!I1!
На днях в Иркутск прилетит Ада Роговцева. Народная артистка
еще СССР, известная миллионам зрителей по фильмам «Вечный
зов», «Салют, Мария!», «Укрощение огня» и многим-многим
другим, объездившая почти весь мир, живет на Украине, а
вот в городе на Ангаре, на Байкале никогда не была.

Я увидела Аду Николаевну в Петербурге, в антрепризе
«Голубки» (с ударением на втором слоге), она легко согласилась
на интервью после спектакля. У нас был час до поезда
«Санкт-Петербург — Киев».

Украина — Россия

— В спектакле «Голубки», поставленном московским режиссером,
играют питерские актрисы. Вы же, как известно, живете
в Киеве…

— Руководитель нашей антрепризы Наташа Колесник —
с Украины, в течение своей молодой жизни она еще успела
застать меня в зените славы (улыбается), когда я много
работала в театре, и знает все мои театральные роли.
И ее симпатия, привязанность ко мне сыграли роль в
том, что она согласилась возить меня из Киева. На неглавную,
кстати, роль, не самую большую в «Голубках». Это, конечно,
всегда возня для продюсера. И я ей очень благодарна.
Потому что, во-первых, уже больше двух лет я имею возможность
бывать в Питере, а это для меня глоток воздуха. Во-вторых,
это общение с замечательными актрисами — Зинаидой Шарко,
Ниной Усатовой, Олей Антоновой, Ирой Демич, Кирой Петровой-Крейлис.
(Все заняты в «Голубках». Иркутяне увидят их 3, 4 февраля
в музыкальном театре, ангарчане — 5 февраля в ДК «Современник».
— Прим. авт.). У нас еще и Света Крючкова работала.
Это так интересно!

— Я видела, как вы, встретившись, обнимались, целовались…

— Да. Мы очень любим друг друга, стали родными. Это
искренне!

— Теперь — самое главное: как вы сейчас живете?

— Мне посчастливилось недавно сняться в нескольких
фильмах. Может быть, какие-то из них и появятся на экранах.

Зина Шарко «сосватала» меня в комедию «Дурная привычка».
Она захотела играть со мной, и мы сыграли сестер, смешных
таких… Я очень благодарна ей, потому что получила
большое удовольствие. Снимал картину на студии «Ленфильм»
московский режиссер Андрей Малюков, играют прелестные
артисты — Николай Трофимов, Владимир Татосов, Александр
Лыков, Саша Захарова…

Снялась у питерского режиссера Жени Татарского в сериале
«Тайны Ниро Вульфа» (его играет Донатас Банионис). В
одной из новелл я сыграла вдову.

И на «Мосфильме» снялась — с Люсей Гурченко.

Так что каким-то образом я задействована, бог меня ведет.
И работаю в антрепризах. Здесь, в «Голубках». У Виктюка
в спектакле «Бульвар заходящего солнца». В моем возрасте
грех жаловаться… Играла еще в одной антрепризе —
«Кто боится Вирджинии Вулф?» Олби. Это была замечательная,
большая, серьезная работа.

— Слышала, что вы одна из любимых актрис Виктюка…

— Рома для меня родной человек. Я с великой благодарностью
к нему отношусь. Он продлил мою творческую жизнь, подарил
мне меня. Я сыграла у него четыре главные роли. «Священные
чудовища», «Уроки музыки», был еще очень красивый, эстетский
спектакль «Дама без камелий». Я была тогда на последних
взлетах красоты! В свое время Роман мечтал поставить
«Даму с камелиями», но ему не разрешили: это, мол, мелкотемье,
буржуазность… На «Даму…» ходил весь университет,
целыми курсами, по многу раз, нам было это очень приятно,
и одна милая девочка написала: «Священные чудовища»
и «Дама без камелий» — это «Вишневый сад» нашего поколения».

Со «Священными чудовищами» мы ездили в Америку, в Израиль,
объездили все, что могли. А потом стали ездить с «Бульваром…»

«Бульвар…» Виктюк делал еще на мое 60-летие, мы его
уже пять лет играем. Мой партнер — Саша Ивашкевич —
замечательный артист, замечательный человек, ведущий
актер Таллинского русского театра. Целый год я играла
с ним этот спектакль в Таллине, с таллинской труппой.
Это был замечательный год в моей жизни!

Еще в «Бульваре…» занят Женя Паперный, наш, с Украины,
народный артист. И моя дочка Катя Степанкова. Она живет
в Москве и работает в театре Виктюка.

— А как же ваш родной театр, киевский, имени Леси Украинки?

— Я ушла из него уже, по-моему, восемь лет назад. Ушла
по своей воле, но не по своей вине. Так получилось. Конечно, это грустно и горько,
но господь бог наградил меня такой способностью — не
умирать, когда что-то теряешь.

— Сегодня страна смотрит по ТВ многочисленные сериалы,
а в кино ходит на американские боевики, эротику и комедии…

— Да, но сейчас ситуация меняется. У людей есть интерес,
тяга к российскому кино. И государственная политика по
отношению к кинематографу все-таки идет в сторону серьеза.
Разрушили все, разорили, а теперь потихонечку государство
очнулось. В России-то точно. На Украине этим, правда,
пока и не пахнет. Но хотя бы есть акции протеста.

— Вы никогда не хотели уехать из Киева, перебраться
в Москву?

— В молодости не было такого московского театра, который
бы меня не позвал. И Товстоногов звал в Ленинград, был
такой случай…

— Вы так привязаны к Украине?

— Во-первых, я украинка, у меня довольно крепкие корни.

— А главное — Петрович, — подсказывает подруга Даша.
(Дарья Николаевна, или просто Даша, петербурженка,
старинная подруга Ады Николаевны, присутствует при беседе.
«Мы больше 30 лет знакомы с Дашей, уже целую вечность!»).

— Да. Мой муж. Я родом из города Глухова Сумской области.
У нас там русскоязычное население, и мне русский язык
профессионально легче давался. А Кость Петрович (Константин
Петрович Степанков, народный артист СССР, муж А. Роговцевой.
— Прим. авт.) — из самой глубинки украинской, и ему
было бы гораздо сложнее перестраиваться. И это тоже
решило очень многое.

— Как поживает Константин Степанков? В газетах писали,
что он давно не играет в театре, не снимается в кино,
болеет…

— Не зря говорят, минуй нас бог жить в эпоху перемен.
Женщины — более приспосабливаемые существа, мы как-то
принимаем эти перемены. Мужики — они посложнее. И Кость
Петровичу, человеку уникального дарования, было трудно. Он никогда в
жизни не был в партии, а играл такие роли: Ковпака,
комиссара в «Комиссарах», Жухрая в «Павке Корчагине».
И вдруг в какой-то момент это ему поставили в вину.
Мне тоже многое ставили в вину, но я как бы пропустила
это мимо себя. А Кость Петрович очень болезненно это
переживал, у него был период безвременья, а потом настиг
возраст. Ему сейчас 74 года. Он достаточно уставший
и больной человек, и немножечко деморализован этой ситуацией,
развалом родной студии Довженко, где он был нужным,
самым играющим, востребованным артистом.

Мы с ним недавно снимались в сериале «Завтра будет завтра».
Это наш, украинский,
сериал, очень симпатичный. Не для хвастовства расскажу
вам… У меня была там яркая сцена. Я играю директора
детского дома. Мою воспитанницу несправедливо засудили.
Я добиваюсь справедливости, теряю сознание… Закончила
сцену, и тут вся группа и массовка стали мне аплодировать.
Как в театре! Было приятно. У Кость Петровича там тоже
есть небольшая роль. Приезжаю я еще раз сниматься, мне
с восторгом сообщают: «Кость Петрович подарил нам два
дня большого праздника!» Вся группа с замиранием сердца
смотрела, как он работает, как умеет это делать. Он
замечательный мастер. И какие-то эпизодические роли,
небольшие работы подтверждают то, что человек знает
свое дело, что он нужен.

— А преподаванием он не пробовал заняться?

— Мы оба преподаем. Муж ведет у заочников курс дикторов
и ведущих в национальном университете культуры, а я
— у очников. У нас сейчас пятые курсы, занимаемся дипломами,
самая трудная, завершающая работа.

Диеты

— Ада Николаевна, вы совсем не меняетесь! Время не
властно над вами?

— Это свет хороший.

!I2!

(Нет-нет, дело не в свете. Роговцева действительно выглядит
великолепно! — Прим. авт.).

— И имидж свой не меняете?

— Ну как же! Я буду сейчас, как вы, светлой. Рыжей
я должна была быть в «Дурной привычке», меня выкрасили.
А потом я приехала в Киев и не успела подстричься и
перекраситься, а мне надо было сняться в одной сцене
в сериале, и полгода хожу теперь с этим цветом. Вот
закончу сниматься и подстригусь, потому что для другой
роли мне нужна легкая голова, светлая.

— Открылся занавес, и зрители ахнули: Ада Роговцева
— такая же молодая и красивая, какой мы вас помним
по фильмам…

(Улыбнулась).

— Говорите, говорите… Спасибо.

— Не секрет, что сегодня многие звезды и политики сидят
на модных «кровавых» диетах.
Представляю, как вас донимают вопросами о том, как вам
удается сохранить молодость, красоту, стройность…

— Как все идеи, диеты очень вредны. Когда я много
работала, всегда была в форме: плюс — минус два килограмма.
Чуть поправишься, а вечером нужно надевать корсет, платье,
которое для тебя сшили, и сразу убираешь лишнее, останавливаешь
себя и возвращаешься в свою форму. А потом приходит
старость, которая не считается ни с диетами, ни с желаниями.
И если ты идешь наперекор этому разрушительному процессу
природы, то он тебя уничтожает. И здесь надо быть очень
осторожным. А вдруг я сяду на диету, и тогда «полетят»
мои почки? Надо об этом помнить, иметь мозги. Конечно,
меня очень огорчает, что я не могу уже влезть в мои
любимые джинсы, и в то, и в другое… К сожалению, слабеет
и воля. Мимо проходит колоссальное количество удовольствий,
которые ты могла бы получать (основное удовольствие
— от еды). Надо не распускаться, но в рамках возраста,
в рамках разумного.

На помощь приходит Даша:

— Она очень мало ест! И очень однообразно питается.
Бесконечно пьет чай! Когда Ада у меня в гостях, не
знаю, чем ее кормить…

— Мне все равно, что есть. «Наша мама, — говорят мои
дети, — любит питание». Я ненавижу готовить! Хотя готовлю
очень вкусно.

— Спортом, наверное, не занимаетесь и в тренажерные
залы не ходите?

— Спорт — это моя деревня. Кстати, замечательный спорт.

А бассейн… Когда устану, у меня есть парилочка. Мы
с подружечкой фундамент своими ручками делали, заливали
его сами цементиком, а потом уже строителей позвали.
Банька у нас — каждый день! «Мама, спасибо тебе!» —
говорит мне сын Костя, когда выходит из бани. И когда
на траве лежат эти два разгоряченных голых тела — сына,
огромного взрослого мужика, и маленького Лешки, внука,
— это для меня такое счастье, такой сюрр! Нет слов…

Популярность

— Ада Николаевна, в родном Киеве вы, наверное, национальная
героиня? Как по городу-то ходите? Не дают прохода с
просьбами автографа?

— Нет, сейчас более популярны молодые актеры. В Киеве
у меня теперь автограф редко просят.

— Все уже взяли! — смеется Даша. — А раньше что было!
Идут Роговцева со Степанковым по Крещатику, и я с ними.
Такое зрелище наблюдаю! Как по галерее идут, все расступаются,
и такой «хвост» сзади тянется…

— В магазинах, на улице, в такси — всюду ко мне относятся
с уважением, обращаются по имени-отчеству.
Это уже не популярность, просто я уже неотъемлемая
часть города.

Даша: А вспомни, что раньше было! Идем мы с ней по рынку
в Киеве, она прячется за моей спиной, но со всех сторон
ей суют дыни, картошку, яблоки, цветы… Ужас! А она
толкает меня в бок, шипит: «Не смей брать без денег!»

— После «Вечного зова» меня все жалели, старались самое
лучшее подарить, угостить. Пик нелепости: однажды мы
с подружкой Ниной (киевской актрисой) собрались в деревню,
и нам надо было купить веник. Нина все перебрала. Бабулька
отвернулась. Я говорю: «Нина, что ты копаешься? Бери
любой». — «Нет, надо получше выбрать». И тут бабка
поднимает голову, смотрит на меня и восклицает:

— А, боже! Да бери же их все!

(Хохочет).

— И все-таки всучила мне два веника бесплатно! Обижусь,
говорит, если не возьмешь…

Даша: А помнишь, как мы на Черное море с тобой ездили?

Как-то решили удрать в Одессу, Петрович нам номер в
гостинице «сделал». Пошли в первый день в гладильню.
Она гладит, я ей читаю Вересаева. И вдруг видим: собралась
толпа народу в коридоре!

Пошли на пляж. Прошли десять метров. На скамейке сидят
цыгане, как закричат: «Артистка, мы тебя знаем!» Через
каждую минуту: «Роговцева, Роговцева! Смотри. Спорим?»
Забегают вперед, рассматривают. Я уже начала огрызаться:
«Дайте человеку отдохнуть…» Как с ума сошли!

Пришли на пляж. Мест нет. И вдруг на весь пляж крик
ребенка: «Папа, папа, вон жена Федора. Она живая!»

Место нам, конечно, дали, расступились. Пошли мы плавать.
И сразу вокруг — одни купальные шапки, невозможно!..

Едем в переполненном трамвае (машину не поймать). На
меня со всех сторон ополчились (я Аду закрываю собой):

— Женщина, да отойдите же! Мы ее не видим!

Она в меня вцепилась, шепчет: «Не отходи. Пойдем лучше
пешком».

Плывем на пароходе. Народу — битком! Мы спиной ко всем,
лицом к морю. И вдруг: «Ада Николаевна, вас приглашает
на мостик капитан. Там удобнее. И лучше видно». Узнали
и здесь.

Собрались в театр. Едем в такси. Шофер не берет деньги:
«Я вас знаю!» А когда в театр пришли и сели в ложу,
все бинокли, все глаза — на Роговцеву. На следующий
день знакомая говорит мне: «Слушай, в театре была Роговцева!
С какой-то женщиной».

— Я тогда была очень популярна, играла в спектакле
«Варшавская мелодия». Мы с ним много ездили, 670 раз
сыграли!

Белка в колесе

— Угощайтесь яблочками и помидорками из моего сада!

— У вас сад?

— И сад, и огород. У нас 25 соток.

— И что вы выращиваете, интересно?

— Все! Картошку, морковку, помидоры, огурцы, свеклу,
пастернак, петрушку, сельдерей… Если я свободна, то
для меня нет ничего более лучшего, важного и замечательного,
чем моя деревня. Я там даже стихи пишу. И все делаю.
Люблю обрабатывать землю и следить за садом и огородом.
Я там совершенно другой человек. Если же я занята, как
сейчас, туда едут мои подружки, такие же ненормальные,
как я, и помогают мне. Если же и они заняты, то помогают
соседи по даче, которые меня обожают и уважают за мою
любовь к земле и к ним, а не за то, что я артистка. И
картошка таким образом вовремя окучена, и сорняки убраны.
В общем, там никогда нет беспорядка.

— И цветочки растут?

— А как же!

— Значит, вы на даче не отдыхаете, а работаете?

— Просто отдыхать я не умею, не люблю и не хочу. Я
устаю от себя ничегонеделающей. Отдых для меня — это
другое. В основном, я читаю. Или общаюсь с близким
человеком, который мне дорог, интересен. С Дашей, например.

Мне всегда надо быть чем-то занятой. Я так жить привыкла.
Во-первых, у меня были маленькие дети. Во-вторых, парализованная
мама. В-третьих, безногий папа. В-четвертых, оба брата
больны. И у меня всегда есть колоссальный круг обязанностей,
который исключает праздное времяпрепровождение. Я как-то
приучила себя к этому. Однажды мы с маленькой Катюшкой
(дочкой) сели в поезд. Она посмотрела на меня внимательно
и спросила: «Мама, ты будешь только ехать?» (Рассмеялась).

У меня все время есть какая-то работа. Студенты. Дома,
если приходят гости, я что-то готовлю или мою посуду.
А если я снимаюсь и вдруг мне говорят: «У вас два дня
выходных», что делать? Я в гостинице. Не надо стирать,
мыть, убирать. Нет огорода. Слава богу, есть книжка
и канал «Культура». А если и этого нет, я выхожу из
гостиницы и иду покупать книгу.

— Вы все по дому делаете сами?

— Сама, а как же! Мне все помогают, правда.
У меня до сих пор нет стиральной
машинки. То руки не доходят купить. То денег нет. Одному
надо ботинки, пальто, другому — коляску, в школу заплатить…
Это уже стыдно, конечно!

Дела семейные

— Ада Николаевна, вы же понимаете, как интересна читателям,
зрителям информация о вашей семье, о детях, внуках…
Расскажем?

— С Кость Петровичем мы расписались в 1959 году, а вместе —
с 1958. Доживем до 2008 — будет золотая свадьба. Дожить
бы… Будем стараться.

— Вас все время окружают поклонники, а это — поводы для
ревности…

— У нас этого вообще никогда не было! Кость Петрович
— человек очень скрытный, все в себе таит, не показывает чувства.
И я никогда не страдала от ревности мужа.

— Он сам очень красивый! — говорит Даша.

— Да. А меня господь бог наградил тем, что я не понимаю,
что это такое — ревность. Пару раз только рассердилась,
возмутилась, но это не было ревностью. Однажды это была
какая-то кубинка, и еще был случай в жизни, который
мне не понравился. Я быстренько все пресекла…

— Теперь о детях и внуках…

— Алешка (сын дочери Кати) живет со мной, ходит в шестой
класс. Неизвестно, как сложится Катина жизнь в Москве,
мы решили его пока не срывать с места.

А у Кости, сына, есть дочка Дашка, ей два с половиной
годика. Они живут в Киеве, но отдельно от нас.

Отношения и с сыном, и с дочкой у нас очень нежные.
Мы тысячу раз в день говорим друг другу, как любим друг
друга.

— Сына Костей назвали в честь мужа?

— Да, я очень любила мужа и когда-то написала стихи:
«Я сына Костей назову, чтоб как отец он был…» К великому
сожалению, он таким и стал. Шучу.

— Но артистом-то не стал?

— Да. Дочка стала. Она очень глубокий, цельный, образованный
человек. Могла быть хорошим театроведом, журналистом.
(Даша не даст соврать). У нее хороший вкус, я ей очень
доверяю. Катя помогает мне в работе со студентами, когда
я уезжаю.

Я перед своими детьми очень виновата, считаю. Все время
таскала их за собой и, конечно, не помогла получить
то, что они могли бы получить, если бы их вела мама.
У меня в Америке есть подруга Анечка, которая исключила
себя из жизни на 20 лет и сделала из своего сына человека
(ее Вовка в детстве был вундеркиндом). Это большое мужество.
Я перед ней преклоняюсь. Мы же занимаемся прокормкой,
собой…

Расскажу вам симпатичную историю. Последние два года
я много езжу: Сахалин, Америка,
Германия, Израиль. Плюс еще съемки. Без конца в дороге…
Внуку дали задание рассказать на классном часе о своей
бабушке. Алешка ко мне пристает: «Ада, что рассказать?»
— «Алеша, отвяжись от меня». — «Давай расскажу о твоей
работе». — «Ну что ты, разве интересна ребятам какая-то
артистка?» — «О твоих ролях?» — «Тем более, они это
не видели, не знают». — «Давай расскажу, в каких странах,
городах ты была». Я ему перечислила, он все это старательно
записал, получился внушительный список. Взял еще
стишок Юнны Мориц «Летающая старушка»… И когда он
прочитал его и этот список, в классе повисла пауза.
Алешка говорит: «Ребята, это же бабушка! Представляете,
не мама и не папа, а ба-буш-ка?!» Учительница сказала:
«Класс встать!» (Хохочет). Замечательная учительница,
с юмором. А Алешка мне потом сказал: «Адуся, в твою
честь встал класс!»

Посмотрите, какого замечательного медвежонка он мне
подарил! (Нажимает на игрушку и раздается песенка).
«Адуся, это чтобы тебе весело было. Как станет грустно
в гостинице, возьми его в руки, слушай песенку». Езжу
с ним теперь везде…