Мы должны быть прагматичными

Борис Говорин: Сегодня позиции молодежи изменились, и это очевидно.
Если раньше абсолютное большинство стремилось создать
торговую точку, кого-то обмануть, что-то продать и на этом
построить свое благополучие, то сейчас они понимают, что образование
очень важно. Они стремятся к образованию. Общество начинает
возвращаться в лоно традиционных ценностей.

Сейчас ребята пытаются осуществлять некие элементы самоорганизации.
И эта ранее пустовавшая ниша заполняется: действуют студенческие
советы, разные секции. Раньше работали некие принуждающие
установки: если праздники, то обязательно руководители
района или города должны побывать в студенческих общежитиях.
С приходом коммерции профессорско-преподавательский состав
в лучшем случае был ориентирован на то, чтобы провести свои
учебные часы, а то, что будет с этим студентом в свободное время,
никого не интересовало. Сейчас сами студенты стараются свое
свободное время сделать достойным, цивилизованным.

Геннадий Бутаков: Но я заметил, Борис Александрович, что
ребята сейчас стали более прагматичными: они стараются
подзаработать, не сидят на шее у родителей, как-то планируют
свой бюджет…

Борис Говорин: Могу сказать, что и присутствующие здесь люди,
многие уже обремененные возрастом, тоже стали более прагматичными.
Жизнь достаточно жестоко их заставила, и никуда не денешься.
Сегодня государство заявляет, что предоставляет всем равные
права и возможности. Насколько кто будет удачлив — зависит от
человека. Эти установки демонстрируются политической элитой и
как бы являются ценностями общества. Сегодня государство не говорит
о том, что оно берет бремя всех забот о человеке. Допустим,
образование бесплатное мы в лучшем случае вам гарантируем среднее полное
или неполное. Все остальное, пожалуйста, — в условиях жесткой
конкуренции. Если ты сможешь пройти по уровню своих знаний на
бюджетное место — платить не будешь, если не прошел —
значит, плати.

Хозяйствовать можно по-разному

Геннадий Пруцков: Борис Александрович, давайте поговорим о том,
как реализуется в области программа развития сельского хозяйства,
поддержки крестьян.

Борис Говорин: Вы прекрасно знаете, что у нас есть крестьянин
правильный, эффективный и неэффективный, которому сколько денег
ни дай — все бесполезно. Вы понимаете, что производство у нас
малоэффективно еще и потому, что по цене на зерно с Красноярским
краем или с Алтайским краем мы неконкурентоспособны абсолютно.
И теперь нашим хлебозаводам мы не навяжем наше зерно — оно
дорогостоящее, и директор хлебозавода покупает в Алтайском крае
дешевую муку. Это же экономика. Поэтому мы поставили на то
производство, которое в наших условиях может быть эффективно.

Мы идем по пути концентрации агропромышленного комплекса.
Допустим, Белореченский комплекс, который сейчас имеет 45 гектаров
земли и производит полностью 100% под свои потребности птицеводства
фуражное зерно. Он же обеспечивает товарный рынок овощами,
овощной продукцией. Вот это эффективно. Лифантьев, Шапенков,
Волошин — тоже эффективно. Это собственники, которые уже
сформировались, с которыми мы готовы сотрудничать.

А как должно строиться сотрудничество областной власти и собственника?
В первую очередь мы помогаем в модернизации основных фондов:
мы покупаем трактора, комбайны. Помогаем поддерживать
высокопродуктивное поголовье скота. При том же кормовом рационе
одна корова дает полтора-два, максимум четыре литра молока,
другая — 25 литров. Понятно, что та корова, которая дает
25 литров молока, более полезна, и мы покупаем дорогих племенных
животных, чтобы поддерживать поголовье на должном уровне. Наконец,
мы должны поддерживать науку, чтобы располагать подготовленными
кадрами и обеспечить защиту животных и растений от болезней.
Этим хозяйства заниматься не будут, и это наша задача.

Нельзя вытаскивать деньги из кармана будущих поколений

Сегодня мы пожинаем плоды политики предыдущего руководства страны.
В 2003 г. Россия 17 млрд. долларов отдает за долги. Вы можете
назвать хоть один объект на территории Иркутской
области, куда были вложены эти деньги? Я не могу назвать,
и никто не может. Это было какое-то безумие: когда огромные ресурсы,
сотни миллиардов долларов, просто исчезли.

А что за решения принимались? Вдруг мы берем все долги Советского
Союза на Россию. И теперь эти долги висят у государства на шее.
Именно поэтому никогда нельзя формировать бюджет с дефицитом,
нельзя создавать долги, не обеспеченные реальными доходами.
Иначе мы кредитуемся за счет будущих поколений. В политическом
плане нередко бывают такие вот демагоги — любители дефицитных
бюджетов, специалисты по созданию мнимого благополучия. Но в
конечном итоге потом долги приходится отдавать.

Вот пример: предыдущей администрацией взяты под гарантию
области кредитные ресурсы на Ангарскую швейную фабрику,
на «Воссибэлемент». Это десятки миллионов долларов. Где их
эффективность? Теперь они висят на внутреннем государственном долге нашей
области. Правильно это? Я считаю, крайне неправильно.

Да, можно и дальше залезать в долги. Я знаю, например, Тулеева.
Он постоянно накачивает область заемными средствами, которые нужно
будет потом отдавать, и создает некий фон благополучия. Но на самом деле
там ситуация более чем острая. То же самое в Новосибирской
области.

Мэр не платит зарплату, или путь к хаосу

Дмитрий Люстрицкий: Борис Александрович, давайте коснемся
такой темы, как взаимоотношения с мэрами муниципальных образований.

Борис Говорин: Давайте мы без эмоций постараемся разобраться.
В 1997 году 70% доходов бюджета оставались в территории, 30%
изымал федеральный центр. Сегодня 58% остается и 42% — изымается.
В середине 90-х годов были приняты на федеральном уровне
законы, направленные якобы на социальную поддержку разных
категорий граждан. Например, Закон «О ветеранах», принятый
к 50-летию Победы. Почему я говорю «якобы»? Да потому, что само
же государство потом констатировало: денег в бюджете нет. И начало
этот закон корректировать. Та же участь постигла законы
«О репрессированных», «О чернобыльцах», «Об инвалидах».
Я могу перечислить массу законов, которые брошены на реализацию
в регион. При этом реального материального обеспечения под эти законы
нет. Но если посмотреть действующее законодательство, то в нем
четко и ясно записано: «Орган, принявший решение об увеличении
расходных полномочий, обязан и обозначить инструменты финансовые».

То же самое произошло, когда было принято решение о повышении
заработной платы в 1,89 раза. И мы начинаем, как канатоходец,
который идет по тонкой проволоке, балансировать: с одной стороны
изношенное жилищно-коммунальное хозяйство, и 241 день мы должны
отапливать жилые и производственные помещения, чтобы
обеспечить выживание людей, — у нас далеко не тропики.
С другой стороны, заработная плата, которая является источником
жизнедеятельности любой семьи. Как хочешь, так и вертись…

Вторая проблема, которая возникает, это проблема ответственности.
Вообще, в принципе бюджет никогда не был самодостаточным и в
Советском Союзе. Всегда социальная сфера была на втором плане. И тогда,
и сейчас важна роль людей, которые реально управляют финансами.
Можно по-разному хозяйствовать. Вот модель государственной
безответственности: мужик получил деньги и пропил. Вот такой
он безответственный человек. У него дети, жена, нужно платить
за квартиру… На бытовом уровне ситуация знакомая, правда?
Так вот нередко в муниципальном управлении происходит почти то
же самое. Если у нас в сентябре начинается отопительный
сезон, то, наверное, мэр должен побеспокоиться, чтобы у него
был уголь в котельных и мазут. Если я об этом не беспокоюсь,
то у меня будут проблемы.

Что происходило с финансами в области? С января, когда начались
выплаты повышенной заработной платы, появились задержки выплат.
Мэры объясняли, что идет отопительный сезон, мы вынуждены
давать деньги энергетикам на отопление. Наступает апрель-май
— мэры говорят, что начали заниматься подготовкой к зиме
и поэтому опять есть рост задолженности по зарплате. Приходим
к сентябрю. Оказывается, некоторые не готовы к зиме. Тогда мы
говорим: куда ушли деньги? И начинаются проверки, разного рода
исследования, выявляются просто фантастические нарушения!

Но у нас сейчас достаточно жестко полномочия разграничены законом.
Сегодня губернатор никакого абсолютно влияния на процесс
формирования бюджета органами местного самоуправления не имеет.
И мы никакого не имеем права контроля, кроме тех денег, которые мы даем
на реализацию каких-то государственных полномочий. Вот так
записано в законе. И поэтому я не знаю, на что мэр деньги
потратил — на зарплату, на закупку машины, на ремонт своего кабинета.
Не знаю я! Мэров должен контролировать институт районных
и городских Дум. Но Думы давным-давно посажены на крючок
главами местного самоуправления. Были такие случаи, когда
депутаты Думы даже числились на работе в администрации, получали там деньги.

Мы прекрасно знаем, что социальная сфера — это условия
жизнедеятельности всего общества. Не будут работать школы, больницы —
не будут работать заводы и комбинаты. Социальная инфраструктура
обеспечивает стабильность, в том числе экономическую.
Когда люди знают, что дети при деле, на уроках или в детском
садике, они работают с настроением. И если мэр просто не платит
зарплату, то рано или поздно у него на предприятиях социальной
сферы начинаются забастовки, что ведет к хаосу в районе.

Федеральные структуры нашими проблемами не обременены

И еще есть проблема: это деятельность федеральных структур
на территории региона. Сейчас звонит Сергей Михайлович Худоногов,
мэр Нижнеудинского района, и докладывает: «Налоговая инспекция
приняла решение часть налогоплательщиков отсоединить от Нижнеудинского
района и присоединить их к Нижнеудинску. Для моего бюджета это
потеря 18 млн. рублей».

Для нищего района 18 млн. — катастрофическая сумма. Худоногов
криком кричит. А мы законопроект о внесении изменений и дополнений
в бюджет 2003 года уже отдали в Законодательное собрание. Все
средства распределены. То есть своими действиями налоговая
создала серьезную проблему Нижнеудинскому району, и нам сейчас
надо думать, как исправить ситуацию.

Почему так происходит? Потому что нет координации в действиях.
Все структуры федерального уровня отлучены от региональной
власти. Они самостоятельны, начальники получают звания и деньги
из Москвы, и в силу этого они не обременены региональной проблематикой.

Территории мы не бросаем!

Я еще раз подчеркиваю, что мы не бросаем территории на произвол судьбы.
Мы отдали в территории почти 800 млн. рублей дополнительно к
тем бюджетам, которые были сформированы на выплату заработной платы.
С 1 января 1998 года администрация области
забрала на себя финансирование пожарных и милиции. Мы
сейчас переводим на финансирование областного бюджета социальные
учреждения: детские дома, дома ребенка, приюты.
Мы понимаем, что в противном случае они будут недофинансированы:
либо по питанию, либо по одежде, либо еще по чему. По сути дела, все
строительство в районах ведет областной бюджет: школы, больницы —
все 100%, ни одной копейки нам не дается. Учебники, спортивный
инвентарь — из областного бюджета. Автобусы — тоже из областного
бюджета. По сути, у мэров остались две функции — жилищно-коммунальное
хозяйство и выплата заработной платы, и все! И этот минимум функций
многие не могут решить эффективно.

Геннадий Бутаков: Вам было бы легче, Борис Александрович, если бы мэры назначались?

— Здесь нельзя тоже так радикально подходить. Местное самоуправление —
это эффективная форма, никто лучше, чем сами живущие здесь люди,
не знает ситуацию в городе. Нам в Иркутске нужно было построить
троллейбусные линии в Первомайский, Университетский,
Юбилейный — они были сделаны.

И местное самоуправление надо поддерживать — если есть чем
управлять. Но скажите, какое местное самоуправление, если в
рубле бюджетных расходов 10 копеек своих, а 90 надо откуда-то взять?
Я нарисовал устав, флаг, герб сделал, что дальше?

Сейчас в новой конструкции местного самоуправления, которая
предлагается командой Козака, заложены такие тенденции: деревня
есть — есть местное самоуправление. Два освобожденных человека,
не менее 15-20 депутатов и свой бюджет. Я думаю, что это
внесет полный хаос.

Александр АНТОНЕНКО: Получается, что мы все навалились на
администрации городов и районов. Получается, что ответственность
на тех, у кого нет денег. У нас же все муниципалитеты дотационные:
что за хозяин, у которого рваный карман?

— В общей конструкции я с вами согласен. Но однозначно заявляю:
мы дадим любые деньги муниципалитетам, но точно такое же будет
состояние теплоснабжения, водоснабжения и так далее. Почему?
Сегодня нет никакой технической политики в этих муниципалитетах.
В Иркутске проблем не меньше, смею вас заверить, но в результате
квалифицированной ежегодной политики больших сбоев нет. Есть
локальные сбои, но квалифицированно созданы службы, отстроены
системы предзимней подготовки и включения всех систем.

Если смотреть масштабы жилищно-коммунального хозяйства Иркутска,
Братска и ЖКХ какого-то района, где у каждого колодцы, в домах
печки, то где там жилищно-коммунальное хозяйство? Только в крупных
урбанизированных поселках. В Иркутске люди на ул.
М. Конева получали воду по графику. И опять же усилиями городских
властей были сделаны водоводы, насосные станции. Принимать решения
должны технические руководители. Мы привыкли красиво выступать,
проводить праздники, а технической политики нет.
Политика заключается в надежном обеспечении теплоснабжением
населенных пунктов.

В Черемхове занимаемся с помощью областной администрации и
делаем сложную работу, решаем много проблем. Еще надо много
приложить усилий по Тулуну. Очень серьезные проблемы в Усольском районе.
И пусть немного денег, но мы направим на исправление
самых болевых точек, вкладыванием денег в целом мы улучшаем
ситуацию. А когда 10-летиями ничего не делаем, все разрушается,
потом собрать эту схему невозможно. В Усть-Куте 140 млн. в год
вложили, потому что они вообще были многолетними проблемами
обременены. Все котельные были развалены. Поэтому одни эффективно
управляют ресурсами, эффективно выстраивают свою политику, другие —
расписываются в своей беспомощности и ни одну функцию не могут
продуктивно использовать. Делать из глав местного
самоуправления обиженных изгоев — это ошибочное представление.
Особенно на дальних территориях, они живут как цари.

Обязуюсь дать поручение…

Элла Климова: В 50 регионах России муниципальные лечебные
учреждения финансируются напрямую из регионального фонда ОМС.
У нас ситуация иная: фонд собирает деньги, потом через коммерческие
банки деньги идут в страховые компании, и уже те распределяют
деньги по больницам. Почему нельзя сделать эту цепочку проще и эффективнее?

Борис ГОВОРИН: Если такие прецеденты есть, то мы посмотрим еще раз
законодательство. И постараемся избавиться от промежуточного
поступления денег от фонда в страховую компанию. Обязуюсь
дать соответствующее поручение, и если такой канал прохождения имеет право
быть в рамках действующего законодательства, то мы это сделаем.

Но это не самая главная задача. Мы затормозили процессы реформы
здравоохранения. Мы сегодня имеем лечебные учреждения, которые
ни по каким параметрам в страховой медицине не могут нам дать
соответствующее качество и уровень лечения. Не секрет, что
значительное число смертей идет из-за неквалифицированного
медицинского вмешательства. Наша главная задача — добиться,
чтобы граждане могли получать качественные медицинские услуги.

Владимир Кинщак: Борис Александрович, вы уже как-то анализировали
итоги работы депутатов Государственной Думы от нашей области.
Как вы оцениваете перспективы предстоящих выборов?

— По эффективности? Не могу не назвать Виталия Шубу.
Особенно если речь идет об эффективной работе на тех территориях,
где он избран депутатом Госдумы. Он тащит деньги для Братска,
нельзя ему в этом отказать. Шуба безусловно сильный лоббист.

Колесников достаточно эффективно работает. Зайцева, Тена я не
могу характеризовать, потому что я не знаю практических
результатов их работы.

Перспективы выборов я оцениваю следующим образом. Первое:
Россия допустила применение на своей территории самых грязных
технологий во время выборного процесса. Второе: в выборах главную
роль играет не личное убеждение, мнение, а играют деньги. Вот
все. Поэтому сейчас уже сидят разного рода политики и эксперты,
которые говорят, сколько миллиардов долларов будут стоить
эти выборы.
У нас коммерциализирован сегодня процесс выборов. Это не наши
убеждения, не наши устремления, а конкурс среди тех, кто имеет больше денег.
Включаются деньги, технологии, и они все по сути дела решают.

Если спросят наше мнение, то мы зададим вопрос о целях

Александр Антоненко: Говорят, что администрация Иркутской
области намерена продать акции «Лензолота». Стоит ли это делать,
ведь компания наращивает обороты?

Борис Говорин: «Лензолото» — это акционерное общество, где
госпакет находится в федеральной собственности. Никакого отношения
к продаже или сохранению его в госсобственности
администрация области не имеет. Тот небольшой процент, который
находится у области, ни на что серьезно не влияет.

Что касается положения «Лензолота»… Когда будут окончательно
подведены итоги 2002 г., у нас будет ориентировочно 8,2 тонны
золота. Это показатели за все годы ХХ столетия самые лучшие.
То решение, которое мы в 1997 году приняли, когда забрали Сухой
Лог у «Лензолота» и заставили его заниматься россыпным золотом,
было правильное решение. Иначе «Лензолото» бы умерло, не выдержало
отвлечения ресурсов в проект, который стоит миллиарды долларов. Мы
полностью погасили долги, есть реальное поступательное
развитие этого предприятия. Если будут спрашивать наше мнение по поводу
того, продавать или нет этот госпакет, то мы должны будем услышать
цель этой продажи.

Говоря о «золотой» теме, не могу не упомянуть о Сухом Логе.
Я встречался в Москве с Грефом. Мы вели разговор по поводу того,
чтобы прекратить распри между Министерством природных ресурсов и
Министерством экономики развития торговли и найти согласованное
решение. Условия закрытого конкурса были в сентябре оформлены
в соответствии с законодательством, Министерство природных ресурсов
и Иркутская область подписали условия конкурса, которые должны
были быть обнародованы в 1 квартале 2002 г. По ряду
причин этого не случилось. Я считаю, что в этом году мы пробьем
эту тему и обеспечим проведение этого конкурса.

Я не был по Сухому Логу согласен с тем, что мы ограничиваем доступ
участников этого конкурса. Но тем не менее круг участников определен,
и если правительство вместе с Министерством природных ресурсов
эти документы одобрит, то мы сможем провести
этот конкурс и начать освоение этого месторождения.

Что важнее — газ или труба?

Несколько слов по Ковыкте. Алексей Соболь
выезжал в Китай для проведения согласительных процедур,
в которых приняли участие все участники проекта, а именно: Корея,
Китай, Россия, все акционеры «РУСИА Петролеум». Были представлены
областная администрация, ТНК, «Интеррос», БП, Минэнерго, китайские
представители госкомпаний и корейские. Переговоры шли жесточайшие,
главным образом из-за радикальной позиции Китая. По сути дела,
можно было закрыть эти переговоры из-за их безрезультатности.
Только ночью китайская делегация сменила позицию, и утром наши
делегаты подписали протокол. В соответствии с этим протоколом
обозначено, что в 2008 г. должны прийти 25 млрд. кубов газа.

Сегодня все в напряжении и ждут решения государства. Поскольку
есть заявление государства о том, что транспортные сети есть
государственная монополия. Компания «РУСИА Петролеум», собственник,
говорит: монополия? Стройте трубу! У государства денег
нет. Государство в лице Касьянова сказало: стройте сами, а мы
учтем это при формировании тарифа на пропуск нефти или газа.
Я не знаю, в этих условиях Корея и Китай готовы будут вкладывать
средства в трубопровод? Потому что там нужно создать
консорциум, полный вариант выйдет в пределах 10-13 млрд. долларов.
Колоссальный проект. Нет ни одной компании мира, чтобы у нее
были такие собственные ресурсы. В марте в повестку заседания
правительства включен вопрос о политике освоения нефтяных
и газовых месторождений Сибири и Дальнего Востока. И очень многое
зависит от этого решения.

Сергей Предеин: А каковы перспективы вхождения в проект Газпрома?

Борис Говорин: Мы проводили консультации с Миллером.
Он заявил о желании Газпрома войти в проект «РУСИА Петролеум»
не только с точки зрения участника строительства газопровода,
но и как акционер. Мы, со своей стороны,
оповестили акционеров «РУСИА Петролеум», попросили высказать свои мнения.
Мнения отрицательные.

Теперь включились высшие политические ресурсы. Следует так
понимать, что если Газпром не будет допущен в проект, то
Ковыкта развиваться не будет. Состоялись встречи в Москве с
Виктором Вексельбергом. Мы договорились, что в феврале пройдет встреча:
БП, «Интеррос», ТНК и губернатор Иркутской области будут определять
способ вхождения Газпрома в этот проект.

Что касается полемики по вопросу, каким образом строить
нефтепровод — «Ангарск — Дацин» или «Сибирь — Находка»,
— существует две группы интересов. Одну группу интересов
представляют Транснефть и ряд людей, которые президенту сказали о том,
что нам надо строить нефтепровод до Находки по северному
варианту, вдоль БАМа. ЮКОС давно прорабатывал этот вопрос и
в правительство внес в середине прошлого года направление на
Ангарск — Дацин. Причем ЮКОС сделал это не по собственной инициативе,
а по поручению правительства в рамках двухсторонних контактов
правительства России и Китая. И сегодня нашла коса на камень.
По мнению экспертов, два нефтепровода строить нереально,
потому что нет столько нефти. Для того, чтобы эффективно работал
нефтепровод, надо прокачивать не менее 50 млн. тонн в год. Первый вариант,
что представил ЮКОС, Ангарск — Дацин, — это нефть Западной
Сибири. На втором этапе это будет нефть Талакана и Верхней Чоны.

Еще один момент. Для того, чтобы удешевить строительство,
надо параллельно строить и газопровод. Это реально, это одна
трасса, и так можно резко снизить стоимость строительства.
Сейчас идет борьба этих группировок, чтобы повлиять на позицию федерального
центра, правительства и президента. Чем закончится эта борьба,
опять-таки даст ответ март.

— Получается, что власть работает в интересах
не государства, а других, частных структур?

— Мне кажется, что у нас тоже не всегда правильные суждения.
Для меня ЮКОС — национальная компания. Чем она будет
конкурентоспособней и эффективней, тем больше это соответствует
интересам государства. Раз мы ушли от центральной плановой экономики
и перешли к частной — должны частников поощрять, чтобы они были
эффективней, производительней.

Раньше, чтобы решать какие-то вопросы в Иркутске или области,
мы приглашали руководителей с завода радиоприемников, авиазавода,
завода имени Куйбышева. А теперь мы должны решать вопросы с частными
компаниями.

Мы должны восстановить доверие к власти

— Каковы ближайшие планы губернатора области? Например, на следующую неделю?

— Мне предстоит поездка с 3 по 8 февраля по самым тяжелым территориям.
Это Куйтунский район, Тулун, Тулунский район, Нижнеудинск,
Нижнеудинский район, Тайшет, Тайшетский район, Чунский район.
Я знаю, что там много проблем, но я хочу посмотреть, убедиться,
в каком состоянии там оплата труда. Я получаю письма от людей;
оказывается, деньги, которые мы дали, не дошли до сего времени ни
до учителя, ни до врача. Очень серьезная ситуация в Тулуне.
Тулунский гидролизный завод в стагнации, Тулунский стекольный
завод закрыт. Там экономики нет. Угольная отрасль в Тулуне
девальвируется. Тулунский разрез и Агинский закрываются.

Александр Гимельштейн: Ваш второй губернаторский срок чем-то отличается от первого,
с точки зрения подходов управления стратегии развития?

— Второй избирательный срок проходит в условиях выборов.
Идет борьба со мной коммунистов во главе с Левченко, просто
жесточайшая. Мы из выборов не вышли, выборы продолжаются.
Они, может быть, имеют другие формы, но фактически это так. То, как средства
массовой информации подали ситуацию по Усть-Куту, — в этом был
политический заказ. Из миллионов звонков президенту почему-то
был выбран именно Усть-Кут, а когда наступили новогодние праздники,
«полетели» все города, и выясняется, что у многих в России
с октября тепла вообще никакого не было.

В таких условиях работать тяжелее. Первый срок работалось легче,
потому что была какая-то консолидация, какое-то понимание. У
меня было больше времени заниматься реальными проблемами. Такого
жесткого прессинга не было. Сегодня этот жесткий прессинг
я вижу. Мощный, хорошо скоординированный, иезуитский. У меня
все время возникает мысль: зачем мне это нужно? Пусть
кто-то другой покажет более высокую эффективность…

Сегодня происходят кардинальные изменения в национальной политике.
В рамках правления Ельцина регионы пользовались уважительным
отношением к себе со стороны центра. Сегодня центр отгородился
от регионов. Апофеозом было непринятие концепции программы
«Сибирь», которую мы разработали. Ее урезали, и в упрощенном
виде она стала больше прокламацией, чем инструментом для действия.
И такое отношение мешает работать.

Я сегодня был в Байкальском университете экономики и права,
и я видел, что даже у них есть чувство давления извне. Общество
не одобряет их опыт, потому что они успешны. А это уже очень
тяжелая ситуация в психологическом плане. Многие разрушенные
устои источили душу. Казалось бы, у нас высокий уровень образования,
высокий уровень профессионального мастерства. В США совсем другие
показатели человеческого ресурса, американцы куда как менее развиты
по каким-то критериям. Но общество так отстроено,
что системно добивается развития. У нас же все время идут
истязания, мы все время в каких-то экспериментах, мы не радуемся
успеху кого-то, зависть является доминирующей, и что мы научились
делать талантливо — говорить красивые слова на похоронах
уходящих в мир иной. Мы замыкаемся на несущественных проблемах,
всю энергию тратим на политиканство.

Сегодня мы все смотрим на Америку. Американцы везде доминируют,
потому что жестко проводят свою политику. В Китае 1966 — 1976 гг.
— тяжелейшее десятилетие, культурная революция. Но потом кризис
прошел, фантастические результаты в обновлении страны.
По 2002 г. на первом месте по инвестициям, обогнали США.
Государство выбирает свои инструменты влияния. Это важно.
Сейчас мы должны восстановить доверие к власти. У государства
должны быть сила, авторитет, влияние, только тогда оно в состоянии выполнять
свои функции.