— Даже в самое трудное время, когда фашисты стояли под
Москвой, и позже, когда они рвались к Сталинграду, про
наш совхоз «Ленинский» государство не забывало, —
говорит заместитель начальника Куйтунского
райсельхозуправления Петр Иванович Потлов. — Люди
недоедали, голодали, а в это хозяйство для свиней
направляли жмых, шроты, рыбные отходы, рыбу, другие
корма животного происхождения, крупы. Потому что и в те
годы совхоз «Ленинский» был племенным и производил
породистых поросят. А вот сейчас…

«Ленинский» — хозяйство немолодое. Оно образовалось еще
в 30-м году и сразу получило вот такую специализацию.
Самое поразительное, что в пору той лихой годины
предприятие сохранило свой потенциал. Потом все это
сторицей окупилось. Именно этот совхоз немало сделал для
формирования стада в только что пущенном в эксплуатацию
Усольском свинокомплексе. Потом начал создаваться
аналогичный Хабаровский свинокомплекс, и здесь «ленинцы»
оказали помощь поросятами. Создание же, улучшение своего
племенного ядра велось под неусыпным контролем ученых
Красноярского НИИ сельского хозяйства и по их
рекомендациям. О популярности продукции того совхоза
говорит хотя бы такой факт. Продажа, а точнее
распределение (естественно, за деньги), племенных поросят
производилось по разнарядке Иркутского облисполкома. 60
колхозов и совхозов обеспечивались из этого источника
молодняком.

Здесь давно прижилась крупная белая порода, и, как
утверждает Потлов (который в свое время был директором
«Ленинского»), она словно предназначена для Сибири.
Обладает большой плодовитостью, универсальная, дает и
сало, и мясо. Что нам, живущим в холодном поясе, еще
надо? Правда, у нас в регионе выращивается также мясная
порода ландрас, а несколько лет назад была завезена
американская порода тоже мясного направления, внешность
которой необычная. Она имеет или черный окрас,
или красный. Это дюрок. Быстро растет,
дает хорошие привесы, но и требования у него повышенные,
очевидно, как у всякого интенсивного сорта, породы или кросса
птицы. А вот крупная белая совершенно неприхотливая.
Появлению такой пластичной породы, конечно,
предшествовала огромная селекционная работа.

К сожалению, если говорить об этих группах с ярко
выраженными племенными качествами, то они в основном
находятся в немногих крепких хозяйствах. И это удручает.
Больше того, многие сельхозпредприятия вообще отказались
от свиней, лишь единицы сохранили фермы. Правда,
пытаясь убедить оппонентов, иные руководители районов да
областные специалисты чуть что заявляют: «А вы посмотрите,
сколько живности содержится на личном подворье». Сколько
же там содержится? Если посмотреть динамику изменений
поголовья, то окажется, что начиная с 1992 года оно
неуклонно сокращается. Этот вопрос вообще нуждается в
серьезном анализе. Отмечу лишь, что если на последние два
года советской власти — 1990-1991 — в личном подворье
жителей Приангарья содержалось 229-247 тысяч свиней, то в
минувшем году — 144,5 тысячи голов. Главные причины —
падение производства зерна, низкий платежеспособный спрос
населения (цены на мясо на рынке не настолько высокие,
чтобы сделать собственное подворье высокодоходным). Есть
еще одна, не очень-то заметная причина — это ослабление
внимания государства к личному подворью. Наверное, кое-кто усомнится в таком
заявлении. Как же, мол, так, у нас только и разговоров, что
личное подсобное производит столько мяса, молока,
картофеля. Говорить, конечно, можно. Что касается
внимания, то для меня примером служит хозяйственная
политика, инициированная в середине 80-х одним из
наиболее мудрых руководителей — председателем облисполкома
А.М. Ковальчуком.

Вспоминаю областное совещание работников сельского
хозяйства. Проводил его А.М.Ковальчук. Начиналась весна,
и казалось, речь в основном пойдет о посевной. Так
поначалу и было. Но вот слово предоставили
председателю сельсовета, по-моему, из Аларского района. На
трибуне невысокий кряжистый бурят.Он начал бойко
докладывать, как на его территории готовятся к посевной.

— Постой, постой, что это мы все о баранах да баранах?
— прервал его Алексей Максимович. — Скотину дома
держишь?

— Что? — опешил выступавший.

Ковальчук повторил вопрос.

— Держу.

— Сколько?

— Одна.

— То есть как одна? Одна корова? А молодняка сколько?

— Одна.

В зале раздался смешок.

— Наверное, один бычок, один теленок. Свиней сколько?

— Одна.

— Овец?

— Одна.

— Кур, гусей?

— Врет. Врет безбожно! — возмущенно шептал мне на ухо
сидевший рядом специалист из округа. — У него стайка
на ночь не закрывается — столько скота.

Выступая с завершающим словом, Алексей Максимович
Ковальчук говорил не только о подготовке к посевной, не
только о работе с кадрами, но и о развитии личного
подсобного хозяйства. Ему хотелось в качестве примера
поставить того председателя сельсовета, но не
получилось. А через неделю-другую до предела «накалились»
специалисты отдела животноводства областного агропрома.
Им дали задание в кратчайшие сроки разработать программу
обеспечения населения молодняком скота, свиней, овец,
птицы. Названные цифры продаж казались им не то что
нереальными, а почти фантастическими. Причем продажу надо
было организовать буквально в считанные дни, а в середине
лета отчитаться. С огромным трудом почти выполнена была
та программа. На следующий год задача усложнилась, однако
такого напряжения не потребовала. И потом уже все как по
рельсам покатилось. Впрочем, колхозы и совхозы
превращались не просто в рядовых торгашей. Продажа
обуславливалась рядом обязательств и требований.

Вот выдержка из последней программы на 1991 — 1995 годы:
«Колхозам, совхозам, подсобным хозяйствам промышленных
предприятий продать (в 1991 году. — Г.П.) населению 6,5 млн.
голов молодняка птицы, 200
тысяч поросят» и т.д. Дальше: «Оказывать помощь в продаже
на льготных условиях, передаче по договорам населению
кормов, сверхремонтных телок, нетелей, слученных
свиноматок, с последующим возвратом стоимости
животноводческой продукцией (молоко, мясо, приплод) и
реализацией на свободном сельскохозяйственном рынке».
Продавали те 200 тысяч поросят. Можно ли сейчас говорить
о таком внимании к личному сектору? Увы. Приведу один
сугубо бытовой пример.

Как-то мои близкие, проживающие в райцентре, решили
похвастаться передо мной недавним приобретением. Купили
по дешевке у соседей четырех поросят. Выпустили из стайки:
шустрые, подвижные. Месяца через три спрашиваю, как
растут. «Растут, но плохо». Через полгода горе-покупатели
стали забивать их. Взвесили одного — всего-то 18
килограммов в нем. Это в два-три раза меньше, чем
должно быть. Поросята были не просто беспородными, с
утраченными племенными качествами, но, вполне возможно,
полученные в результате внутрисемейного скрещивания.
Отсюда и деградация.

— А я по своему подворью сужу, — выслушав мой рассказ,
заметил Потлов. — Возьмешь поросят из «Ленинского» —
через 8-10 месяцев поросенок уже готов к забою, а беспородных
надо 12-15 месяцев кормить.

Вот уж поистине от худого семени не жди…Напрашивается
вопрос: почему мои близкие не приобрели племенных или
хотя бы с хорошими породными качествами поросят? Да
прежде всего потому, что нет той масштабной программы
по обеспечению высокопородным молодняком населения
области. Ликвидирована племенная
свиноферма в ОПХ «Иркутское». Почти уничтожено племенное
свиноводство в бывшем совхозе «Усольский». Хорошим
племенным молодняком обеспечивают население
только Усольский свинокомплекс, ООО «Ленинское»,
небольшое количество племенных поросят дает ООО
«Иркутское». Мало, очень мало. Но
и эта возможность улучшения личного стада в сто с
лишним тысяч свиней может быть сведена до мизера.

После нелегких баталий в Законодательном собрании
аграрники получили весьма скромную сумму на сельское
хозяйство. Она равна прошлогодней, но цены-то на
материально-технические ресурсы растут без удержу.
Поэтому распределение этих денег среди отраслей,
направлений, различных программ было делом нелегким. И,
возможно, не во всем удачным. Например, раздел «племенная
работа» раньше финансировался следующим образом. Деньги
выделялись на содержание племенной свиноматки. И если в
«Ленинском» имеется 500 свиноматок, а на каждую
выделялось где-то с тысячу рублей, то кое-что имело от
того предприятие. Теперь иная схема финансирования. Суть
ее можно выразить в таких словах: «Вы покупаете племенной
молодняк, а облсельхозуправление восстанавливает вам
затраты». В теории выглядит неплохо, а на практике…
Тот же «Ленинский» в год приобретает не больше 50
классных хрячков или маток. Много он теперь получит?

— Обычно продаем до пяти тысяч поросят в год, —
говорит директор ООО «Ленинское» Галина Николаевна
Шергина. — Их охотно разбирают северные хозяйства. Едут из
Киренского района, Нижнеилимского, Братского. Молодняком
обеспечиваем фермеров и частников Тайшетского,
Нижнеудинского, Тулунского районов. Из-под Саянска
наведываются владельцы садоводческих хозяйств и дач. Даже
из Якутии к нам прилетали и на самолете отправляли
поросят туда, в холодный край. Значит, высоко ценятся наши
чушки. И вот теперь финансирование племенного
свиноводства резко сокращается. А у нас и так
каждая копейка на счету. Что делать?

— Мне тоже совершенно непонятно, почему отказались от
прежних форм стимулирования племенной работы, —
признается генеральный директор СХПК «Усольский
свинокомплекс» Илья Алексеевич Сумароков. — Мы имеем
племенную ферму. Ежегодно выставляем на продажу пять
тысяч поросят с высокими породными достоинствами, но
сегодня принимаются какие-то странные меры, которые нам не
на пользу пойдут. И не только нам.

Из-за сокращения финансирования резко сократится продажа
племенного молодняка, в результате удар будет нанесен не
только по названным трем племенным хозяйствам. Еще более
сильный урон будет причинен частному сектору, тому
самому, который, как нас убеждают, дает наибольшее
количество мяса. Теперь и этот мясной источник начнет
иссякать.

Снова вспоминаю рассказ бывшего директора совхоза
«Ленинский» Петра Ивановича Потлова о том, что в самые
тяжкие дни войны, когда решалась судьба страны, когда
люди недоедали, голодали, племенных поросят кормили даже
кашей из крупы. Читатель вправе спросить: что дала такая
политика? Ответ дает статистика. Если в
1940 году колхозы и совхозы Иркутской области имели 65,5
тыс. свиней, то через пять лет после войны их стало 134
тысячи. Это по сути даже больше, чем содержится нынче в
сельхозпредприятиях или у населения Приангарья. Кстати,
за годы войны поголовье свиней в регионе сократилось в
2,2 раза, а за годы реформ (с 1990 по 2002 гг.)
количество хрюшек уменьшилось в 2,7 раза. Но в далекие
40-е после того, как разгромили фашистов, началось
стремительное возрождение важнейшей отрасли. И во
многом это было достигнуто благодаря тому, что удалось
сохранить племенное хозяйство. А завтра кто нам поможет?