!I1!Европейская боль, западносибирские страдания, вызванные
низкими ценами на продаваемый хлеб,
докатились до нас. Теперь и
наши земледельцы стонут по поводу сбыта нового урожая. Ну
можно ли придумать ситуацию более глупую, более
драматичную, нежели та, в которой оказался наш селянин?
Если где-то на Кубани или Орловщине хлеба уродились на
славу, мехтока в ворохах, и потому предложение этого
товара весьма велико, то у нас снова неурожай. Быть бы
пшенице или ячменю Приангарья в цене, да дешевый западный
хлеб давит на тощий иркутский колос. Мало того, что
многим особенно нечего выставить на рынок, так еще ценой
словно по рукам более удачливого крестьянина ударили.

— У нас государство — дурдом, — устало произносит
председатель СХПК «Рассвет» Аларского района Тамара
Михайловна Жукова. — Сейчас по 25 центнеров зерна
берем. Пшеница на Шалотском стану изумительная! Пять тонн
размололи, так девчонки, которые в пекарне работают, не
могут тесто запихать. Оно лезет и лезет. Вон какая
сильная. Радоваться бы этому, а у меня душа разрывается.
Мы еще старую пшеницу и тем более овес не реализовали,
как новый урожай уже пошел. Будет не хуже прошлогоднего.
Расчитили машинный двор, выбросили всю технику, чтобы
было куда ссыпать. У нас овсы по четыре тонны обещают. Но
не это главная проблема. Надо срочно кредит погашать,
полмиллиона рублей, а на колхозном счету всего 360 тысяч.
Где остальные 140 тысяч взять? Мне под честное слово
горючее дали. Это же надо
возвращать. Кругом зерно, а денег нет. Потому что за хлеб
предлагают смешную цену. Дурдом.

Слухи о том, что в «Рассвете» накапливаются значительные
переходящие запасы хлеба, доходили до меня и раньше. Однако
язык не поворачивается сравнивать то хозяйство со скупым
рыцарем, который сидит при золоте и не рискует его
тратить. Хлеб в Приангарье требует большого труда и
огромных затрат и потому руководствоваться принципом
«лишь бы сбыть»… Нет, еще не дошел «Рассвет» до такой
жизни, чтобы копейку вместо рубля получить. Это удел уж
совсем бедных. Брали рассветовские семена Бурятия, Чита,
Оекской учхоз, своим соседям помогали.
Мельница собственная работает, пекарня,
так что понемногу идет зерно. И все-таки расход не столь
велик, а денежные доходы от него не сильно радуют. Зато
затраты…

Вместе с заместителем начальника Аларского
райсельхозуправления А.А. Ивановым несколько позже
проехали полями хозяйства. Навстречу бежали «Беларуси» с
тележками зерна. Светило и грело солнышко, белели спелые
нивы. Склонились колосья, обещая щедрый урожай и
ударяясь под порывами ветра друг о друга, словно
шептались и повторяли: «Скоси меня, скоси, пока сухо и
тепло.» Погода стояла отменная. Эх, побольше бы техники
сюда, но… Перед тем, как расстаться, Т.М. Жукова,
отвечая на один из вопросов, язвительно заметила:

— Что сказать вам про комбайны. Мне на пенсию, и им
пора. Спасибо, что в советское время председатель
облисполкома Ковальчук да наш тогдашний начальник
сельхозуправления Зайцев убедили меня побольше взять их.
Запаслись. Иначе не знаю, что бы делали теперь.

А уж прошлого нам не вернуть

Вот и у председателя СХПК «Страна Советов» Н.Д. Низамова
душа болит по поводу сложившегося диспаритета цен и
плевого отношения к хлебу.

— Прошлое вспоминаешь, как сказку, по 5-6 комбайнов
получали, до 10 тракторов к нам приходило, а сейчас что
имеем? — задает риторический вопрос Николай Денисович.
— Нынче, например, один трактор по лизингу приобрели.
Обеднели.

Еще в далекие времена появилось выражение: хлеб — наше
богатство. Оно имело силу до начала нынешнего
десятилетия. Но сегодня никто уже не осмелится доказывать
справедливость тех слов равно, как и других, тоже
известных. Например, хлеб — голова всему. Какая уж там
голова, если приезжают к Низамову перекупщики и заявляют:
«Купим очень много пшеницы.» — «Цена?» — «Тысяча пятьсот.» —
«Креста на вас нет.»

!I2!И «Страна Советов» не дошла до такой жизни, чтобы по
бросовым ценам торговать, убытки плодить. И без того уже
пояса затянули так, что дальше некуда. Например,
хозяйство заняло 84 место в России по производству мяса,
скотники откормочной площадки получают отменные привесы, а
зарплата у них — стыдно сказать — всего полторы тысячи
составляет.

Куда же уходят деньги у этого крепкого по сегодняшним
меркам хозяйства? Начали председатель СХПК да главный
экономист Николай Иванович Шевчук цифры наперебой
называть. В глазах зарябило. 5,8 миллиона рублей
заплатили за горючее, около 4,5 миллиона — за запчасти,
различных налогов выплатили свыше 1,3 миллиона рублей.
Удобрения покупали, семена кукурузы. Все очень дорогое.
Строиться взялись, обновляют производственные сооружения.
Это же какие расходы. Пытается хозяйство как-то продажей
зерна восстановить их — не очень-то получается. С
прошлого года лежат тысяча тонн пшеницы и почти столько
же овса. Кстати, овес — это беда и выручка для агрономов
(потому что он нужен в севообороте и является санитаром
почвы, биологически обеззараживая ее) и головная боль
председателей. Никто не хочет покупать. Лошадей мало, овцеводство как
отрасль в Приангарье уничтожена, кому он нужен?

Впрочем, зерновых излишков было бы куда больше в
хозяйстве, не сохрани колхозники животноводство. Тысяча
коров здесь, более 3600 голов скота, откормом быков
серьезно занимаются. Благодаря животноводству и живет
СХПК, сохраняя свое лидируюшее положение в Приангарье.

А пшеничку две мельницы исправно мелют. Одна работает
на колхоз, другая частников обслуживает. Мука хорошая,
идет нарасхват. Ее используют для бартерных сделок.
Запчасти, стройматериал, да мало ли что удается получить
в обмен на «колхозную валюту». Правда, цена ее не
высокая. Но слава Богу, хоть этот товар пользуется спросом.

Еще более успешно работают на хлебном поле соседи,
труженики колхоза имени Ленина. Намолотив в прошлом году
12 тыс. тонн зерна, они вошли в число рекордсменов
Приангарья. Председатель — опытнейший Георгий Павлович
Абашеев, наверное, сон и покой потерял бы, мучаясь над
проблемами сбыта, да его тоже животноводство выручает.
Никто так много в нашей области и округе не сдает молока
на молкомбинат, как этот колхоз. Все-таки 1300 коров,
надои такие, что по валовому производству иные районы
тягаться с ним не могут. Сам Георгий Павлович говорит:
«Мы живем от коровы. О колхозниках заботимся, об их
личных хозяйствах. На 650 дворов приходится почти тысяча
голов скота, более 550 коров, 1700 свиней, есть также
овцы, лошади, птица. Это серьезное подспорье при нашей
низкой зарплате. Всех обеспечиваем кормами».

И все равно не скажешь, что Георгий Павлович испытывает
какое-то благодушие от того, что хозяйство лучше многих
работает, что достаток царит почти во всех крестьянских
семьях. Председатель давно занимается аналитической
работой, составляет графики роста цен на сельхозпродукцию
и товары для села. Каждый раз, когда приглашают его на
совещания областного масштаба, берет аларский
председатель эти графики, показывает собравшимся. Но
если раньше он держал те графики на уровне груди, то
теперь просит извинения и поднимается на стул. С
приличной высоты свисают склеенные листы бумаги, на
которой зафиксирована кривая роста цен на трактора,
комбайны, другие машины, на солярку и бензин. А на
хлеб… Года три-четыре назад можно было и за три
тысячи продать, то теперь, как говорил Низамов из «Страны
Советов», о цене в 2500 рублей никто и слышать не желает.

Анализируя состояние зернового рынка, руководители
«Сибирской хлебной корпорации» («Континент Сибирь»,
Новосибирск) вынуждены признать низкую ликвидность
«Урожая-2001». Ясно, что такая же участь ожидает и урожай
нынешнего года. Больше того, «тенденция сокращения доли
государственных расходов на сельское хозяйство существует
на федеральном и региональном уровне», даже такие
крупнейшие житницы, как Алтай, Новосибирская и Омская
области, Красноярский край, вынуждены идти на это
особенно в 2002 году в связи с резким повышением зарплаты
бюджетникам. Та же ситуация наблюдается и в Приангарье.
Все это вселяет большую тревогу уже не столько по поводу
сбыта зерна, сколько за судьбу сельского хозяйства
Сибири. Есть ли какой-то просвет, а точнее механизмы и
системы, которые могли бы помочь в решении той
искусственно созданной на уровне государства и не решаемой им
проблемы? Слава Богу, талантами Русь не обделена, и узлы те
на региональном уровне как-то развязываются. Интересную
историю, например, поведал бывший губернатор
Краснодарского края, а ныне член Совета Федерации Н.И.
Кондратенко корреспонденту «Парламентской газеты».

— Есть долги, с которыми я просто не торопился
рассчитываться, — вспоминал Николай Игнатьевич. — Ведь
все всем должны. Так почему я не могу немного
притормозить с выплатами? Вот как мы поступили с фуражным
зерном: по всей науке должны были продать и отдать деньги
«Межрегионгазу», это почти полмиллиарда рублей. А я не
стал этого делать. И мы 200 тыс. тонн фуражного зерна
отдали на птицефабрики и свинокомплексы. А Газпрому
пообещал, что обязательно с ними рассчитаемся. И Рем
Иванович Вяхирев ответил: «Тебе, Николай, я верю. Ты —
отдашь.» С помощью этого фуражного зерна удалось
поставить на ноги мясной комплекс. Оттуда стали
рассчитываться своей продукцией, а мы были готовы либо ее
отдать газовикам, либо продать и вернуть долг уже
деньгами. То есть одним рублем, которым нас прокредитовал
Газпром, мы вырастили хлеб, потом этим зерном вскормили
животных и получили на выходе мясную составляющую. Два
раза заработали.

Как кубанские казаки донских молоком отпаивали

Интересно? Но это еще не все. Изучая данные о вкладе
различных регионов, которые поставляют хлеб на экспорт, я
обнаружил странные цифры. В 2001 году Россия отправила за
рубеж 794 тыс. тонн продовольственной пшеницы, при этом
на долю Кубани пришлось 33 процента (264 тыс. тонн), а
соседи, Ростовская область, дала для внешней торговли 51
процент (почти 406 тыс. тонн). Еще более удручающими были
показатели по вывозу за рубеж фуражной пшеницы. Из 495
тыс. тонн Ростовская область отправила на внешний рынок
около 367 тыс. тонн, а Краснодарский край чуть больше 38
тыс. тонн. Как же так, край получает «советские урожаи»,
у него огромное валовое производство зерна и так мало, по
сравнению с соседом, экспортирует его? Ответ нашел в одной
из статей «Сельской жизни» за декабрь 2001 года. Она
сообщала, что «больше половины молочнокислых продуктов на
ростовских прилавках привезены из других регионов
страны… Большинство донских молзаводов не загружены даже
наполовину. Некоторые вообще остановились». Оказывается,
только за десятилетие поголовье крупного рогатого скота в
области сократилось в пять раз. (Нечто подобное,
очевидно, было в годы Великой Отечественной войны.)
Основное производство молока переместилось на личное
подворье, но как его собрать? И поскольку нет в достатке
своего молока, то потомков донских казаков обеспечивают
этим продуктом кубанские казаки. Одна только фирма
«Кубанская буренка» захватила пятую часть соседнего рынка.
И более дорогое тимашевское молоко тоже идет нарасхват.
Соседи вытолкнули хозяев даже с рынка масла. Донское
масло вообще остается невостребованным. Самое
интересное, что ростовский рынок очень емкий, но кубанцы не
везут свой молочный продукт в Краснодар, где могли бы
подороже его продать. (Согласно одной из последних
информаций, там за 18 рублей можно приобрести пакет
молока — Г.П.) Они рвутся за север, и получают там
прибыль не от цены, а от оборота.

Кстати, в прошлом году хлеборобы Дона впервые за
последнее десятилетие вырастили прекрасный урожай.
Столько было хвалы и похвальбы. Вон сколько хлеба
отправили на экспорт! А что имеют в конечном счете?
Приходящую в упадок перерабатывающую промышленность.
Поэтому как ни сочувствую я Тамаре Михайловне Жуковой,
но должен напомнить, что более десяти лет назад на фермах
«Рассвета» стояло добрая тысяча коров, всего скота
имелось свыше трех тысяч голов. Где все это? В прошлом. 300
с лишним коров — вот что осталось от прежнего
высокопродуктивного стада.

Между тем иркутские молзаводы, раз уж зашла речь об этом,
тоже не на полную мощность работают. Все по той же
причине: вырезали коровенок. Возьмите Тулунский район.
Было у него когда-то 12,3 тыс. коров, сейчас — 2500.
Пятикратное сокращениме. От почти 42 тыс. голов крупного
рогатого скота сохранилось менее четверти. Было здесь
когда-то свыше 21 тыс. свиней, кстати, главного
потребителя хлеба, к 2001-му мизер остался. Поэтому лучший
СПК «Парижская коммуна» (который, кстати, подал пример
свертывания животноводства), уже не раз новую жатву
встречает амбарами, полными прошлогоднего зерна. А на
прилавках наших магазинов все более прочно обосновываются
молоко и молочные продукты из Красноярского края,
Кемеровской и Новосибирской областей. Появился продукт с
иноземным названием «Вимм Билль Дан». А мясокомбинаты
значительную долю сырья закупают за пределами области и
за рубежом. В 4.5 раза сократили сельхозпредпрития
производство молока, в 2,8 раза — мяса. Известно, что в
основе надоев и привесов, хорошие корма, корма,
сбалансированные по белку, то есть зерном.
Так почему же при зерне, мы не обеспечиваем себя
полностью молоком и мясом, а лучшие хозяйства, имеющие в
достатке хлеб, так и не обогатились от реализации его?
Тут сказываются причины, лежащие не только на поверхности,
но и глубинные. О них разговор в следующей статье.

Сегодня трудно говорить о самостоятельном экономическом
курсе, о торжестве прагматизма в этой сфере, об использовании
лучших наработок своих и западных корифеев. И как один
из дефектов той политики является следующее. В магазинах
избыток масла, мяса, колбас, а многие не могут это купить.
Отсутствие же спроса тормозит производство. Недоедание
порождает высокую смертность. На селе же, говоря словами
классика, вообще случилось противное естеству человеческому.
Урожай в стране хороший, а хлеб не знают куда девать.
Хотя давно известно: хлеба, как и денег, слишком много
не бывает.