Известно: если государство импортирует
свыше 30 процентов продовольствия, то оно утратило свою
продовольственную независимость. А если намного больше?
Как в Москве и Санкт-Петербурге, где потребление
импортных мясных продуктов доходит до 70-80 процентов? На
фоне двух столиц провинция, взять хотя бы нашу область,
выглядит как будто значительно лучше. Уже не господуствуют на
прилавках деликатесы, завезенные из далеких стран, как
было это особенно до дефолта, но…

— Иркутского сырья для изготовления колбас, копченостей
и полуфабрикатов хватает лишь на полтора-два месяца, —
заявляет генеральный директор ОАО «Иркутский
мясокомбинат» Николай Иванович Винниченко. — Более
половины скота и свиней берем в других регионах,
оставшуюся часть живности импортируем. Вы думаете,
от хорошей жизни мы закупаем сырье в Омской области, на Алтае,
в Туве и так далее?

Вопрос риторический, если учесть, что ведущее предприятие
Приангарья в день забивает 200 быков и коров. Не будем
забывать, иркутские переработчики вовремя расплачиваются,
у них отработанная система и организация закупа. А у
других предприятий? Года три-четыре назад из беседы с
ведущим специалистом Черемховского мясокомбината я узнал,
что тот на 90 процентов работает на импортном сырье.
Сегодня это предприятие вообще не работает.

В настоящее время уже не дискутируется вопрос, выгодно
или невыгодно ориентироваться на зарубежные закупки
скота. И тем не менее, как сообщил на недавнем областном
совещании руководителей пищевых и перерабатывающих
предприятий начальник управления ветеринарии Николай
Иванович Дзюбин, мы закупаем говядину в 40 странах,
свинину — в 36. Кто же кормит Россию или кормил еще
недавно той же говядиной? Австрия, Германия, Голландия,
Дания, Испания, Италия, Франция, США, Польша, Бельгия,
Венгрия, Ирландия, Литва, Латвия, Норвегия, Чехия,
Монголия, Парагвай, Уругвай, Аргентина, Канада, Новая
Зеландия. Когда видишь в перечне стран-кормильцев какой-то
Парагвай, то не по себе становится. Но, с другой стороны,
это все-таки лучше. Ведь неблагополучными по т.н. коровьему
бешенству признаны Великобритания, Бельгия, Германия,
Дания, Ирландия, Испания, Италия, Люксембург, Голландия,
Португалия, Франция, Швейцария. Поэтому разумнее подальше
руку протянуть. Как могло случиться, что страны, которые
вкладывают огромные средства во внедрение последних
достижений научно-технического прогресса и за счет этого
сумели добиться исключительно высокой молочной и мясной
продуктивности скота, оказались бессильны перед заразой,
вопрос для ученых. Однако и там, где достижения НТП не
находят еще применения, больше того, где ведение
животноводства имеет экстенсимный и даже примитивный
характер, и там не все благополучно. В Китае частенько
случается чума свиней, был ящур. Совсем недавно скот из
Монголии был невывозным. А это ощутимый удар по пищевой
промышленности региона, поскольку с южными соседями у нас
самые активные торговые отношения.

— Надо серьезно заниматься своим животноводством, — как
бы подводя итог своему выступлению, уже после совещания
говорил мне Н.И.Дзюбин. — Зачем деньги вкладывать в
чужое сельское хозяйство?

Эта мнение звучало буквально во всех
выступлениях. Судя по всему, горячо ратует за такое
решение проблемы и заместитель гуернатора Д.З. Баймашев,
который проводил это совещание. Но при всем том мы должны
признаться: степень падения аграрного сектора столь велика,
что без импорта, к сожалению, не обойтись. Однако в силу
названных причин и здесь не все так просто.

— Вместе с начальником облсельхозуправлениям
Эльгертом, с нашим губернатором, спасибо Борису
Александровичу, мы были на приеме у вице-премьера
А.В.Гордеева, — рассказывал Н.И.Винниченко. —
В ответ на наши просьбы нам обещали, что с 1 ноября
получим разерешение на импорт скота из Монголии. Ни 1
ноября, ни 1 декабря разрешения не получили. Нам дали
«добро» только 30 декабря, т.е. когда все сроки прошли.

Потом выяснилось, что получила разрешение на вывоз мяса
такая фирма, как «Альфа-Эко». Ветеринарные службы, исходя
из своих расчетов, дали эксклюзивное право на завоз скота
оттуда же, причем в немалых количествах, Бурятии, в частности
Улан-Удэнскому мясокомбинату, а Иркутская область такой
любовью была обойдена. Увы, не обошлось тут и без
своеобразной логики. Одно дело, мол, везти живность до
Улан-Удэ, другое — до Иркутска, а это еще сотни и сотни
километров. Но все равно подобная ситуация побуждает к
различным размышлениям, причем не самым радужным. И как
бы ни вздыхали мы при виде цен на колбасы, копчености,
не следует забывать, с чего начинается себестоимость
товара.

Столь же непростая ситуация складывается на рынке
молочного сырья.

— В прошлые, советские, времена нам поставляли его
четыре района, ежедневно перерабатывали до 300 тонн,
сейчас десять процентов от того идет на переработку, —
такими малоприятными цифрами поделилась руководитель
Братского молококомбината А.И. Казакова. — Это, конечно,
несправедливо: весна, посевная идет, цены на горючее
повышается, а мы, переработчики, снижаем закупочные цены
на молоко. Но как нам-то быть? У нас часть продукции на
хранение идет, какие-то запасы зарезервировать надо. И
как в таких условиях кредитовать нам село? А сельских
товаропроизводителей поддерживать надо.

Выступающая привела любопытные данные. Если раньше в
структуре себестоимости товара, выпускаемого братчанами,
доля сырья составляла 30-32 процента, то теперь — 60-70. На
упаковку уходит свыше 20 процентов. И если в прошлом на
перевооружение деньги шли, что-то сами могли выделить, то
теперь на обновление оборудования средств уже нет. Но на
фоне собственных проблем куда более сложными выглядят
сельские.

— Если сейчас не оказывать деревне помощь в обеспечении
ГСМ, то завтра скотина пойдет под нож. Хоть каким-то
образом, но село должно получать кредиты, через нас или с
использованием других механизмов, — призвала Антонина
Ивановна.

Сохранение собственной базы сырья — это не просто главное и
основное условие бесперебойной работы пищевиков. Это и
сохранение иркутских сельхозпредприятий, гарантия того,
что деньги покупателя пойдут в местные хозяйства.

— Недавно я побывал в одном из магазинов, — говорил уже
как покупатель директор Иркутского хлебозавода N 1 С.С.
Карачич. — И что же увидел? Шесть фирм предлагали молоко
длительного хранения, и только одна из них иркутская. Что
это значит? Это значит, что деньги, заработанные здесь,
уйдут на сторону.

О том, что конкуренция на молочном рынке готовой
продукции усиливается, можно догадываться не только во
время знакомства с прилавками магазинов. Появилась яркая
реклама фирм «Милко», «Вимм Билль Данн», что не
может не вызывать озабоченности. Вопрос не только в том,
чье молоко мы будем пить, если те организации возьмут
верх, хотя немаловажно и то, какую продукцию потребляем:
свежую, в основном из натурального сырья или
изготовленную из порошкового молока и с немалым сроком
хранения. Если сегодня пищевики и переработчики делают
немалые отчисления в бюджеты местности, региона, то что
ожидать от «фирм-десантников»? Подобные опасения не раз
высказывали участники совещания, и они не надуманные. Еще
недавно, когда Иркутское ОАО «Молоко» переживало трудные
дни, столичные компании пытались прибрать тот комбинат к
рукам. Еще раньше кое-кому из толстосумов, живущих далеко
за пределами Приангарья, не терпелось стать собственником
Иркутского пивобезалкогольного комбината. Тогдашнему
руководителю «Иркутскпищепрома» В.И. Даеву пришлось
приложить немалые усилия, чтобы не допустить этого. Ясно,
что для сохранения переработки «в руках иркутян» чисто
административных, организационных мер сегодня уже
недостаточно. Эти предприятия должны крепнуть и
развиваться. Но как это сделать при слабой сырьевой
базе?

— Мы почему-то закрываем глаза на то, что у нас есть еще
серьезный резерв поставки сырья. Это личное подсобное
хозяйство, — напомнил заместитель
председателя облпотребсоюза П.В.Соболев. — Оно дает
60-70 процентов животноводческой продукции, 95 процентов
овощей, 97 — картофеля. И все это в полной мере не
востребовано.

В прошлом главным сборщиком излишков, производимых на
крестьянском подворье, была потребкооперация. Но за
истекшее десятилетие она до такой степени обеднела, что
теперь уже не располагает сколько-нибудь значительными
оборотными средствами для проведения этой операции. Хотя
кое-где все-таки возрождают старую практику. Качугский
райпотребсоюз, например, и скот закупает, и молоко. Но
эти работы, по словам выступавшего, велись бы куда
энергичнее, если бы область практиковала т.н.
государственный заказ, производилось бы авансирование под
эти закупки. Серьезные упреки высказал П.В. Соболев и
по поводу сложившейся системы обеспечения продовольствием
бюджетных организаций, которые являются наиболее крупными
потребителями.

Ясно, что личное подсобное хозяйство обладает немалым
потенциалом. Но полностью ли он реализуется? И не в том
смысле, что не берут, не покупает товар подворья
организованный заготовитель. Эту проблему не следует
сбрасывать со счетов, но вместе с тем закономерен вопрос:
как много он производит? Лично у меня данные статистики
вызывают сомнения. Например, мясная и молочная
продуктивность скота у частника ежегодно очень сильно
варьируется, причем без каких-либо серьезных причин на то.
Самое удивительное, например, что и в целом по России
выход мяса на свиноматку (есть такой показатель) у
частника выше, чем по свинокомплексах, хотя там на
хороший уровень поставлена племенная работа, используются
высокопородистые животные, применяются сбалансированные
корма, осуществляется ветеринарный надзор и т.д. И вдруг
выясняется, что там продуктивность животных ниже, чем у
частника, у которого ни того, ни другого, ни третьего
нет. Такое возможно лишь в бумажных отчетах. И это
применяется не только ради приукрашения действительности,
но и для того, чтобы скрыть одну горькую правду: развитие
крестьянского подворья пущено на самотек. В Иркутской
области, например, оно уже не обеспечивается качественным
и высокопродуктивным молодняком, как это было в середине
80-х годов. Отнюдь не всем хозяевам доступны
концентрированные корма. Кое-где возникают проблемы даже
с соломой. Зерновых у нас сеют все меньше и
меньше, урожаи их все ниже. Короче, этот сектор экономики
находится вне сферы внимания государства. Вот почему
наблюдается спад поголовья в собственной стайке. Хотя при
возвеличивании роли рынка, частника, при либерализации
экономики все должно быть наоборот. Ситуация изменится в
том случае, если государство, область повернутся лицом к
тем, что своими мозолистыми руками производит мясо и
молоко, картофель и овощи.

Заканчивая заметки с областного совещания, хотелось бы
отметить одну его особенность. В течение тридцати лет мне
много раз приходилось присутствовать на подобных
мероприятиях различного уровня. Но впервые слышу, чтобы с
такой болью и озабоченностью говорили все пищевики о
состоянии собственного сельского хозяйства. Обычно, когда
доходит речь до взаимоотношений крестьян и
переработчиков, пыль поднимается столбом, температура в
зале повышается, взаимным претензиям нет конца. Уверен,
если бы на этот раз участвовали в совещании не один-два
настоящих аграрника, а добрый десяток «крепких мужиков от
земли», все равно тональность совещания особо не
изменилась бы. И уж навряд ли «старший брат» акцентировал бы
внимание на том, как его подвел переработчик на старте
реформ. Разве что более полифоничным оказался общий
разговор.

Итак, пищевики бьют тревогу. Они озабочены судьбой своего
аграрного сектора. А нам всем нужна правда о состоянии
отрасли. Она остро нуждается в таком механизме, который
остановил бы ее падение.