О ней еще в 1926 году поведал председатель
Сибревкома Иван Никитович Смирнов,
руководивший зафронтовой разведкой. Однако
судьбе надо было так случиться, что мемуары
И.Н. Смирнова на полвека оказались
запрятанными в спецхранах, а его имя,
некогда гремевшее в Сибири, вычеркнуто из
истории. При помощи дополнительных архивных
материалов мы попытаемся частично восполнить
этот пробел — тем более, что из соображений
секретности Смирнов рассказал далеко не
все…

Требую встречи с «Седым»…

Начало «оперативной игре» было положено в
мае 1919 года, когда в штабе 5-й Армии была
создана секретная служба зафронтовой
разведки, зашифрованная под названием
Информационного отдела. Ее кадрами стали
сотрудники разведки Урало-Сибирского бюро
Восточного фронта, осуществлявшей заброску
кадров для организации в тылу Колчака
партийного повстанческого подполья.
!I1!
Новую структуру возглавил член реввоенсовета
республики Иван Никитович Смирнов, а
непосредственным исполнителем зафронтовых
операций был Э. Гольцман, сотрудник
разведуправления штаба РВСР.
Контрразведывательное обеспечение разведки
осуществлял их соратник Иван Павлуновский,
начальник особого отдела и Уфимской ЧК.

Перед разведкой стояла трудно разрешимая
задача: выявить колчаковский канал заброски
агентуры, перехватить его и использовать в
дезинформационных целях. Добиться этого
можно было только разоблачив и перевербовав
действующих агентов, но пока красные
контрразведчики выходили только на
специально подставляемых колчаковцами
агентов-«двойников», действовавших под видом
перебежчиков. Когда в особом отделе в
Бугульме появились очередные «перебежчики»,
потребовавшие конфиденциальной встречи с
«Седым» (так противник называл известного
ему еще по Сиббюро И.Н. Смирнова), их
деятельность была воспринята как очередная
провокация. В «конфидентах» сразу опознали
видных эсеров Кондакова и Семенова, знакомых
еще по совместной революционной деятельности
в Питере и Москве. На допросе они заявили,
что являются участниками эсеровской
антиколчаковской борьбы, состоят в сибирской
подпольной организации, добивающейся
свержения антантовцев и их прислужника
Колчака, узурпировавших в Сибири законную
эсеровскую власть. По заданию руководства
ПСР они внедрились в колчаковскую разведку
и теперь, следуя тому же заданию, включаются
в совместную с большевиками антиколчаковскую
борьбу. Агенты подчеркивали, что они
действуют в соответствии с секретным
договором эсеровского ЦК ПСР с ЦК РКП(б) и
предложили использовать для борьбы с общим
противником их канал связи.

Смирнову, конечно, было известно, что 8
февраля 1919 года такой договор был
заключен, но довериться враждовавшим эсерам
он никак не мог, уже слишком подозрительно
было их «явление». Несмотря на предъявленные
вещественные доказательства («шелковку»
начальника разведотдела Западной армии
полковника Шохова), нужна была тщательная
проверка. Для этого разведчики негласно
задержали некоторых агентов, на которых
Кондаков и Семенов дали показания. Каково же
было их удивление, когда допрос и
признательные показания их подтвердили
правоту эсеров!

Канал пробит!

Кондакову дали возможность встретиться с
резидентом белогвардейцев Григорьевым.
Вернувшись с явки, Кондаков доложил, что
резидент ему и его группе доверяет, и даже
дал задание вернуться с отчетом в
разведотдел белых, к полковнику Шохову. Там
агент должен был получить группу диверсантов
для переброски в тыл красных. Получив
«добро» на эту операцию, Кондаков доставил
диверсантов и расставил их по пунктам
назначения. Конечно, все они оказались под
наблюдением Особого отдела, а позже, под
различными предлогами, подвергались
«изъятию». Всего было обезврежено более 130
диверсантов.

Кондаков же продолжал «контакты» с
Григорьевым. По этому каналу белым стали
направляться разведывательные донесения,
содержащие дезинформацию. Как потом
выяснилось, эти сведения сыграли не
последнюю роль при осуществлении
Златоустовской войсковой операции: опираясь
на неверные данные, противник произвел
передислокацию частей, что дало войскам
Красной Армии возможность совершить
маневренный обход с тыла. Итогом совместной
операции разведчиков и армейцев стал выход 5
Армии за Урал, на просторы Сибири.

Как потом признался арестованный в
Красноярске начальник разведотдела белых
полковник Шохов, при борьбе за Златоуст
командование Западной армии, генералы
Ханжин, Войцеховский и Каппель не допускали
и мысли, что их дезинформирует
красноармейская разведка. Они не
подозревали, что у красных есть такой мощный
разведывательный орган. По словам Шохова, он
полностью доверял Кондакову и сотрудникам
его резидентуры. Когда полковник ознакомился
с реальным положением вещей, он признал, что
такое могло случиться только от неопытности
его подчиненных, и заявил, что «никто из нас
не был как следует знаком с искусством
разведки, все мы были направлены в нее со
штабной работы».

Но у Смирнова и его сотрудников тоже не было
разведывательного опыта! В оперативной игре
победу одержал высокий интеллект Смирнова,
его организаторские способности, которые
позволили за короткий срок овладеть
разведывательным и контрразведывательным
искусством. Ну и, конечно, большую роль
сыграл Кондаков с его группой талантливых
разведчиков. К сожалению, мы не знаем их
дальнейшей судьбы: возможно, что за их
заслуги эсеров настигла месть большевиков,
бессмысленно уничтожавших все умное на Руси.

По следам английских разведчиков

Председатель Сибревкома Иван Смирнов,
возглавивший процесс освобождения Сибири от
колчаковщины, продолжал руководить
деятельностью созданной им зафронтовой
разведки. С ее помощью, а также при участии
контрразведки 5 Армии, которой руководил
Иван Павлуковский, решалась задача по
оперативному обеспечению следовавших с
отступавшими колчаковцами антантовских
военно-разведывательных миссий Нокса и
Жанена, а также за поездами Колчака с
членами его правительства и эшелонами с
золотым запасом. Сотрудники Смирнова и
Павлуковского действовали под видом
колчаковцев. В исторической литературе
упоминалась фамилия сотрудника зафронтовой
разведки А.Г. Стрижак-Василенко (Васильева),
служившего у Колчака. Он находился в эшелоне
главкома, в числе охраняющих его
приближенных ему лиц. Секретный сотрудник
Павлуковского Косухин наблюдал за
сохранностью эшелонов «с золотым запасом»,
другой разведчик, М.М. Нетупский (Полинов),
следовал за Британской военной миссией и вел
наблюдения за действиями ее сотрудников.

Одновременно Нетупский через своих агентов
периодически вел наблюдение за «осевшими» в
Иркутске сотрудниками Британской военно-
разведывательной миссии, фиксировал их
контакты среди населения. С прибытием в
Иркутск Особого отдела 5-ой Армии, разработка
британской миссии была передана «особистам»,
к ней были подключены квалифицированные
специалисты из зафронтовой разведки Смирнова
и контрразведки Павлуковского.

В период наступления в Забайкалье
бандформирований Унгерна, контрразведчики
красных пришли к выводу, что масштаб
деятельности англичан в Сибири становится
опасен, и весь состав миссии был задержан.
При допросах было установлено, что в
Иркутске действовала резидентура,
возглавляемая английским разведчиком
Сессилем Далем, имевшим широкие связи среди
военных и административных лиц. Другие
задержанные, Мориссон и Фейбер, были
выходцами из английских семей торговых
промышленников в России для прикрытия
выдававших себя за еврейских коммерсантов.
!I2!
Сессил ранее жил в Иркутске и в Харбине, был
сотрудником английских консульств. Однако
Павлуковский в докладе Смирнову сообщал, что
получены «невообразимые данные» о связи
начальника оперативного отдела штаба 5-й
Армии с англичанами. К сожалению, в чем все
это выражалось, из материалов архивного дела
не видно. Также остается не до конца
выясненным краткое упоминание,
зафиксированное в протоколе допроса Сессила,
что он имел контакты с командующим 5-й Армии
М.С. Матиясевичем. Может быть, это было
сделано англичанином с целью компрометации
командующего? Но известно, что еще в 1919
году Матиясевич был снят с должности
командующего 7-й Армии, оборонявшей
Петроград, «за потворство начальнику штаба
Люденквисту, оказавшемуся агентом английской
разведки» и готовившего «сдачу Петрограда».
Вместо суда Матиясевич был направлен
командовать 3-ей, а затем и 5-ой Армией,
во главе которой он и вступил в Иркутск.

В период разработки английской резидентуры и
подозреваемого в связи с ней Матиясевича,
Павлуковский провел аресты многих его
приближенных. Об этом сообщалось в газете
«Власть труда». Там же публиковались списки,
подвергнутых расстрелу вместе с
колчаковскими карателями, зверствовавших над
крестьянами лжепродотрядовцев.

В это же время Павлуковский проводил
спецоперации против Унгерна, направлял в его
окружение под видом даурских казаков своих
разведчиков. Как в 60-е годы писал разведчик
Борис Алтайский, он, по заданию
Павлуковского, вместе с Н.В. Волоховым был
внедрен в один из унгерновских отрядов и
организовал в период одного из походов
«выемку» барона из кавалерийской колонны и
доставку его с пограничниками в Иркутск.

Конкурент Сталина

После очередной реорганизации сотрудники
зафронтовой разведки были влиты в аппарат
создавшегося разведуправления штаба главкома
войсками Сибири, а аппарат Павлуковского был
преобразован в Политическое
представительство ОГПУ в Сибири. Его
председатель до 1926 года пребывал в
Новониколаевске, а затем, минуя центральные
органы Особых отделов, направлен полномочным
представителем в Закавказье. Позже
Орджоникидзе, умевший ценить талантливые
кадры, сделал Павлуковского заместителем
наркома тяжелой промышленности.

Ивана Смирнова в связи с реорганизацией
Сибревкома в конце 1921 года отозвали в
Москву. По требованию питерцев, высоко
ценивших его заслуги и дарование, Смирнова
назначили секретарем Северо-Западного бюро
ЦК. Рейснер, Блюхер и Склянский подчеркивали
интеллектуальный магнетизм Смирнова, который
был способен сплачивать вокруг себя огромные
массы и организованно вести не их за собой.

В это время готовилось избрание Генсекретаря ЦК РКП(б).
Питерская партийная организация на заседаниях ЦК
выдвигала Ивана Смирнова на пост генсека, его кандидатуру
поддерживали члены ЦК, но… Генеральным секретарем, как
известно, стал Сталин, а Смирнова назначили
«наркомпочтелем» (наркомом почт). Иосиф Виссарионович
конкуренции не простил: в 1932 году Ивана Смирнова
арестовали, а через четыре года расстреляли.