В моем домашнем кабинете на письменном столе стоит телефон.
Давно уж… Много лет… Глядя на него, я не устаю удивляться
и восхищаться этим изобретением человеческого разума.
Замечательная штука. Если надо — снимешь трубку, наберешь
несколько цифр и услышишь голос нужного тебе человека.
Не чудо ли… Он и внешне как произведение искусства.
Глаза радуются, глядя на него. Мой аппарат нежно-салатового
цвета. Его форма рационально проста. На аппарате легко
и грациозно лежит трубка. Она всегда готова к моему
рукопожатию. К трубке из-за аппарата, извиваясь, подползает
шнур. Он похож на змейку-полевку. Голова этой змейки
уткнулась в трубку и будто что-то разглядывает там,
внутри.

Я люблю этот аппарат, его веселые требовательные звонки
до недавнего времени всегда вызывали у меня радость.
Протягивая после очередного звонка к телефонной трубке
руку, я обычно, сам не зная почему, всегда надеялся
услышать голос хорошего человека. Так оно почти каждый
раз и было.

Чаще всех мне звонил друг. Мой добрый, умный, старый
друг.

— Добрый вечер. Как дела? — спрашивал он приглушенным
голосом.

— Добрый вечер, — отвечал я. — Нормально.

И мы начинали разговор. Обыкновенный, простой, житейский.
Говорили о друзьях, о работе, о больших и малых новостях.

Разговаривая со своим другом, я чувствовал его дыхание,
улавливал добрую улыбку. В эти минуты он становился
для меня как-то ближе, чем даже при встречах. Сердечнее,
что ли… Это чудодействовал телефон.

Прикрывая иногда во время телефонного разговора глаза,
видел лицо друга, улыбку и всего его — высокого, седого,
элегантного, с чуть прищуренными насмешливыми глазами.

Случалось так, что мой друг уезжал. То в командировку,
то в отпуск. В такие дни мне казалось, что телефонный
аппарат на столе съеживался, затихал. И все вокруг него
было окутано тихой, вязкой полудремой, таящей в себе
скрытое нетерпение ожидания.

Когда мой друг возвращался домой, аппарат словно оживал.
Он весь как бы подтягивался, веселел. Вечерами, залитый
ярким светом настольной электрической лампы, он просто
сиял от удовольствия, когда я разговаривал с другом.

Но потом случилась беда. Мой друг умер. Это произошло
внезапно и было как удар молнии.

После похорон я долго не мог прийти в себя. Иногда вечерами,
сидя за своим письменным столом, я думал о случившемся,
я терял ощущение реальности. Мне вдруг начинало казаться,
что все не так, что кто-то зло подшутил надо мной, сообщив
о смерти друга. Я хватал рукой телефонный аппарат. Он
податливо и услужливо, как прежде, скользил по столу
ко мне, словно ожидая продолжения длинных и добрых разговоров
с другом. Я рывком снимал телефонную трубку.

«Ааааа…» — несся оттуда дикий, болезненный крик.

Это приводило меня в себя. Я осторожно клал трубку обратно
на аппарат и уходил в другую комнату.

Иногда мне звонили знакомые. Но разговаривать долго
с ними не хотелось. Отделываясь односложными ответами,
я, не боясь показаться невежливым, как можно быстрее
прекращал разговор.

Однажды вечером раздался необычный для последних дней
телефонный звонок. Он, собственно, был бы обычным, если
бы друг мой был жив. Но звонок прозвенел как раз в такое
время, когда мы с ним разговаривали. Я машинально взглянул
на часы. Да… Было восемь часов вечера. Ни с кем ни
о каком разговоре я в этот вечер не договаривался. И
это удивило меня.

«Но, в конце концов, — подумал я, — мало ли кому и
когда захочется позвонить мне».

Я прошел в кабинет и поднял с аппарата телефонную трубку.

— Алло… Слушаю… — как обычно, сказал я.

В трубке была тишина. Но не та обычная телефонная тишина,
которая чуть потрескивает шорохом электрических волн,
наполненная отдаленным жужжанием работающей аппаратуры.
В трубке была глухая, как непроглядная ночь, мертвая
тишина.

— Алло! — крикнул я.

Трубка продолжала молчать так же тяжело и мрачно.

— Алло! — еще раз крикнул я.

Неожиданно в трубке что-то прошелестело. Звук этот показался мне
каким-то странным, не слышным мной ранее, неземным.
Потом опять все затихло.

Я осторожно положил трубку на аппарат.

С тех пор такие звонки раздаются примерно раз-два в
месяц и в одно и то же время. Я не знаю, кто звонит
мне. Почему? Зачем? Но мне кажется, что кто-то очень
хочет слышать мой голос, не имея возможности самому
отозваться на него…