— Сейчас, слава богу, не военное время. И нет раненных
на поле боя, но ведь и во время войны, и в мирное время
были терапевтические больные. И меньше их не становится.
К сожалению, в последнее время вырос процент больных
среди офицерского состава по кардиологии и гастроэнтерологии,
причем среди молодых. Это объективно говорит о неблагополучной
социальной ситуации в стране. Если в прежние времена
у нас были инфаркты в 40—50 лет, то сейчас инфаркт
миокарда сильно «помолодел». Еще 20 лет назад больных
с хроническими заболеваниями в армии были единицы или,
может быть, десятки. Сейчас этот процент возрос до
30. Не было, например, такого понятия, как «дефицит
массы тела». Сегодня встречаешь парней с ростом 175
см и «бараньим» весом в 45 кг. Удивляешься этому, а мать,
«сдающая» дитятю в армию, говорит: «Забирайте, у меня
их пятеро, а кормить нечем: картошка да капуста». Вот
вам и социальный фактор. О каком полноценном здоровье
можно говорить при таком питании. Кроме того, меня лично
очень беспокоит слабая психологическая подготовка молодых
людей. Допустим, возникла экстремальная ситуация:
здоровый человек «посидел, покурил», переборол себя,
а у сегодняшних ребят — неадекватная реакция на любую
неприятность. И норовит такой парень вены себе перерезать
или пальнуть в себя.

Спрашиваю Игоря Владимировича о том, кто, кроме офицеров
и солдат срочной службы, лечится в госпитале.

— Вы знаете, к нам охотно идут и пенсионеры вооруженных
сил, хотя они имеют право лечиться и в гражданских учреждениях.
Спросите, почему? Прежде всего, обстановка и уход, забота
и внимание, которое, увы, не в каждом городском лечебном
учреждении встретишь. Люди к нам идут, и даже есть очередь.
Военная медицина и, в частности, Иркутский госпиталь,
сохраняют необходимый уровень лечения и ухода за человеком,
в том числе и хорошее питание. Я не помню, чтобы были
какие-то нарекания даже в сегодняшних непростых условиях.
Конечно, люди это ценят.

— Какие же больные приходят в терапевтические отделения?

— Сердечная патология, заболевания
составов: различные артриты, воспалительные заболевания
почек (нефриты), эндокринологические заболевания: сахарный
диабет и другие.

В гастроэнторологии это больные с дефицитом массы
тела, с хроническими заболеваниями желудочно-кишечного тракта,
хроническими гастритами и язвенной болезнью, реже — колитами;
возрос уровень хронических гепатитов (группы В и С).
В пульманологическом отделении, в первую очередь, пневмонии,
бронхиты, бронхиальная астма. Когда возникает сложный
случай, госпиталю помогают гражданские медицинские учреждения,
а при необходимости больной направляется и в Москву. Мы не
живем в замкнутом мире, входим в общество
гастроэнтерологов и терапевтов области. На базе ГИДУВа
совершенствуем свою квалификацию.
Врач должен учиться каждый день —
ведь медицина не стоит на месте. Если он
придерживается только тех знаний, что получил в институте
20 лет назад, то ему делать нечего в медицине. Мы не
лечим болезнь, мы лечим больного. Возьмите гипертонию:
у каждого больного она «своя». То, что одному больному
хорошо, другому вредно. Все это приводит к простой
и понятной мысли — нужен индивидуальный подход к каждому
больному.

— Но как же быть с авторитетами? Ведь они рекомендуют
свои взгляды, доказывают в своих научных статьях те или
иные методы лечения. Здесь нет противоречия?

— Ко всему надо относиться аналитически. Вот ученые,
скажем, исследуют группу в 1000 человек, и для этой тысячи
выводы могут быть справедливыми, а для 50 других больных
— нет. Шаблоны здесь неуместны.

Игорь Владимирович рассказывает, что ему нередко приходилось
посещать городские больницы. Убеждался с сожалением,
что бывают случаи, когда результат некоторых врачей мало
интересует…

— А как в госпитале?

— Мы стараемся, чтобы этот самый результат все-таки
был. Условно говоря, может быть как бы 3 стадии оценки
такого результата: первая — выписали здоровым, второе
— с улучшением состояния и третье (слава богу, весьма
редко) — летальный исход. Выписать больного только
потому, что вышло время его лечения, — этого я не понимаю.
Поэтому я не понимаю сегодняшней нашей страховой медицины…

— Хорошо, но ведь вас тоже интересует количественные
показатели?

— Конечно. Это показатель нашей работы — койки
не должны пустовать. Здесь нет никакого противоречия,
если будем иметь в виду то, о чем мы говорили. Выписываем
больного тогда, когда ему стало лучше. Вот и все.

— Вас благодарят больные?

— Читаешь в глазах человека, которому мы сумели помочь,
то, что словами порой не выразишь. Думаю, дороже для
врача нет ничего на свете.

— Теперь о стиле работы. Вы офицер, а в армии приказы
не обсуждаются… Вам проще командовать людьми именно
с этой точки зрения…

— Да, это так, тут не поспоришь. Дисциплина прежде
всего. Но, на мой взгляд, командир должен поставить
себя так, чтобы подчиненные сами знали свое дело и делали
его без понукания и постоянного подстегивания. У меня
подчиненных 15 человек — врач, медсестры, обслуживающий
персонал, и, мне кажется, люди меня понимают; во
всяком случае, в отделении равнодушных нет, каждый знает
свое дело, а если встречаются недобросовестные, то с
ними нужно расставаться без сожаления. Равнодушие врача,
сестрички — самый тяжкий грех.