На этот раз устроители конференции — Иркутское региональное
отделение Союза писателей России и научная библиотека
госуниверситета сделали крен в историко-краеведческую
сторону, назвав конференцию по одному из очерков Распутина
— «Моя и твоя Сибирь». Участие в ней приняли не только
литературоведы, но и философ, историк, диалектолог —
специалист по местным говорам, главный редактор иркутского
«толстого» журнала «Сибирь». Всего было восемь выступлений,
вместе с обзором книжной выставки, подготовленной научной
библиотекой — «Летература Сибири XVIII-XIX вв.: мировоззренческие
истоки творчества В. Распутина».

Перед началом конференции своеобразным эпиграфом к
ней прозвучал отрывок из повести «Последний срок» в
исполнении заслуженной артистки России Любови Почаевой.
В диалоге между старухой Дарьей и ее соседкой Миронихой
живо представилась ангарская деревня с ее сибирским
говором, который наполнил читальный зал библиотеки,
заставляя вновь задуматься над тем, что же это такое
— народная жизнь, народная душа.

Открыл конференцию доклад известной исследовательницы
творчества В. Распутина кандидата филологических наук,
профессора, члена Союза писателей России Надежды Тендитник.
Постоянно обращаясь к имени Распутина в своих статьях
и очерках, литературовед и критик не повторяется: на
этот раз в ее размышлениях много места было отведено
современной прозе, с ее недавним, теперь уже несколько
подупавшим, увлечением «другой» литературой — литературой
постмодернизма. Это тот фон, на котором работает сегодняшний
Распутин, и в прозе, и в публицистике оставшийся со
своим народом.

Изначально, считает Тендитник, писатель шел путем, отличным
от направления модной молодежной прозы. Об этом свидетельствуют
написанные примерно в одно и то же время, в начале
60-х, рассказ Распутина «Я забыл спросить у Лешки» и
повесть Аксенова «Звездный билет».

Все последующие сорок лет были трудными. Но произошел,
по словам писателя Алексея Зверева, «прорыв к истине
духовной и художественной. Этим Россия обязана «деревенщикам»
и Распутину в особенности».

Сегодня всем своим творчеством Распутин противостоит
разного рода измышлениям о кончине русской литературы.
В подтверждение приводились произведения последних лет
— «Изба», «На родине», цитаты из «Моего манифеста»,
опубликованного «Нашим современником» в 5-м номере за
1997 год, — манифеста, в котором судьба России и судьба
литературы слиты для писателя воедино.

Судьба России, по Распутину, определяется духовно-национальными
чертами русского человека, «порывистостью… то к небесному,
то к земному… Ни с кого в мире, — считает он, —
душа не требует так сурово, как с русского человека…
Неотразимость, полное незнание корысти делали у нас
святыми юродивых… Отсюда, из духовного склонения Руси,
и особая роль в ней литературы». Распутин уверен, что
мертва не русская литература, «а мертво то, что выдает
себя за литературу, — приторная слащавость, вычурная
измышленность, пошлость, жестокость, рядящаяся под мужество,
физиологическое вылизывание мест, которые положено прятать,
— все, чем промышляет чужая мораль и что является объедками
с чужого стола. Таким обществом наша литература брезгует,
она находится там, где пролегают отечественные и тропы,
и вкусы… Столетиями литература учила совести, бескорыстию,
доброму сердцу — без этого Россия не Россия и литература
не литература.»

Мировоззрение писателя формируется под влиянием многих
обстоятельств. Профессор ИГТУ, доктор философских наук
Анатолий Сирин в своем докладе «Нравственно-философские
основания в творчестве В. Распутина» обратился к среде
— природной, человеческой, языковой — определившей
развитие личности автора повестей об ангарской деревне,
принесших ему мировую известность. Сказалось то, что
Распутин с детства наблюдал красоту сибирской природы,
имел возможность почувствовать доброту своих земляков,
убедиться в их мудрости. Он рос в естественной языковой
среде, впитал ее, затем ввел в свою прозу и именно поэтому
стал представителем национальной литературы. «Он единственный
писатель такого масштаба, кто является потомком старожильческого
русского населения Сибири», — отметил докладчик.

В творчестве Распутина Сирин находит соединение мифологического,
философского и религиозного сознания. Это характерно
для реальной жизни, но под силу выразить только крупному
художнику. Полны поэзии страницы, отведенные Хозяину
острова в «Прощании с Матерой» — мифическому существу,
погибающему вместе со своим обиталищем; разговор неграмотных
деревенских старух поднимается до философских высот,
когда жизнь оказывается на грани бытия и небытия. Слова
Дарьи: «Стыд, его не отмоешь. Я отродясь не воровала…»
— какой они укор нынешним нашим стяжателям!

Православные мотивы пронизывают прозу Распутина там,
где речь идет о совести в отношениях между людьми, в
обращении к традиционному национальному укладу, народной
памяти. Это есть и в «Деньгах для Марии», и в «Живи
и помни», разлито в рассказах и очерках.

Словно продолжением темы стало следующее выступление
— кандидата филологических наук, доцента ИГПУ Т. Сергеевой
«Местные языковые особенности в произведениях Валентина
Распутина».

Знаток сибирских диалектизмов, Т. Сергеева провела
своеобразный учет местных речений в прозе писателя и
пришла к выводу, что пользуется ими автор весьма тонко.
«Сбоев в речевых характеристиках у него нет».

Непременно учитываются возрастные особенности тех, кого
выводит Распутин на страницах своих повестей и рассказов.
В очерке «Вверх и вниз по течению» диалектизмов как
таковых нет — повествование ведется от лица Виктора,
молодого писателя, человека с высшим образованием;

в «Деньгах для Марии» они уже звучат, но не так громко
— Мария и Кузьма — люди среднего возраста. В «Последнем
сроке» местного говора больше — благодаря главной героине
Дарье, еще больше его в «Прощании с Матерой».

Но и даже в речи представителей одного, старшего, поколения
можно уловить разницу, считает Сергеева. Например, в
«Живи и помни» мать Андрея Гуськова, Семеновна, говорит
не так, как ее односельчане — «цокает», потому что она
родом из других мест, хоть и сибирских, а там свои особенности.

Каждое произведение Распутина дает богатый материал
для наблюдений за соотношением общерусского языка и
местных говоров, за тем, как эти говоры, благодаря таланту
писателя, прибавили новых красок литературному языку
— такой можно сделать вывод.

Историко-краеведческая сторона творчества писателя-сибиряка
была рассмотрена доктором исторических наук, профессором
ИГУ А. Дуловым. Для этого он обратился к книге очерков
«Сибирь, Сибирь…»

«Объективно, глубоко, многопланово» — так, по мнению
Дулова, подходит Распутин к освещению исторических событий.
В то время, когда не только журналисты, но и профессиональные
историки в своих статьях допускают ошибки, дают неверное
толкование тех или иных фактов, писатель Распутин убеждает
в фундаментальности своей подготовки. Он использует
литературу исторического, географического характера,
везде побывал: в Кяхте, Тобольске, Русском Устье,
Горном Алтае — дал яркие описания. Он объективен во
взгляде на характер сибиряка, отмечая и привлекательные,
и непривлекательные его черты. Сегодня историки, замечает
Дулов, разделились во взглядах на купечество. Для одних
купцы — это корыстолюбцы, для других — меценаты и
радетели о благе народном. У Распутина этого нет: он
говорит и о недостатках, и о достоинствах.

Одна из главных идей книги «Сибирь, Сибирь…» — разграбление
Сибири. Здесь видна независимость писателя как от идей
советского времени, призывавших превратить край в большую
стройку, так и от идей сегодняшнего дня, разрушительных
по своей сути. «У писателя свое видение истории и современных
проблем, связанное с патриотическим взглядом на особенности
Сибири», — это видение порой приобретает пессимистические
ноты, с чем не хотелось бы соглашаться, считает историк,
— «хотя понять писателя можно».

«Сибирский уклон» конференции сказался и на других выступлениях.
Главный редактор журнала «Сибирь», член Союза писателей
России В. Козлов рассказал о том, как издание, имеющее
70-летнюю историю, связано с именем Валентина Распутина.
Из всех повестей писателя в «Сибири» (тогда это был
альманах «Ангара») напечатана только одна — «Деньги
для Марии», в 1967 году, остальные выходили сразу в
Москве, но многие годы писатель состоит в редсовете
журнала, рекомендует для публикации отдельные материалы,
сопровождая их иногда своими предисловиями. Так, в номере
3 за 1998 год прошла публикация статьи русского публициста
М. Меньшикова «Талант и стойкость», сопровождаемая размышлениями
Распутина «На круге своя неродные».

Распутиным также была предложена одна из рубрик журнала
— «Малая родина». Любое выступление писателя на страницах
«Сибири» — интервью, беседа — это всегда изящество
прозы, которое читатель сразу отмечает. Ведь нынешний
литературный поток зачастую безъязычен… Сегодня в
редакции журнала находится новый рассказ Распутина «Под
небом ночным», посвященный автором своим друзьям-ягодникам
из Иркутска.

В. Козлов остановился также на отношении писателя к
истории города, выступлениях по поводу возвращения Иркутску
исторических названий улиц.

Творчество Валентина Распутина уже давно стало объектом
самых разных исследований, и наш рассказ о конференции
не был бы полным, если бы мы не упомянули еще об одном
докладе, подготовленном на кафедре русской литературы
ХХ века ИГУ.

Доклад наводит на мысль: все ли идеи, рожденные обращением
к тому, что создано Распутиным, плодотворны? Хотелось
также понять, как изыскивается в иркутской филологической
науке, представленной старейшим в городе университетом,
возможность сопоставления имен весьма и весьма далеких
друг от друга? Доклад называется «Метафизика в прозе
и поэзии (В. Распутин, И. Бродский)», автор — кандидат
филологических наук, доцент ИГУ И. Плеханова.

Увидев такое название, можно было бы предположить, что
речь в нем пойдет о противоположности, разнонаправленности
двух явлений. Один писатель — прозаик, вышедший из
самой что ни на есть глубины русской жизни, другой —
поэт, возросший на общечеловеческой культуре. Один соединил
в себе идеалы и боли народные, другой крайне индивидуализирован,
язык их — он тоже несравним. Сказать, что «сопоставление
Распутина и Бродского закономерно» все равно что сказать:
сопоставимы любые имена, потому что все писатели пишут
книги. По этой причине звучит двусмысленно и вызывает
вопросы утверждение: «Они одинаково зондируют небытие».
Что значит «одинаково»? Если имеется в виду общность
темы, то о небытии, смерти размышляют многие поэты и
прозаики — как о любви, родине и т.д. «Одинаково зондируют»
можно понять и как схожесть подходов, приемов — что
попросту невозможно для Распутина и Бродского.

И второе. Устремляясь в метафизические высоты творчества
двух писателей, автор доклада отводит им разные пределы:
для Бродского — это выход в трансцендентальное, для
Распутина — в социальное.

Мы готовы оставить Бродского специалистам по трансцендентности,
упомянув только об одном литературном мероприятии, проходившем
в прошлом году в Мюнхене. Относительно И. Бродского
там говорилось, что это «явление скорее историческое,
чем поэтическое». Тема разговора звучала так: «Разрушение
смысла — разрушение искусства — распад нравственности».
Вот в пределах этой темы творчеству Бродского было уделено
много внимания. (См.: М. Тартаковский. «Гений Малевич,
лауреат Бродский и профессор Ганнушкин». Москва. 2002.
N 1).

Что же касается Распутина, то сведение его глубочайших
прозрений бытия к социальному уровню выглядит всего
лишь неудачной попыткой «заземлить» его творчество.
Странно такое было услышать от специалиста, взявшегося
судить о художнике редкой духовной мощи, ведь именно
духовные начала — высшие в человеке.

И не спасает этого сомнительного пассажа добавление
в конце доклада к «социальному» «соборного», буквально
через запятую, но еще больше озадачивает.

Утешает в этом огорчении только то, что слушатели —
библиотекари и учителя — просто многого не поняли из
метафизических изысканий И. Плехановой в связи с наукообразностью
изложения материала…

Вообще такие повороты по отношению к имени крупнейшего
писателя современности говорят о том, что мы, современники
и земляки Распутина, — при всей его огромной славе —
все еще мало задумываемся над тем, что значит его присутствие
для всех нас.

Об этом тоже говорилось на конференции: ставился вопрос
о необходимости исследования не только творчества, но
и деятельности Распутина-гражданина, осознания его роли
в культурной жизни Иркутска, Сибири.

И это уже вопрос ко всем нам.

Пока же у нас все еще не доходят руки выпустить хотя
бы библиографический указатель произведений, выступлений
в прессе В. Распутина после 1984 года (до 84-го такой
указатель есть). Имеются наработки и в научной, и в
областной библиотеках, но дело продвигается медленно.
Не слишком балует своим вниманием писателя и иркутская
вузовская наука, что-то давно не видно аспирантов по
его творчеству…

В то время, как материал огромен, и это наш материал,
наше достояние. … Конференция закончилась приятным
сюрпризом для выступивших на ней — комитет по культуре
областной администрации подарил каждому из докладчиков
новый выпуск книги «Сибирь, Сибирь…» с автографом
В. Распутина. Книги, мгновенно ставшей предметом зависти
для всех неучастников. Опять проблема — ее негде
приобрести, ее не хватает на всех.