Старший лейтенант НКВД Александр Нестеров встретил
войну так же, как большинство советских людей, — в
кругу семьи. В воскресенье 22 июня Нестеровы гостили
у тещи в Торжке, в шестидесяти километрах от
Калинина. Его нашел посыльный из управления.

По словам Александра Петровича, никакой тревожной
информации, никаких директив о повышении боевой
готовности в предшествующую последнему мирному
воскресенью неделю в органы не поступало. И уж если
чекисты территориального управления не были готовы к
войне, то что говорить о строевых частях.

За считанные дни фронт подошел к Смоленску. Затем
оборона была прорвана, и наши войска беспорядочно
побежали через Калинин. В управлении появился
командующий фронтом генерал-лейтенант Хоменко.
Нестеров был свидетелем ночного разговора генерала со
Ставкой:

— Я сидел у входа в кабинет начальника управления.
Хоменко, представительный, генеральская шинель внакидку,
докладывает в Ставку Шапошникову о том, что
фронт прорван и войска вынуждены отступить до
Калинина. Потом по тому, как изменился голос, как
втянулся генеральский живот, я понял, что трубку взял
Сталин. «Товарищ Сталин, — рапортует Хоменко, — за
нами группировочка немцев. Я эту группировочку не
только остановлю, но и уничтожу!». Не знаю, с кем
собирался уничтожать немецкую «группировочку»
генерал. У него не было ни одного солдата.

Утром немцы ворвались в город. Отряд чекистов,
который держал оборону на подходах к Калинину, был
уничтожен. Выбегают мои генералы из кабинета. «По
машинам!» — скомандовал Хоменко. Он и потом
командовал, пока мы ехали в Кимры, ближе к Москве.
Вот только командовать было некем. Шоссе Москва —
Ленинград, по которому мы удирали, непрерывно
обрабатывали немецкие самолеты. Лежишь в кювете и
видишь, как раскрывается брюхо у «мессера» и оттуда
сыплются бомбы. Затем «мессер» разворачивается и
начинает поливать из крупнокалиберных пулеметов.

С генералом Хоменко Нестеров встретился еще раз,
когда управление вернулось из Кимр в освобожденный
Калинин. А потом слух прошел, что Хоменко — немецкий шпион.

Фронт застрял в 150 км западнее Калинина. Командовал
им Иван Конев. Ставка будущего маршала располагалась
в лесу под городом. Нестерову часто приходилось
ездить вместе с начальником управления за очередными
указаниями к командующему.

В то время переведенные на казарменное положение
чекисты решали две главные задачи: ловили немецких
парашютистов и проводили зачистку освобожденных
районов.

Диверсантов немцы готовили в школах СД и абвера
под Смоленском. Исходный материал — пленные,
репрессированные, дезертиры, уголовники недовольные
советской властью люди.

В школах было достаточно агентов, которые
информировали органы о времени и месте очередного
десантирования. Чекисты приезжали в указанное место,
разводили нужное число костров, брали парашютистов
«тепленькими».

Парашютистов Нестеров делил на три категории. Первая
немедленно сдавалась. Если их не взяли при
десантировании, они приходили в ближайший сельсовет
(«Я парашютист, парашют в кустах»), сдавали там
деньги (немцы выдавали по 25 тысяч рублей), оружие,
амуницию и немедленно каялись.

Ко второй категории относились «диверсанты», которые
думали так: «Сначала я погуляю всласть, пропью все
деньги, а потом можно и сдаться». Этих тоже очень
быстро задерживали. И примерно четверть диверсантов
добровольно не сдавалась. Отстреливались до
последнего патрона.

На захваты парашютистов Нестеров ходил лично.

Однажды чекисты решили использовать немецкого радиста
для радиоигры. Почти год передавали через него
дезинформацию, много сил потратили на изготовление
правдоподобных сообщений. Немцы давали задания,
сбрасывали своему радисту новые батареи, продукты. А
однажды он попросил прислать ему сапоги — старые,
дескать, прохудились. В ответ приходит радиограмма: »
За сапогами обратись в хозчасть Калининского
управления НКВД к майору Сидорову. Он тебе сапоги
выдаст».

— Какая судьба ждала парашютистов, которых вы
задерживали? — спросил я у Нестерова.

— Не знаю. Их отправляли в тыл.

— Какие суды с ними работали?

— Только трибунал.

Ни для кого не секрет, какие решения принимали
военные трибуналы во время войны.

Трибуналы вместе с органами госбезопасности проводили
«зачистку» освобожденных территорий. Цель «зачистки» —
выявление изменников и пособников.

Александр Петрович рассказал, что ему пришлось
заниматься этой работой в Себеже. Нестеров руководил
группой, в которой было три следователя, радистка,
машинистка, грузовая машина и шофер.

«Зачистка» проводилась в два этапа. Сначала работали
особисты. «Смерш» хватал всех подозрительных, сажал
их под стражу и двигался дальше.

— Мы переделывали то, что наделали особисты, —
говорит Нестеров. — Себежа нет. Одни трубы торчат. А
землянка забита «подозреваемыми в пособничестве и
измене». Охрана сдает их нам под расписку. Мы их
проверяем и всех отпускаем, всех до одного! Начинаем
планомерную работу — выявляем тех, кто действительно
сотрудничал с немцами. Потом ими занимается трибунал.

Оценка, которую дал особистам Александр Петрович,
меня слегка шокировала. Я был под сильным
впечатлением от романа «В августе 44-го», в котором
автор, Богомолов, так романтично описал героическую
работу «Смерша». Однако выяснилось, что Нестеров не
читал романа. Так что узнать его мнение о героях
«Августа» я не смог.

(Продолжение следует)