Большая Анга — полоса белого льда, узкой лентою вьется
в ивовых, елово-лиственничных берегах. Много провалов,
лед метровой толщины, и что там на дне даже издалека
не видно. Вблизи же в одном из провалов заметил рябь,
она кругами расходится из какой-то точки под берегом.
Кто-то там в гробовой тишине признаки жизни подает.
Крадучись, заглянул — чуть не улетел в кусты: прямо
в лицо шарахнулась огромная белая птица! Отчаянно молотя
крыльями, круто вверх устремился самец большого крохаля.
Ну, брат, напугал, я то думал, что ленок к истоку на
икрометание пробирается.

Начинается Большая Анга несколькими родниками в небольшом
калтусе. У подошвы горы на истоке теплый сухой пригорочек,
я приметил его для отдыха — чай приготовить. Доставая
из паняги котелок, легонько стукнул им о камень. Тут
же, как-будто только и ждал, как рявкает в близких зарослях
гуран! Кто не знает — обомлеет: не меньше самого большого
медведя заорал кто-то. Бяу-бявв! — откликнулся ему
второй, подальше. Бяв-бявв! — еще дальше. Три самца
козули оповещают всех: у нас чужой! Услышал да, наверное,
и увидел-то меня только один, остальные за компанию.
Это у них, как правило, бывает, поддерживает крикунов
какой-нибудь уж и вовсе издалека, еле слышен.

Еще не разложил огонек, сижу на валежине. Легкий —
толчком — шорох в кроне дерева позади заставил медленно
оглянуться (быстро голову повернешь, мигом заметит тот,
кто там объявился). На дереве сидит сова ястребиная.
Энергично крутит головой, сама себе кивает, возбуждена.
В лапах полевка, добытчица приготовилась к трапезе.
Я скосил глаза на часы: за девятнадцать секунд в три
приема добычи как не бывало. Забавно, обед сопровождался
победными хриплыми вскрикиваниями с одновременным вздергиванием
хвоста. Вот, откажи животным после этого в выражении
ярких эмоций от успешной охоты и хорошей трапезы.

Возвратился на зимовье. На крыше самец белой трясогузки
по-хозяйски расхаживает, домой вернулся. Вскочив на
охлопень, чтобы дальше был виден, вскрикивает: ну,
где ты?! Она, хозяйка, появилась ровно через десять
дней, и начали они строить гнездо. А тут два ворога
объявились — воробьи. Три дня хозяевам нервы мотали,
гнездо отвоевывали и завладели-таки. Воробей серым комком,
набычившись, подскакивает к строящемуся гнезду, сквозь
нос что-то угрожающе бормочет. Элегантная, высоконогая,
интеллигентная трясогузочка неумело обороняется, возмущенно
пританцовывает, вздергивает хвостиком. Пришлось трясогузкам
в другом конце крыши новое гнездо строить, а эти, как
истинные разбойники, вскоре бросили его и улетели.

Еще были снега, дожди были, а ветры какие! А после,
прямо с утра пошла чудесная весна, запело, заискрилось
радостью все вокруг. Мне пора уезжать. Но, Тулон, я
еще приеду, у тебя столько красоты, тайн, загадок…