всего Лукьянчикова (трех десятков
экспонирующихся картин явно мало). Что ж, вот такое
народное признание, на мой взгляд, должно помочь работам Алексея
Лукьянчикова получить прописку в экспозиции
Иркутского художественного музея и наряду с другими
представлять изобразительное искусство наших
земляков на выставках разного уровня.