На обратном пути мы ненадолго завернули на поле. Солнце
припекало еще совсем по-летнему, но небесная голубизна
уже начала отдавать холодком. В бурых, поспевающих хлебах,
заслышав машину, встревоженно закурлыкал невидимый с
дороги журавль. По другую сторону малоезженой стежки
буйно цвела-доцветала гречиха и гудели пчелы. Шага не
ступить, чтобы не потревожить этих маленьких крылатых
тружениц. Мне показалось, здесь их сегодня если не больше,
то и не меньше, чем на самой пасеке, в селе Нижний Манут
Тулунского района, где мы только что побывали.

Вопреки распространенному мнению о свирепости нрава
обитателей ульев, я без опаски ходил между домиками,
стараясь выбрать точку для съемки. Вторжение на суверенную
территорию осталось, к счастью, как бы незамеченным.
Скорее всего, им было не до нас. Страда!

— Пластаются с восхода до заката, — пояснил пасечник
Василий Хомяк, — совсем как раньше крестьяне на своем
покосе, стараются не упустить остатние золотые денечки.
Потом ведь не наверстаешь.

По народному календарю, 14 августа — первый Спас, называемый
медовым, пора, по-старинному речению, выломки сотов.
После первого Спаса мед уже не качают. Люди и маленькие
сборщицы пыльцы и нектара начинают настраиваться на
зиму, которая уже не за горами. «Спас — готовь рукавицы
про запас».

Сам хозяин дорогое летнее время даром не растратил.
Это видно по набитому под завязку сеновалу, от которого
на весь двор ощутимо исходили запахи цветущего луга.
Известно, дожди идут не когда просят, а когда косят.
Удача, если удается с заготовкой вписаться в аккурат
между нечаянными проливнями. У приметливых на погоду
мужиков это получается. Сенцо выходит духмяное, как
мед.

Кроме летающей, в хозяйстве пасечника изрядное количество
разнокалиберной четвероногой живности. «Даже слишка,
— обмолвился он, — думаю, на зиму придется малость
убавить».

Василий Никанорович — человек обстоятельный и основательный,
из тех, у кого руки растут из нужного места. Ограда
закатана асфальтом, каждая дощечка на своем месте. Деревянные
столбики, поддерживающие навес над крылечком, гладко
выструганы и отдают первозданной белизной. В теплице
проглядывают гроздья краснеющих помидоров.

Он и в совхозе был среди первых. Награжден медалью,
и не какой-нибудь, а именно «За трудовую доблесть»,
Почетных грамот не счесть. «У меня во время заготовки
кормов всегда красный флажок был на кабине. Кто на что
горазд, а я любил силосные убирать…» Вместе с женой
Верой Марковной они вырастили двух сыновей и двух дочерей.
Оба теперь на заслуженном отдыхе, хотя в деревне отдых
— понятие весьма относительное. Забот хватает, как
у всех, кто живет, а не доживает свой век.

— Давно ли, спрашиваете, пчел вожу? Да уж поболе тридцати
годков. Я еще трактористом работал, когда ими обзавелся,
— неторопливо вел рассказ Василий Никанорович. — Знакомый
улей подарил, второй сам купил с получки, как сейчас
помню, за тридцать рублей. По нынешним временам, смешные
деньги, теперь, слыхал, семья с домиком стоит, как на
базаре фляга меда, а в ней полсотни кило. Вот и посчитайте
сами по рыночным расценкам.

С пары ульев и начал осваивать это дело. Завлекательным
оно оказалось, очень даже интересным, ага… Трактор
поставил, помылся, чистую рубаху надел, словно на свидание
собрался — и к пчелкам. Смотрю, наблюдаю. Любопытно!
Это ж такие мудрые создания, даром что насекомые. Все
у них распределено, расписано, как по нотам: кому матку
кормить, кому за потомством ухаживать, кому за взятком
лететь. Деликатность в обращении уважают. Резкие запахи
на дух не переносят. Из-за того, знать, не курю, не
одеколонюсь и этим самым не злоупотребляю, — сделал
он характерный жест, известный каждому российскому гражданину
и ближайшего зарубежья.

— Неужто и вас могут укусить?

— Почему нет? Они ж не разбираются. Если что не по
ним, жигнут за милую душу. Токо у меня уже этот самый
— как его? — иммунитет выработался. Желтое пятнышко
на коже выступит, и все, ага… Вот у нас в совхозе
директор был, Виталий Андреевич, так он ко мне заезжал
спину лечить, когда невмоготу. Возьму с летка пчелку
за крылышки и ему на поясницу — одну, другую. «Хватит?» — «Давай еще».
— «Ну, давай еще». Помогает, говорил.

Он меня потом сагитировал совхозную пасеку принять.
По три с половиной тонн меда за сезон с нее брали,
верите-нет, по семь фляг зараз накачивали. Жена, сын
с невесткой помогали, бывало, и то едва управлялись.
Потом директор сменился, все пошло наперекосяк. Отказался
я. После меня четверо пчеловодов сменилось — и кончили
пасеку. Сдают ее теперь в аренду. Нынче ульев семь,
видал, там стоит возле омшаника, а было при мне в десять
раз больше.

— Василий Никанорович, просветите, какой же мед самый
целебный?

— Да он весь целебный. Лучший считается майский, с
первоцветов. Но я его не беру, зачем пчелок обижать?
Если уж очень кому нужно, вырежу рамку. А так, нет,
не качаю. Он им самим в этот момент нужен.

— Хорош ли медосбор в этом году, довольны сезоном?

— Медосбор, я бы сказал, средний. Но получше прошлогоднего.
Донник дал неплохой взяток, гречишка вот пока еще цветет,
подбавляет. В общем, обижаться не приходится, нам хватит.
На рынке не торгую, если уж кто в нашу деревню завернет,
попросит банку, — налью хорошим людям. Пасека у меня
небольшая — для себя, не для большой коммерции.

Сколько пасек сохранилось в районе и городе, приросли
ли они числом — трудно сказать. Такую статистику найти
не удалось, скорее всего, ее попросту теперь нет. Сейчас
всяк себе агроном. Но мед в дефиците не значится, это
абсолютно точно. На тулунском воскресном базаре он безвыводно,
местный и соседнего Куйтунского района. На любой вкус
и цвет. Есть и темный, гречишный, и почти прозрачный,
донниковый, и янтарный, с разнотравья, даже молочайный,
с характерной горчинкой — заброшенной пашни, на которой
обосновались сорняки, сегодня, увы, немало, особенно
на здешних «югах», в Присаянье. Этот на знатока. Один
мой знакомый, известный в Тулуне специалист по аграрному
ведомству, берет только его. «В сорняках природная сила
сосредоточена, не случайно они такие живучие. В Канаде
тот же осот специально для пчел сеют. Всегда в багажнике
банку с таким медом вожу. Бывают ситуации, когда от
чарки водки для пользы дела ну просто невозможно отказаться.
Добавишь ложку, дашь раствориться — пей не хочу! Назавтра
голова свежая, и дело сделано».

— А по мне так лучше нет медовухи, — вставил хозяин.
— Я ее по царскому рецепту готовлю — в журнале вычитал
— из перги, цветочной пыльцы и меда, что в старых
сотах остаются, да родниковой водички. Примешь с
устатку, словно Бог по душе босиком пробежался. Приятно.
Хотите попробовать?

Разве можно было отказаться от былинного зелья? По вкусу
оно напоминало приличное виноградное вино домашней выделки,
а цветом — насыщенный фруктовый взвар. Не знаю, уж
кто или что, но этакое теплое внутри действительно пробежалось.
Без обуви.

Хорош царский напиток, но сам натуральный мед, в котором
содержится до трехсот различных веществ и элементов,
куда полезней. Как писал выдающийся врач древности,
естествоиспытатель и поэт Авиценна, если хочешь сохранить
молодость, обязательно ешь мед, эликсир здоровья.

… Тихий ветерок перебирает блеклые, с розова, гречишные
лепестки. В синем небе лохматится белое облако. Сторожко
вскрикивает в вызревающих хлебах журавль.

Краски и звуки последних летних дней, которых так будет
не хватать зимой. А еще тонкого медового аромата, витающего
в августовском воздухе.