В предвоенные годы, пожалуй, в каждой деревне был свой
дед Щукарь, популярный в ту пору из «Поднятой целины»
шолоховский герой. У нас был такой — дед Петруха. Вот
как оценил он положение дел в колхозе: «Мы можем прямо,
без запинки перейти в коммунизм».

К слову сказать, у него были все основания к этому.
Наблюдательный был дед, мудрый. Он видел высокую степень
организованности и дисциплины, отношения крестьян к
земле и к повседневной работе. Колхоз тогда объединял
две деревни: Хлопуново являлось базой первой полеводческой
бригады, а Жироковская — второй.

Последнее время назывался колхоз «Красное Знамя». В
1941 году он славился не только в Заларинском районе,
но и на всю область. Словом, хорошее и богатое коллективное
хозяйство. «Хорошее» — не раскрывает всей полноты его
жизнедеятельности. Где самые лучшие лошади? В «Красном
Знамени». А высокие и устойчивые урожаи? Тоже у нас.
А трудодень каким был весомым! К сожалению, теперь нет
этого колхоза и не стало деревень Жироковской и Хлопуново.

Но в памятном 1941 году летом все благоухало. Посевная
позади, готовились к сеноуборке. Обычно по воскресеньям
мужики и бабы любили собираться на часок у колхозной
конторы, была у них такая потребность — поговорить
и радио послушать. В тот памятный день собрались почти
все колхозники и подростки. Кто-то присел на ступеньки
крыльца, иные примостились на бревне. Принесли длинную
деревянную скамейку. Мужики задымили своими трубками,
и начался неприхотливый разговор о житье, вслух размышляли
о видах на урожай.

Мы, подростки, любили слушать неторопливые беседы взрослых.
Всегда тянулись к ним, хотя и нередко нам основательно
перепадало от мужиков за свои шалости.

И словно гром среди ясного неба радио обрушило страшную
весть — все сразу притихли, обратив свои взоры в сторону
репродуктора, висевшего на столбе.

— А ведь это война! — поднялся на крыльцо Николай
Иванович Распутин, участник первой мировой и гражданской
войн.

В этой внезапно наступившей тишине на самом деле бушевали
невысказанные вопросы, скрытые от людского глаза переживания,
страшные предчувствия. Кто о чем тогда мог подумать.
Разве могли предполагать Яков Ефимович Выборов и Алексей
Петрович Распутин, что через три месяца они погибнут
при бомбежке эшелона, идущего на фронт.

Еще десять минут назад не мог предположить мой старший
брат Николай, что с искалеченной, без пальцев правой
рукой удастся ему попасть на фронт и что определено
судьбой принять участие в историческом параде войск на
Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года, быть участником
битвы под Москвой и погибнуть под Сталинградом, командуя
минометным взводом.

Разве мог предугадать Владимир Васильевич Распутин,
что пройдет все фронтовые дороги и спасет своим хирургическим
скальпелем тысячи жизней, но сложит свою голову в Берлине
в последний день войны. Никто не мог бы тогда сказать,
что моим дядям Ивану Прокопьевичу и Владимиру Прокопьевичу
суждено дойти до Курской дуги, принять участие в этом
сражении и от тяжелых ран умереть Ивану в госпитале
города Владимира, а Владимиру — в госпитале города
Иваново.

Нас было четверо, кому к началу войны исполнилось 15
лет, и мы дружили. Казалось, не придется взяться за оружие
— еще не успели вырасти. Мы и представить себе не могли,
что предстоит тяжелая и жестокая борьба на долгие годы.
Еще неделю назад нас не подпускали к сельхозмашинам
МТС. Малы еще. А осенью сорок первого мы все сидели
за рычагами тракторов. И о том, что на нашу долю достанется
часть войны, мы даже не задумывались. Один из нашей
четверки — Илья Самохвалов — погибнет под Кенигсбергом,
Дмитрий Семенов навечно останется в горах Большого Хингана.
Из сидевших у конторы в тот памятный день не вернутся
с полей сражений Иннокентий Сухарев, Николай Распутин,
Максим Петров, Емельян Беляев, братья Николай и Иннокентий
Бичевины.

Мои земляки сделали все для приближения Дня Победы. Из
двадцати краснознаменцев, призванных в армию, на фронт,
тринадцать заплатили за Победу самую дорогую цену. Вечная
им память и благодарность живущих. Мы у них все в неоплатном
долгу.