Весна на Байкале — это не только полыхающие
багульником склоны гор и распадки, но и прекрасная
рыбалка. Особенно добычлива она в конце апреля —
начале мая, по последнему льду. В эти дни на Малом
море настоящее паломничество. Его не могут
остановить ни тяжелые финансовые катаклизмы, ни
ежечасно истончающиеся под жарким солнцем и
теплыми ветрами ледяные поля, ни рвущие душу
сообщения об ушедших под лед «Тойотах» и «Москвичах».

В этой обойме оказались и мы с тренером
баскетбольной ДЮСШ Владимиром Тепловым. Трижды
откладывали поездку, пока вырвались. Всю дорогу
сверлила только одна мысль:»Не очистился бы ото
льда Байкал». Но вот взору открылся Дебей, и из
груди вырвался вздох облегчения: привычная глазу
«камчатка» с застывшими фигурками рыбаков была на
месте.

Дебей — своеобразная рыбаловная Мекка, встретил нас
выстроившимися вдоль берега машинами, палатками,
кострами и ароматными запахами ухи.

— Теплов, у тебя же финальные игры по баскетболу,-
донеслось от ближнего костра. — Или боишься фарт
упустить?

— Как видите, — разводит тот руками. — А у вас как
улов?

— Хреново. Двое суток ждем подхода омуля, но,
видать, «заклинило» малые ворота Байкала. Нет рыбы.

Через полчаса присоединяемся к караулившим у лунок
рыбаловам, втайне надеясь на вечерний клев. Выудили
по тройке омулей да хариусу — вот и весь улов.

— На Хубун не пробовали пробраться? — всматриваясь
в скрытый сизоватой дымкой противоположный берег,
обратился Теплов к знакомым рыбакам.

— Нет, и тебе не советуем, — донесся приглушенный
голос. — Кругом трещины, расщелины, проталины, не стоит
рисковать. А если, не приведи бог, Сарма задует —
гибель.

— Думаю, день-два продержит,- не унимался Теплов. —
А от Сармы можно, в конце-концов, уйти в стоящие
неподалеку овечьи кошары.

На второй день мы нашли еще одного рискового парня,
уложили на детские санки еду и снасти и отправились
на Хубун. До него, казалось, рукой подать — каких-то
десяток километров. Однако когда наткнулись на
широкую трещину, прыти поубавилось. Форсировали
расщелину с помощью загодя припасенных доски и
шестов.

— Чем хорош Дебейский залив? — успокаивал нас
Теплов. — Ледовую массу крепят острова Огой,
Замогой, Хубун. Другие заливы уже очистились ото
льда, а здесь хоть машиной езжай — все нипочем.
Потому и облюбовали его рыбаки. Резиновая лодка и
веревка — вот и вся переправа при больших заберегах.

Дальнейший путь до желанного острова прошел
без накладок. Смущала лишь вода, что омывала
Хубун с юго-западной стороны, да плескавшиеся в ней
чайки. Правда, с обратной, северо-восточной, стоял
крепчайший, в полметра лед. Здесь и набурили с десяток
лунок, сыпнули подкормки и принялись разматывать
снасти.

— Ну что ж, как говорится, помогай Бог, — укладывая
на санки бур и пешню, произнес Теплов. — Удачи нам и
хорошего клева.

Не успело свинцовое грузило коснуться льда, как леска
одной из моих удочек провисла над лункой коромыслом.
Коротко взмахнув рукой, делая подсечку, я громко
выдохнул: «Кажись, обрыбился!» Но не тут-то было.
Пройдя с полметра, рыбина застопорила ход, да так,
что сдвинуть ее никак не удавалось. Это был поединок
нервов. В какой-то степени мы были даже равны. С
одной стороны — опыт и мастерство, с другой — яростное
упрямство, борьба за жизнь. Никто из нас не желал
быть побежденным.

Переведя дыхание и уняв дрожь в руках, предпринимаю
еще одну попытку. И о радость, рыбина начала
движение, дюйм за дюймом приближаясь к лунке.
Еще несколько томительных секунд, и она сдалась. Вот
уже в глубине лунки мелькнула огромная голова
хариуса, но тут нижняя муха настроя зацепилась за
пористый лед, и я понял, что проиграл. Пока длинной
палкой освобождал снасть, хариус сошел с крючка и
заскользил вниз. Он даже не торопился, словно
понимал свои преимущества.

Выкурив пару сигарет кряду и сменив оборванную муху,
я продолжил рыбалку. И Хубун словно отблагодарил
меня за упущенного хариуса-здоровяка. Клев выдался
на славу и продолжался до заката солнца. На троих мы
выудили около сотни хариусов от 200 до 800 граммов и
насладились рыбалкой всласть.

Назад возвращались опьяненные от удачи. Шли и слушали
тишину, которая казалась беспредельной. Даже не
верилось, что под ногами совсем рыхлый лед, а под
ним бездонное море, подарившее нам столь
изумительный день. Кругом ни души, только где-то
далеко вздыхали горы.