Народный артист России Леонид Неведомский — один из
лучших актеров петербургской сцены. Не секрет, что глубинка
знает столичных звезд в основном по кино- и телефильмам.

— Неведомский? Кто это?

— Не знаю.

— Не помню.

Так говорили мне почти все иркутяне, кому я рассказывала
об этом артисте. Но стоило показать его фотографию,
как тут же слышала:

— Ну, конечно, знаю! Помню! Хороший артист. (Это —
зрители старшего поколения, смотревшие по многу раз фильмы «Мачеха»,
где Неведомский великолепно играет с Дорониной, и «Монолог»
— с Нееловой. «Мачеху» недавно опять показывали по
ТВ).

— Знаю-знаю! (Это — молодежь и среднее поколение, те,
кто сегодня смотрит телесериалы «Убойная сила» и «Агент
национальной безопасности»).

Я увидела Леонида Витальевича в Санкт-Петербурге на
театральных сценах. Это были великолепные работы! Захар
в «Обломове» и Жан Вальжан в «Отверженных», роль отца
Андрея Миронова в спектакле «О, шут мой, я схожу с ума!»
(театр «Русская антреприза» имени Андрея Миронова),
а еще спектакль с его участием «Перед заходом солнца»
в знаменитом БДТ имени Г.А. Товстоногова, где актер служит
с 1967 года. За роль обломовского слуги Захара Неведомский получил
Высшую театральную премию Санкт-Петербурга «Золотой
Софит» (номинация «Лучшая мужская роль», председатель
номинационного совета — народный артист СССР Кирилл
Лавров).

Семейные заботы

Мы встретились побеседовать с Леонидом Витальевичем
днем в театре, куда он пришел специально для интервью,
пока его внук Артемий после детского сада обучался в «нулевом»
классе колледжа. Забрать Тему (еще одно имя любимого
внука — Теша) из детсада, отвезти в колледж, привезти
домой — все это выпало в тот день «на долю» деда.

— Что, больше некому? — спрашиваю я.

— Некому. У жены моей, Валентины, занятия. Она психолог,
кандидат наук, преподает в Академии МВД. Дочка Полина
тоже занята.

(Полина Неведомская, педагог-балетмейстер по специальности,
работала в Ленинградском «Мюзик-холле», потом танцевала
в Финляндии, в балете «Анна Каренина». Сейчас — хореограф
театра «Русская антреприза» имени Андрея Миронова).

— Кстати, вы хотели видеть Полину актрисой?

— Нет, упаси бог! Я сделал все, чтобы она ею не стала.
Она замечательно поступила в институт Герцена, педагогический,
на исторический факультет, с иностранным языком, сдала
все на отлично. Проучилась полгода и убежала в эти танцы.
Ну и что? Была бы сейчас педагогом, история, иностранный
язык… У нее были бы здоровые ноги, нестертая спина,
несдвинутые позвонки. Балетный труд — он как у спортсменов.
Что с ней дальше будет? Я боюсь… У нее позвоночник,
колени хуже, чем у меня, 62-летнего…

Байкал, омуль, съемки

— … Так вы, Светлаша, из Иркутска? У меня с этим городом
связаны добрые воспоминания о съемках фильма — второго
в моей жизни — «Источник». В главных ролях были Дзидра
Ритенбергс (такая известная, красивая актриса, она сейчас
кинорежиссер в Риге. Мое поколение помнит ее по фильму
«Мальва») и Владимир Кашпур, мхатовский артист, шикарный,
прелестный. Они грандиозно вдвоем играли! Я был рад,
что взяли Дзидру, потому что после смерти мужа Евгения
Урбанского (он погиб, как вы, наверное, знаете, на съемках
фильма «Директор») ей было очень тяжело, она была одна
с дочкой Женечкой.

Все мы жили на озере Байкал. Ездили на машине по этим
красивым местам. Тогда, 35 лет назад, там было так чисто!
С болью, горечью узнаю о том, как Байкалу плохо сегодня.
Слава богу, что вам помогают студенты, школьники, иностранцы,
очищают от мусора берег…

… А ваш омуль, о-о-о! Помню, я привозил его режиссеру
Илье Авербаху, у которого параллельно снимался в «Степени
риска», в одной из первых его картин и одной из моих
любимых. Там играли Борис Ливанов, Иннокентий Смоктуновский,
Алла Демидова — шикарные артисты! И я рядышком с ними…

Об Иркутске у меня очень теплые воспоминания. Я недавно
отдыхал, лечился в Железноводске, познакомился там с
иркутянами. Они педагоги, супруги, замечательные люди.
Сибиряки — они какой-то особой масти, которая ни с
кем не сравнима. У меня когда-то была студентка из Сибири,
Люда Шепкова. Я по сей день жалею, что не женился на
ней. Мне кажется, если бы я женился на сибирячке, у
меня была бы очень добротная жизнь…

Спектакли

— По гороскопу я Кот. Кот, говорю я, который гуляет
сам по себе. Я всю жизнь — и сейчас — один.

БДТ — это четвертый мой театр. Я начинал в Свердловске,
в ТЮЗе, когда мне было 16 лет. Меня пригласил туда из
школы N 36 известный режиссер Владимир Яковлевич Мотыль.
Это потом он стал известным кинорежиссером («Белое
солнце пустыни», «Звезда пленительного счастья»…).
А тогда был главным режиссером ТЮЗа, замечательным театральным
режиссером.

— Значит вы из Свердловска?

— Нет, я родился в Витебске. А жил на Дальнем Востоке,
в Хабаровске. В Свердловске же прожил вторую половинку
юности. Там похоронены мои мама, бабушка.

Из Свердловска я переехал в Новгород, когда Мотыль ушел
в кино, поступил в Новгородский областной театр драмы.
Оттуда — в Мурманск, в театр Северного флота. Потом
решил оставить актерскую профессию. Я же не учился нигде,
Мотыль взял меня со школьной скамьи. Я много играл во
всех трех театрах. Но я всегда страдал, и сейчас мучаюсь,
что занимаюсь этой профессией.

Мои родители были врачами: отец — хирургом, мать —
микробиологом. Их давно нет. Я с 14 лет живу один. Все,
что я в этой жизни сделал, все, что у меня есть, —
я сделал один, своими руками, зубами, без какой-либо
посторонней помощи — ни папы, ни мамы, ни моего любимого
старшего брата. Я привык много работать — в одном театре,
в другом… Есть свободный промежуток — занимаюсь песнями.

Мой родной театр в Ленинграде — БДТ имени Товстоногова.
35 лет назад я пришел сюда. Счастливо проработал 22
года с Георгием Александровичем Товстоноговым. 13-й
год работаю под руководством Кирилла Юрьевича Лаврова
и очень люблю его и как артиста, и как человека, личность.
Он умница, порядочный человек, мне с ним работать очень
хорошо. И я ему очень благодарен за то, что он сохранил
наш театр. Ведь после смерти Товстоногова многие говорили,
что БДТ рухнет. На самом деле он становится другим,
изменяется. Другая режиссура, другая культура, другой
зритель и другие артисты. Ушло поколение мощных, великих,
выдающихся актеров: Евгений Лебедев, Владислав Стржельчик,
Олег Борисов, Ефим Копелян, Вадим Медведев, Валентина
Ковель, Мария Александровна Призван-Соколова… — это
все основа Товстоногова. Вместе с ними ушли и спектакли.
Но мы пытаемся держать тот дух. Остались Николай Трофимов,
Людмила Макарова, Зинаида Шарко, Нина Алексеевна Архиина,
сам Лавров. Сейчас, к сожалению, очень болен Всеволод
Анатольевич Кузнецов. Слава богу, что есть Алиса Бруновна
Фрейндлих. Она пришла позднее, тоже товстоноговская
актриса. Звезда, актриса номер один не только в БДТ,
в Петербурге — в России… Для меня в России есть две
актрисы, от которых просто можно умереть. Это Инна Чурикова
и Алиса Фрейндлих. А из киноактрис — Нонна Мордюкова,
выше всех! Удивительная совершенно мощь, сила. И Татьяна
Доронина, с которой мне посчастливилось вместе работать:
мы играли мужа и жену в фильме «Мачеха». До сих пор
эту картину три-четыре раза в год показывают по телевидению.
Судьба свела нас недавно, после 27 лет, прошедших со
съемок «Мачехи». В честь 100-летия великого артиста
Николая Константиновича Симонова была учреждена премия
его имени. И 4 декабря Доронина приехала из Москвы получать
эту премию. И мне бог послал эту премию. Так мы встретились…

— Сейчас в БДТ у вас нет центральных ролей…

— Мне на БДТ грех жаловаться. Я столько ролей там за
свою жизнь сыграл! И хороших, и средних, и маленьких,
и эпизодов.

Да, при Товстоногове я сыграл много крупных ролей. Сейчас
немного меньше играю (сейчас мы все меньше играем),
и роли поменьше стали. Приходят новые режиссеры, у них
свои привязанности, они приглашают других артистов.
Но у меня нет никакой обиды. Когда я буду нужен, меня
позовут. Допустим, сейчас я смотрю спектакли БДТ. Ну
нет роли для меня! Играют, скажем, Геннадий Богачев
и Андрей Толубеев. Мне не сыграть так, как играют они.
Они играют лучше.

Товстоногов взял меня в БДТ, посмотрев мою дипломную
работу — роль Несчастливцева в спектакле «Лес»по Островскому.
Но когда режиссер Шапиро из Москвы стал ставить «Лес»,
то пригласил другого актера. Казалось бы, возьми Неведомского,
«готового» Несчастливцева, я трагик, у меня голос! Но
он очень правильно сделал, что взял совсем безголосого,
такого интеллигентного, грандиозного артиста Сергея
Грейдена, который, казалось, совсем не Несчастливцев.
И получилось замечательно. А Андрюшка Толубеев — гениальный
Счастливцев! И прелестно! Этакая пара! А если бы был
Леня Неведомский — это был бы старый театр 19 века,
традиционное, скучное решение. Слава богу, что мне не
дали Несчастливцева! Вышел бы на позор…

Кино

— Сейчас я снимаюсь редко. И в малых дозах. Допустим,
сериал «Империя под ударом», моя серия. Я играю замечательного
человека, министра внутренних дел 1902 года, которого
убивают в этой же серии. Значит, в следующей меня уже
не будет, я никому не надоем. Но я успеваю сыграть характер,
личность. Или «Убойная сила». Я отказался сниматься
в одной серии, в другой. Сорокин, прекрасный режиссер,
предложил мне сыграть отца героя Сережи, которого я
очень люблю. Отец его живет в деревне, он приезжает
ко мне, мы побили немножечко бандитов, постреляли, и
он уехал. Все, серия закончилась. Или «Агент национальной
безопасности». Я раз отказался там сниматься, два, а
в третий нельзя было отказаться: роль хорошая. Для меня
главное, чтобы мои сегодняшние роли по теме своей были
близки прежним. Чтобы мне было не стыдно перед теми моими
семьюдесятью-восьмьюдесятью ролями (сколько их было?
Я давно счет потерял!)… Что ж ты, родной, играл-играл
героев, генералов, лейтенантов, солдат, которые защищали
Родину, а теперь?.. Мне вот предлагают сыграть генерала,
который в Чечню оружие продает, заказывает убить журналиста…
Разве я могу такого играть? Что мне скажут мои зрители?
«Лень, ты что делаешь? Тебе не стыдно? Ты деньги зарабатываешь?»
И я отказываюсь.

А в «Улицах разбитых фонарей» отказался сниматься раз,
два, три, а вот сейчас, в четвертый раз, ну роль, которую
нельзя не сыграть. Это мой человек, Он был летчиком,
сейчас ведет у детей авиакружок. Дети талантливые, такие
модели делают! А их выгоняют из помещения на улицу. Новым
русским оно нужно под бани, сауны. Я начинаю биться-драться
за моих воспитанников . Это мне интересно, и я соглашаюсь
играть.

Или в новом сериале «Барон» у того же Дмитрия Светозарова
у меня замечательная роль, непохожая на те, которые
я играл. У меня там есть тема: я бьюсь за свою дочь.
Мне главное за кого-то бороться, кого-то защищать.
Мой герой, работяга, сельский житель, выпивающий, любит
свою дочь до смерти. Мне обязательно надо, чтобы мой
герой любил — землю, родину, дочь, жену, брата, женщину,
просто человека, — простите меня, христа ради, за
такие слова. Он обязательно должен любить и страдать.
Лучше, если он не очень удачлив и не очень счастлив
в любви. Я больше таких людей играю, я и люблю их играть.
Возьмите любой мой фильм, в котором я играл: «Мачеха»,
«Дамское танго», «Возвращение Будулая», «Впереди день»
(моя любимая картина по Ирине Велембовской «Дела семейные»)…
Мои герои неудачливы в любви, им не везет, вроде
бы, надо обозлиться, а они не злятся. Лучше любить безответно,
чем не любить совсем. Мои ребята любят, и это уже счастье.

И также в театре. Иногда говорят: «Я для себя играю».
Ничего я для себя не играю! Я выхожу к зрителям. Они
пришли в театр, заплатили деньги. У меня бывают удачные
спектакли, бывают неудачные. Я неровный артист. Сегодня
так играю, завтра — по-другому. Я не могу повторять
интонации. Если два-три спектакля повторяю, меня это
убивает. Я должен каждый раз играть по-новому. А это
зависит от того, какой зритель сегодня в зале сидит,
какое у меня состояние, какую мне энергетику дарят.
А если ее нет, я гибну, умираю. И тогда начинаю дарить
я: «Ну, возьмите мою!.. А-а-а, даете мне немного в ответ?
Ну и слава богу! Давайте обменяемся…»

Мне ребята не верят, что мне больше нравится во время
спектакля, когда нет аплодисментов, когда тихо (слышно,
как муха пролетит!), когда плачут. Если слышу шум, кашель,
сопенье, разговоры, значит, я потерял зал. Леня, говорю,
возьми себя в руки! Кому-то со мной хорошо, а кому-то
— ужасно. Как в жизни. Редко бывает, чтобы тебе было
хорошо с женщиной и ей — с тобой…

Песни

— Вы недавно запели, Леонид Витальевич…

— Да. Никогда не пел! До 60-ти лет! Да я и не пою —
напеваю. Это произошло два года назад, случайно. Меня
пригласил Рудольф Фурманов по просьбе своего сына Влада
в театр «Русская антреприза» имени Андрея Миронова на
роль Захара в спектакле «Обломов». Рудольф работал со
всеми артистами БДТ — со всеми, до самого Товстоногова,
кроме меня.

Я начал репетировать Захара. В это время заболел Игорь
Дмитриев. Рудольф просит меня: «Замени его в спектакле
«Записки сумасшедшего антрепренера», сыграй маленький
эпизод. А заодно выйди во втором акте, спой что-нибудь».
Театр имени Миронова поющий, у Дмитриева — мелодекламация,
поэты серебряного века. Я же не читаю, под гитару не
пою. Фурманов говорит: «Во втором акте надо обязательно
выйти «звездой»! Ты — звезда…» Мне это безумно смешно,
но тем не менее… И вдруг пришла мысль сделать а капелла
песню «Ходят кони над рекою…» из фильма «Бумбараш»
(ее пел в кино Золотухин). Я решил сделать посвящение
артистам, которые ушли рано. Начинаю с Саши Хочинского,
с которым мы много работали в концертах. Юрий Демич,
с которым мы работали в БДТ. Юрий Каморный, с которым
я снимался. Юрий Богатырев. Павел Луспекаев, актер
БДТ. Олег Даль, Василий Макарович Шукшин. Заканчиваю
Ильей Авербахом, у которого я снимался в «Степени риска»
и в «Монологе». И Динарой Асановой. И после этого пою
«Ходят кони…» (На кассете диктофона осталась мне на
память запись этой песни в исполнении Л.Н. — От авт.).
Зал очень хорошо принимает. Меня попросили спеть эту
песню на вечере, посвященном 100-летию Симонова. И вдруг
там мне вручают премию! Это был счастливый миг. Актерское
счастье — оно так редко. Если оно бывает, если бог
его посылает, — не успеваешь оценить, как уже пошла
суровая, тяжелая, трудовая, жестокая актерская жизнь…

После этой грустной песни, давай-ка, думаю, что-то еще
сделаю. Я очень люблю Леонида Утесова, с юности своей.
Меня и назвали Леонидом в его честь. Взял из его репертуара
«Когда проходит молодость…», спел. Потом, когда в
театре стал готовиться спектакль «О, шут мой…»,
я подумал, что надо параллельно еще что-то
сделать. Меня взбесило, что нигде нет кассет, дисков
Утесова, Марка Бернеса. Да что ж такое? Я достал через
библиотеки, фонотеки ноты, нашел хороших музыкантов,
заказал им аранжировки, сам срежиссировал, сам, извините
меня, оплатил, без какой-либо помощи, спонсоров там…
Сначала записал три песни, потом еще, еще, а
через месяц, думаю, уже выйдет альбом. Вчера записывал
пятнадцатую песню. Один композитор подарил мне песню
«Петербургские женщины», сейчас сделает мне ее аранжировку,
и это будет шестнадцатая. Кассета будет не для уличной,
широкой продажи, а для тех, кто ко мне хорошо относится.
На это меня «спровоцировали» зрители. Они приходят в
театр Андрея Миронова (а я пою теперь и в спектакле
«Безумный день, или Непровинциальный бенефис» —
«Песню старого извозчика», «Тайну», «Ленинградские мосты»)
и спрашивают: «Нет ли кассет Неведомского?»

Я уже выпустил несколько дисков для друзей. Поскольку
я играю для простых, нормальных людей, а они, как правило,
не очень богатые, у них нет дорогой аппаратуры, а есть
магнитофончики, я делаю упор на аудиокассеты, чтобы
они могли их слушать…