Жора Бутыркин внушительно повертел пальцем перед моим
носом:

— Ты, Левка, досконально изучи, как идет косовица
Уверен, что хлебушка нет на приемных пунктах из-за плохой
работы комбайнов и жаток.

— Ну-ну, — вытянулся во весь свой немалый рост Володя
Козловский. — Загибаешь, старина. По-моему, там с транспортом
зашились. Вот зерно и осело на токах.

Они заспорили между собой, а я сидел и с грустью думал,
что это будет, пожалуй, моей первой и последней журналистской
командировкой.

Не прошло и месяца, как я с комсомольской работы перешел
в «Восточно-Сибирскую правду». Ничем пока себя не проявил.
А тут «сверху» указание: сократить штат. Газетчикам
что? Газетчикам самим первым надо показать пример
борьбы с излишествами. И меня новые друзья потихоньку
предупредили: держись! Справишься с командировкой —
считай, что выдержал экзамен. Не осилишь задания —
не теряй времени, подыскивай другую работу. И теперь они
не жалели советов, напутствуя в путь-дорогу…

Балаганский район не маленький. Ездил, ездил я по колхозам
и все больше с ужасом убеждался, что прав и тот и этот.
Что и косовица хлебов тут неважно организована, и
транспорт работает со срывами да перебоями.

Но в чем главная причина провала плана хлебозаготовок?

Почему же, наконец, и сама уборка и вывозка зерна проходят
так неорганизованно? Навалились тысячи сомнений. В голове
роились десятки и сотни противоречивых мыслей. И, чтобы
рассеять их, я снова топал пешком по колхозным дорогам.
Взбирался на мешки с зерном, доверху наполнявшие автомашины.
Трясся по проселкам в бурятских арбах и русских телегах.

Прошел день (точнее, сутки: о сне думать не приходилось),
другой, третий, четвертый… перевидел сотни людей.
В блокноте появились десятки записей. В голове началось
кое-что проясняться.

В райцентре сказали, что приехал первый секретарь обкома
партии Хворостухин. И я, впервые просидев без беготни
и разговоров полдня, дождался его и, решившись, обратился:

— Алексей Иванович, вот меня из редакции послали разобраться,
почему район отстает с хлебозаготовками…

А.И. Хворостухин прищурился и непонятно спросил:

— Разобрался?

— Кажется, разобрался, — отчаянно ответил я. — По-моему,
все беда в неверных методах руководства райкома. Он
подменяет и райисполком, и хозяйственные организации…

Секретарь обкома снова непонятно хмыкнул, но доброжелательно
произнес:

— Интересно. Расскажи-ка.

Слушал он долго, не перебивая, хотя я выкладывал ему
факты ворохами. Еще бы! Я ясно представлял теперь,
почему стоят комбайны на той стороне Ангары и почему
многими часами ожидают перед воротами Малышевского пункта
«Заготзерно» десятки автомашин. И, главное, почему такие
и подобные им курьезы никак не могут подолгу устранить.
Рассказал, что встретил немало вроде бы хороших людей,
даже коммунистов, но о которых нельзя сказать, что они
работают как надо, что они чувствуют свою личную ответственность
за судьбу урожая.

— Правильно, товарищ Чернов, — сказал А.И. Хворостухин.
— Вот я сегодня вечером собираю партактив: поговорим
насчет хлебозаготовок. Там ты еще подберешь нужные факты.
И, как говорят, с богом. Пиши критическую статью о стиле
руководства.

Так я и сделал. Изумленно смотрел на меня редактор,
когда прочитал статью. («Вот, ведь разобрался! Как зрелый
журналист!»). Так я и остался в газете.

С тех пор прошло почти двадцать лет. Я вступил уже в
тот возраст, когда так и подмывает давать советы молодежи.
И, если дело касается журналистской командировки, говорю
юным коллегам:

— Главное — изучи жизнь, вникни в факты. Они выведут
на верную дорогу, подскажут правильные выводы. Сам убедился
в этом! Когда был востсибправдовцем.

1960-е годы.