В разговоре с корреспондентом Павел держится немного
нервно. Видно, что парень с трудом преодолевает неловкость,
отвечая на вопросы, беседа длится для него значительно
медленнее, чем для меня. Не по-юношески серьезное лицо
то и дело покрывают сполохи приливающей краски.

Павлу двадцать лет. Учился на первом курсе педагогического
университета, хотя стремился в милицейский институт,
но не прошел по конкурсу. Студенческий путь прервался
из-за пагубного пристрастия к наркотикам. Стаж зависимости
— три года. Флирт со смертельной опасностью начался
еще за школьной партой и быстро перешел в изнуряющую
страсть. Пробовал вырваться из нее, месяца по два выдерживал
без наркотика «на замене», пытаясь откупиться от шприца
рюмкой. В областной реабилитационный центр «Воля» попал
по настоянию родителей, у которых он единственный ребенок.
Ехал «сдаваться», практически не веря в успех, просто
не захотел отказать матери, которая ухватилась за последнюю
«соломинку». Сам же Павел уже махнул на себя рукой.
К моменту нашей встречи его пребывание в центре уже
достигло года и трех месяцев.

—Сначала мне действительно было очень трудно, — рассказывает
реабилитант. — Это правда, что в центре «Воля» очень
жесткая, беспощадно жесткая дисциплина. Не все решаются
здесь остаться. Почти половина новобранцев уходит в
первые же двое-трое суток. Я не видел смысла уходить.
За порогом центра меня не ждало ничего, кроме кошмара.
Никакая муштра не могла мне показаться тяжелее и страшней
возможной «свободы». И еще, я не мог лишить маму последней
надежды. Решил: будь, что будет, останусь до конца,
как бы ни пришлось туго.

А туго в общем-то и не пришлось. Очень скоро я не
только примирился со здешними порядками, но и почувствовал
большое моральное облегчение. Это на самом деле здорово,
когда нет свободы надломившемуся человеку. Ему ни о
чем не надо заботиться самостоятельно, не надо принимать
решений о своих поступках, даже мыслям посторонним не
остается места в жизни, которую за тебя спланировали
и определили. Говорят: делай то-то и то-то, выполняй
нужную работу, расскажи о важных для твоей проблемы
эпизодах биографии, понаблюдай за товарищем. От тебя
требуется только послушание. Сделать что-нибудь помимо
регламента или даже подумать об этом нет абсолютно никакой
возможности. И в этом-то и есть реальное освобождение
от произвола наркотика над твоей волей. Ему просто
не оставляют лазейки.

Конечно, ни на что не похожий уклад коллективного бытия
в центре поначалу обескураживает, многое кажется странным
и непонятным. У меня первое время прямо каша какая-то
образовалась в голове. Но это проходит. Сначала просто
подчиняешься, потом привыкаешь, потом начинаешь понимать
смысл происходящего с ребятами и с тобой. А потом уже
живешь в этом совершенно естественно. Сейчас режим центра
мне кажется просто сказкой. Меня он нисколько не тяготит.
И в самом деле, в трактор нас что ли запрягают, чтобы
нам жаловаться? Не пирамиды же мы строим, как египетские
рабы. За время, проведенное здесь, я уже освоил не одну
рабочую профессию. Особенно пристрастился к сварочному
ремеслу. Мне нравится работать. Домой я всегда могу
позвонить, мама меня навещает.

— А ты ездишь на побывку? Тебе ведь как финиширующему
реабилитанту уже разрешаются отлучки.

— Разрешаются. Но я не особенно пользуюсь этой привилегией.
И, честно говоря, не тороплю срок своего выхода в мир.
Его здесь определяют всей группой. Для меня он уже
не за горами, но когда именно — решать будет коллектив.

— Мне казалось, ты с нетерпением должен ждать этого
момента.

— Не могу так сказать. С трудом представляю, как буду
общаться с людьми, особенно с близкими, с теми, кого
я заставил страдать. Мне нелегко даются свидания с родителями.
Очень стыдно. Все сомневаюсь, заслужил ли я право снова
быть рядом с ними…

Чувство, которое испытывает Павел, известно практически
всем обитателям центра. На выпускном сборе, когда за
«финалистами» приезжают родные, ребята, как правило,
не могут скрыть своих слез. Теперь они понимают, что
пережили их матери, не отрекшиеся от сыновей и дочерей.
Смогут ли они, забыв мучительное вчера, снова радоваться
своему материнству? Это зависит от воли их детей. Вновь
обретенной самостоятельной воли.

Сейчас Павел еще находится в центре. Он — один из немногих
на сегодня его обитателей, заслуживших у воспитателей
вотум доверия. В летние месяцы среди реабилитантов
оказалось больше новичков, и им необходимы опека и пример
тех, кто живет здесь уже давно. Поэтому Павел останется
с коллективом до выпуска, намеченного на август. На
выпуске мы обязательно встретимся. Очень хочется, чтобы
в жизни молодого человека этот был день победы.