Международный центр энергетики
Публикуемый материал - интервью по следам обсуждения на Байкальском экономическом форуме ключевых проблем энергетики интенсивно развивающегося региона, где узлом, перекрестком национальных и международных интересов является Иркутск. Мой собеседник -- директор Института систем энергетики, член-корреспондент РАН Николай ВОРОПАЙ.
— Николай Иванович, международная конференция
«Энергетическая кооперация в Северо-Восточной Азии»
конференция, итоги которой сейчас осмысливаются
энергетиками и экономистами в наших восточных
регионах, в центре, в странах
Азиатско-Тихоокеанского региона, — она уже третья,
проведенная при организационной роли и ведущем
участии вашего института. Как зародилась идея такого
форума?
— Собственно, целесообразность коллективного
обсуждения с участием представителей восточных
регионов страны, наших федеральных ведомств и
ведущих зарубежных и международных организаций —
обсуждения проблем вхождения России в энергетическое
пространство АТР как одного из ключевых направлений
развития нашей восточной геополитики — становилась
все более очевидной с начала 1990-х годов. А
сформулировал идею такой конференции третий директор
нашего института Анатолий Петрович Меренков. Стоит
напомнить: это был пик кризиса нашей науки и
тяжелейшее положение энергетики как базовой отрасли
экономики. Единомышленником нашего директора
выступал директор Института геохимии Михаил Иванович
Кузьмин, избранный недавно председателем президиума
Иркутского научного центра. Эту идею, изложенную
Меренковым на общем собрании Сибирского отделения
РАН, одобрил тогдашний председатель СО академик
Коптюг. Несмотря на такое одобрение и поддержку, мы
декларировали первую конференцию в 1995 году
осторожно не как международную, а с международным
участием.
— Известно, что СЭИ практически с момента его
создания интенсивно сотрудничает с зарубежными и
международными организациями, но раньше он
ориентировался на запад, верно?
— Да, это так. С середины 1960-х годов до конца
1980-х Сибирский энергетический институт,
размещенный на востоке, интенсивно сотрудничал с
энергетическими организациями европейских стран — в
первую очередь, естественно, наших тогда союзников,
политических и экономических партнеров. В рамках
многостороннего сотрудничества академий наук
социалистических стран институт был национальным
координатором исследований по комплексным проблемам
энергетики.
Давало взаимный эффект сотрудничество по
двусторонним договорам СЭИ с институтами
энергетических министерств ГДР и ЧССР. Особенно
интенсивно и результативно сотрудничали с тремя
филиалами Института энергетики Чехословакии — в
Праге, Братиславе и Брно. Курьез не курьез, но улица
в новом районе Братиславы, где находился Словацкий
филиал, называется Байкальской. Вместе с коллегами
из Праги наши сотрудники получили премию АН СССР и
ЧССР за совместные разработки цифрового регулятора.
Много лет велось сотрудничество с институтами Центра
ядерных исследований ФРГ в Юлихе. (Заметим, был
разгар холодной войны, а ФРГ считалась первейшим
союзником США в Европе, но научный мост работал.)
Наверное, лет пятнадцать СЭИ интенсивно сотрудничал
с Международным институтом прикладного системного
анализа в Вене: сменяя друг друга, четыре сотрудника
СЭИ проработали там от года до четырех, а поездки на
две-три недели были регулярными. Работали мы по
совместным проектам в Венгрии, Швейцарии, Франции —
собственно, последнее и сейчас в общем продолжается.
Ну, а поворот на восток — точнее, переключение
основного внимания (в скобках: с коллегами из
Монголии, Китая, Вьетнама мы сотрудничаем также не
один десяток лет) — это вполне естественно, это
отражение геополитических интересов России и веяние
времени. При этом одна деталь: Иркутск — он
посередине между Западом и Северо-Востоком…
— Каковы итоги конференции, что она показала нового?
— Итоги конференции в целом положительные:
география участников расширяется; появляются новые
энергокомпании, заинтересованные в контактах;
конференция рассматривается как логичная платформа
для установления таких контактов. Примером может
служить подписание во время конференции
трехстороннего соглашения. Негативные моменты:
по-прежнему не просматривается государственная
политика в области энергетической кооперации стран
Северо-Восточной Азии. Наши крупные энергокомпании
(Газпром, ЮКОС и др.) уже открыто говорят о
необходимости разработки такой четкой политики. К
сожалению, роль Минэнерго здесь пока не видна.
Хоть это и не связано с прошедшей конференцией, но я
приведу здесь один факт в архив иркутян. Это
создание Ассоциации академий наук стран Азии.
Российскую академию наук представляет ее Сибирское
отделение, а российская штаб-квартира ассоциации —
Иркутский научный центр. Причины последнего —
узловое положение Иркутска и широчайшие
международные связи иркутских академических
институтов, выполняющих исследования чуть ли не по
всем ключевым направлениям современной науки и
участвующих во множестве международных проектов.
— Солидный вес, универсальность, широкое признание
исследований ученых ИНЦ — это очевидно. Но, как
известно, в Академгородке слабовата инфраструктура —
тут никакого сравнения с Новосибирским научным
центром, столицей СО РАН. Мягко говоря, нам далеко
до международного уровня. Чтобы сделать
штаб-квартиру, нужно иметь свою достойную базу…
— Что ж, насчет инфраструктуры Иркутского научного
центра — тут с самого начала строительства получился
и нарастал перекос: у нас нет и пока не будет ничего
подобного Дому ученых в Новосибирске, чтобы
проводить не только международные или, скажем,
всероссийские научные совещания, но даже общие
мероприятия в масштабах Академгородка.
БайкалБизнесЦентр — единственное место в Иркутске,
где такое возможно по-хорошему… Одно из
обсуждаемых решений — это реконструкция Дома
культуры «Юбилейный» с наращиванием еще одного
этажа. Конечно, решение это паллиативное, но хоть
какой-то реализуемый вариант. Дом культуры долгое
время был бесхозным, работал на энтузиазме его
коллектива и хозрасчете: платные кружки и
культурно-развлекательные мероприятия, ночные
дискотеки, значительная часть площадей занята
рынком… Собственно, первый шаг сделан — владельцем
ДК вновь стал президиум ИНЦ. Теперь надо найти
средства на реконструкцию. По академической линии
это сложно. Один из выходов — создание городского
или даже областного Дома ученых при соответствующем
долевом финансировании. Наверное, нельзя не
согласиться, что по большому, но государственному
счету наука — наиболее выгодная сфера для вложения
капитала. Ну, и Дом ученых тоже окупится: общение
способствует кооперации…
— К слову, а как насчет кооперации институтов
Иркутского научного центра — вы тут можете ответить
уже как «профессионал», будучи избранным недавно
заместителем председателя президиума ИНЦ. Сотрудники
имеют возможность общаться и формально, и
неформально: и институты, и жилые дома — все это
рядом; межинститутские спортивные мероприятия,
родительские собрания в школах, детсады
— да много всего.
— Особо похвалиться здесь, пожалуй, нечем — точнее,
имеющиеся возможности объединения усилий
специалистов разных отраслей науки реализуются
сейчас недостаточно. Ну, а вообще научная кооперация
в рамках ИНЦ — это целая связка акций. В последние
годы осуществляются молодежные интеграционные
проекты, координируемые объединенным советом научной
молодежи. На базе нашего института создается
международный энергетический центр. В его активе —
это можно считать продолжением конференции —
предложение Института геохимии осуществить
интеграционный проект по созданию производства
«солнечного кремния» — это и многоцелевое сырье, и
база для выпуска фотоэлектрических генераторов.
Работы по такому проекту с привлечением
отечественных и зарубежных инвесторов были начаты
почти 10 лет назад, но нужна их интенсификация на
новой основе с привлечением науки. Здесь явно есть
место сотрудникам как минимум трех иркутских
академических институтов — географам (природные
ресурсы), геохимикам и химикам-органикам (технология
переработки сырья). Производственная база — местные
предприятия цветной металлургии и электроники,
электромеханические предприятия. Эта база включает
наличие уникального природного сырья — без примесей,
от которых особо трудно избавляться для получения
кремния солнечной чистоты «пять девяток» — 99,999 (а
бывает кремний электронной частицы — аж девять
девяток, который требуется в небольших количествах,
но по стоимости производства буквально золотой). Из
такого сырья при наличии практически готовой
производственной базы и научных кадров
представляется возможность производить в больших
количествах продукцию при сочетании высокого
качества и низкой цены, заполнить нишу на внутреннем
и внешнем рынке.
— Что ж, внутренний побочный — естественно, очень
важный! — выход ваших конференций понятен, а как
насчет главной цели — развития международной
энергетической интеграции и вхождения в нее России?
И заодно — об особенностях этого, третьего, форума.
— Начну с особенностей. Первая конференция дала
уверенность ее устроителям в том, что такие
масштабные мероприятия нам, институту и Иркутску, по
силам. Вторая, 1998 года — официально в статусе
международной она первая, — вызрела естественно, а
Иркутск так же естественно был признан — точнее,
оказался — центром энергетической науки на востоке.
Тогда, четыре года назад и два года спустя,
по-серьезному рассматривались комплексные проблемы
создания единого энергетического пространства, а
сейчас — уже стратегия и конкретные технологические
вопросы реализации этой идеи, включая рынки и цены.
Эти проблемы были сформулированы нами заранее и
разосланы потенциальным участникам — все было ими
принято без существенных добавлений. Трудным был для
института 2000 год, когда одно за другим в Иркутске
состоялись четыре международных мероприятия,
касающиеся энергетики и Востока, и Запада.
Естественно, на эти трудности шли сознательно: цель
оправдывала средства. Кооперация в Европе — это уже
давно: объединение электроэнергетических систем,
рынок энергоносителей, где стержнем уже лет тридцать
являются наши газопроводы из Тюменского Заполярья аж
до Португалии, а электроэнергетическим системам,
охватившим страны сначала Западной, потом Восточной
Европы, — им идет уже пятый десяток… К
конференции этого года международная команда
организаторов — стран, фирм, специалистов — сильно
обновилась по сравнению и со второй, и с третьей
конференциями. Впервые участвовала Северная Корея, а
Южная Корея — это наш теперь самый открытый партнер.
— В исторической справке-преамбуле к программе
последней конференции перечислены страны-участники
предыдущих: Япония, Китай, Республика Корея,
Монголия, Великобритания, Германия, США, Канада,
Израиль, Бельгия, Австрия, Казахстан, Украина.
Сейчас список продолжили новички — Северная Корея и
Вьетнам. Формальный анализ показывает, что география
куда шире и Северо-Восточной Азии, и
Азиатско-Тихоокеанского региона — тут и Европа, и
Северная Америка. Помню, в Якутске на мировом
конгрессе по мерзлотоведению по залу прошел шумок,
когда в сообщении мандатной комиссии прозвучало :
«Япония — один участник». Когда во время первого
мероприятия «культурной программы» этого одного
спросили, ему-то что здесь надо, он ответил: «А как
же! На вершине нашей Фуджи снег не тает!» Помню,
канадец под общий хохот сказал: «Эх, африканцы
проморгали: у них на экваторе Килиманджаро тоже
белую шапку не снимает!»
— Нет, здесь участие неазиатов вполне обосновано,
они выступили с серьезными докладами по делу.
Во-первых, страны СВА — это и импортеры, и
экспортеры углеводородных энергоносителей и
электроэнергии, а системы электро-, газо- и
нефтеснабжения — они уже давно стали
трансконтинентальными и мировыми, так что состояние
и перспективы рынка энергоносителей касаются
практически всех — если не напрямую, то хотя бы
косвенно, но сильно (свидетельство — нефтяной кризис
и война на Среднем Востоке: что тут первично, и не
скажешь; война была локальной, а кризис — мировым).
Во-вторых, компании и организации, которые
занимаются энергетическими проектами — они
международные, и работы выполняются там, где имеются
наиболее квалифицированные специалисты.
Конечно, весьма отрадным было участие представителей
Севера и Юга Кореи — это явно знаковый показатель
их делового стремления к объединению страны и шаг
навстречу. Железнодорожные рельсы и электрические
провода — это сильные экономические стержни, мосты.
Кстати, недавно мы принимали коллег-энергетиков из
Северной Кореи — это ответ на наш рабочий визит к
ним.
Имеются прецеденты — хоть и не полная аналогия, но
близко к тому, — когда энергетические связи
оказывались сильнее политических и идеологических
противоречий. Уже упоминавшиеся трансъевропейские
газо- и нефтепроводы из Тюмени обеспечивали
фактический нейтралитет стран НАТО в тех случаях,
когда у США и СССР обострялись отношения. А
централизация электроснабжения торпедировала
многовековое проклятье Индии, ее кастовую систему:
электрическая сеть соединенила брахманов и
неприкасаемых.
Что ж, жители Иркутска могут гордиться: наш
интеллигентный — по Чехову — город, издавна
считавшийся восточным центром геологических и
географических исследований международного масштаба,
стал признанным центром энергетики СевероВосточной
Азии.
