После спектакля мы встретились побеседовать за кулисами.

— Александр Васильевич, публике вы очень понравились.

— Спасибо.

— Но роль-то, согласитесь, совсем крохотная. «Ролька».

— Да. Просто прохожий.

— Недотепа какой-то…

— Мы его таким придумали.

Почему я согласился? Во-первых, здесь компания, с которой
хочется работать. Ради этого стоит… Во-вторых, меня
Козак уговорил. В-третьих, все-таки это, мне кажется,
достойная пьеса. С одной стороны, немножко старомодная история,
а с другой — она настолько старомодна, что уже стала
почти «ноу-хау», свежей. Зрителю нравится обращение
к семье, к отношениям семейным, к любви. И если еще
это рассказано понятным, простым языком, с иронией,
с юмором… А когда
хорошая пьеса и хороший режиссер, я готов играть, что
называется, восьмого охранника. Я спокойно к этому отношусь.

— Вы по-прежнему служите во МХАТе и в театре-студии
«Человек»?

— Нет. В 1988 году мы благополучно ушли из театра-студии
«Человек» и какое-то время плавали самостоятельно (правда,
в компании прежней — с Козаком, Брусникиным в том числе.
Это мои однокурсники). В 1985 году я вернулся во МХАТ
на одну роль, а в 1987-м пришел окончательно. После
смерти Олега Николаевича Ефремова я оттуда ушел. Но это
никак не связано ни с Олегом Павловичем Табаковым, ни
с кем другим…

— А сейчас вы…

— Сейчас я свободный художник. У меня есть работа,
такой проект международный — «Борис Годунов». Я с
ним много гастролирую. Его поставил гениальный, на мой
взгляд, режиссер, мировая звезда — Деклан Доннелан.
Это такая корпоративная история, осуществленная в рамках
международной конфедерации театральных союзов, силами
Британского совета, Авиньонского фестиваля, Брайтонского
фестиваля. Мы с ним путешествуем по миру. В России не
играем. И очень жаль, потому что хотелось бы видеть
реакцию русского зрителя, а не просто титры над головой…
Но, к сожалению, такие проекты «не живут» у нас в
стране. Во-первых, там мест 430 (и не больше), бифронтальная
ситуация, мы играем в «языке», а зрители сидят напротив
друг друга. Во-вторых, нас много, 18 человек. То есть
мы возвращаемся к проблеме государственного драматического
театра и антрепризы. «Малая форма» — и постановочная,
и персонажная (антреприза) — имеет возможность играть
спектакль в Москве, возить его по стране. Драматические
же театры фактически перестали ездить на гастроли. Та
же самая история происходит с «Борисом…» В Москве
мы играть его не можем (дорогая аренда), а можем —
на деньги какого-то государства или города, министерства,
фестиваля…

— Как вы считаете, прав ли Армен Джигарханян (который
уже полвека на сцене, патриарх!), полагающий, что актер
должен менять один театр на другой каждые три — максимум
пять лет, «чтобы удивлять в игре партнеров, а значит,
— и публику»…

— Да я бы рад так делать. Другое дело, что не к кому
идти-то особенно, как мне кажется. Мало что нравится.

Последнее, что меня поразило, — «Война и мир» Фоменко
(сцена из первого тома романа). Я вообще люблю малую
сцену. Так тонко сделано и в такой душевной, человечной
тональности!.. Фоменко умеет это делать. Но там и играют
одни его ученики. Так что бессмысленно туда идти.

— В Иркутске вы были, помнится, со спектаклем того
же Козака «Ботинки на толстой подошве». И тоже с Васильевой
и Гаркалиным…

— Эта комедия и сегодня идет и пользуется успехом у
публики. Мы сделали «Ботинки…» быстро, весело и здорово.
И потом почти сразу, влет, — эту работу («Золото»),
присовокупив своих друзей — Ларису, Игоря (Л. Кузнецову,
актрису Театра им. Моссовета, И. Золотовицкого, актера
МХАТа им. Чехова. — От авт.).

Еще я занят в новом спектакле «Великолепный мужчина»
по пьесе Танкрета Дорста. Его поставил тоже мой сокурсник,
режиссер Миша Мокеев. Мы играли втроем — с Машей Порошиной,
Сашей Балуевым.

Редко, но играю спектакль «Гамлет», тоже от конфедерации,
который поставил Питер Штайн. У меня роль Клавдия.

Репетирую в Пушкинском театре у Козака же «Черный принц»
Айрис Мердок.

В кино пока не снимаюсь. Слава богу, имею такую возможность.
Устал немножко от сериалов и от самого себя в них.
Но сниматься все-таки буду. Намечается такой кино-, телепроект
(три серии телевизионные и одна — кино) Валерия Ткачева. Странный,
но любопытный, в стиле «фэнтези». Что-то совсем новое.
Русский фольклор, еще дохристианский.

— А вы знаете, что зрительницы приклеили вам «клише»
порядочного мужчины? Другое вам, считают, просто не
идет. Невозможно даже представить вас в роли подлеца,
каких играет, например, Гаркалин.

(Улыбается. А улыбка у Александра Феклистова, надо сказать,
очаровательная!).

— В фильме «Любовь до гроба» я играю человека, который
заживо свою жену похоронил.

— Что-то не помню такого фильма…

— Он был на кассетах.

Страна сегодня знает актеров в основном по сериалам.

Вообще-то я не обделен ролями, меня никогда не загоняли
в рамки определенного амплуа. Другое дело, что сериал,
конечно, стирает все: почти нет характеров, острых поворотов,
все сглажено. Да и в современных картинах все как-то
«про себя», «о себе».

— Ваши сокурсники по Школе-студии МХАТа стали режиссерами…

— Да, у нас был актерско-режиссерский факультет. Но
сегодня уже мало кто из наших занимается профессией.

— Вы не пробовали себя в режиссуре?

— Ставил спектакль со студентами.

— Преподавали, значит?

— Да. В родных стенах. И у Захарова вел однажды
расширенный мастер-класс. Это такое ознакомление с методом
нового педагога. Мы с ними занимались по шесть часов
ежедневно, месяц. Вот какую роскошь они себе позволили.
И очень правильно. Не потому, что я такой хороший педагог.
Просто менять учителей полезно.

И в Торонто я преподавал, в театре известного сейчас
режиссера Мирзоева, моего друга детства.

— И как вам это дело?

— Очень душевное дело, любовное. Я не смог побороть
в себе «новый набор».

Я преподавал шесть лет. Сначала — на курсе у Авангарда
Леонтьева. Попробовал, проверил себя, привык. Потом
мы набирали курс у Покровской (Алла Борисовна — моя
учительница). Четыре года мы с ними провели, такой
полноценный цикл, потом устраивали их в театры. Когда
пришла пора набирать новых, я сломался. Это равносильно
тому, что ты любишь одну женщину, потом тебе говорят:
«Ты ее больше не люби. Люби другую». Это странный переход.
В общем, я оказался ненастоящим педагогом. (Рассмеялся).
А мои друзья успешно этим занимаются. Козак, Брусникин,
Золотовицкий, Гаркалин набирают сейчас курсы.

— Ничего не известно о вашей личной жизни. Можно спросить
о семье?

— Пожалуйста. Жена — экономист, работает на телевидении.
Детей у меня трое. Есть внук. Старшая дочь тоже работает
на телевидении, учится заочно в МГУ на журналистике.
Сын собирается поступать в Военно-медицинскую академию.
Младшая (12 лет) учится в школе.

Есть собака Нюша.

— Какой породы?

— Дворняга.

— А дача у вас есть?

— Есть. Тридцать седьмого года, разваливающаяся. Там
собака была найдена. Щенят было трое, все сучки. «Три
сестры». «В Москву! В Москву!» Всех взяли в Москву…

— Чем увлекаетесь в свободное время? Рисуете, пишете,
что-то коллекционируете?

— Пожалуй, кроме дневника, к которому иногда пытаюсь
возвращаться, ничего другого и нет. Честно говоря, не
хватает времени. Книжки читать и то некогда. Детей
много.

Сейчас болею футболом. Раз в четыре года люблю это дело.
(Я видела, как, отыграв спектакль, два вечера подряд
половина коллектива — Феклистов, Гаркалин, Золотовицкий
— тотчас «приклеивалась» к телевизору (шел чемпионат
мира по футболу), несмотря на протесты партнерш, поскольку
предстояла дальняя дорога. Время позднее, ужин и отдых
у актеров — в Ангарске… — От авт.).

— А сами играете?

— Играл когда-то. Хотя недавно у Веры Сотниковой на
даче (было 20-летие окончания курса) с удовольствием
сыграли на полянке.

Актерские работы в кино:

«Отряд», «Батальоны просят огня», «Странная история
доктора Джекила и мистера Хайда», «Плюмбум, или Опасная
игра», «Шура и Просвирняк», «Ближний круг», «Луна-парк»,
«Подмосковные вечера», «День рождения Буржуя», «Досье
детектива Дубровского» (сериал), «Зависть богов», «Пятый
угол» (сериал) и другие.