Борис Александрович, еще недавно мы праздновали Новый год, а сейчас
весна на дворе, и мы снова с вами встречаемся для того, чтобы обсудить вопросы,
которые волнуют людей. Один из таких вопросов — строительство нового
ангарского моста в Иркутске.
Тема для иркутян очень важная. И в бытность
мэром города Иркутска и уже губернатором области вы сделали
немало для того, чтобы это строительство появилось.
Сегодня, я думаю, что это известно
практически всем, федеральное финансирование этого
объекта осложнено или почти прекратилось. Какая перспектива
у этой стройки и появится ли новый мост в Иркутске?

— Тема, конечно, очень важная и актуальная. Волнуют людей в первую очередь объемы финансирования.
Мы в свое время имели соглашение с Федеральным дорожным фондом и Федеральной дорожной
службой по долевому участию в реализации этого проекта.
К сожалению, на сегодняшний день объемы привлеченных средств значительно уменьшились.
Мне кажется, здесь достаточно негативную
роль играют некоторые наши депутаты Государственной Думы,
которые во всеуслышание заявляют, что это мост муниципальный, а следовательно, Федерация не
должна выделять на него средства.

Но мы планируем в течение 2002 года реализовать объемы работ на полмиллиарда рублей, в
ушедшем, 2001, году освоено 700 млн. рублей. Прекращение или остановка строительства не
предусматривается.

Вторая тема, которую поднимают жители Иркутска: «Мы попадаем в зону сносов…»
Это сфера действий властей города, мэра, Думы. Мы действительно будем делать все для
строительства мостового перехода, а вот подходы к мосту, развязки, снос домов, переселение людей
в другое жилье — это задача городской власти.

Если удастся нам в этом году собрать больше средств территориального дорожного фонда, то они
тоже будут направлены на строительство моста.

— Борис Александрович, какая-то странная тема звучала
в прессе со ссылкой на депутата Государственной Думы
Юрия Михайловича Тена. Он говорил о том, что средства
из Федерального дорожного фонда, направленные на строительство нового моста, были
израсходованы не по назначению, и даже назвал объект, на который, якобы, эти деньги ушли,
а именно Иркутский областной драматический театр?

— Юрий Михайлович у нас большой фантаст. Ему надо заняться, наверное, другой
деятельностью. Он слишком много дает недостоверной информации жителям Иркутской
области. Это, конечно, не соответствует никакой действительности. Все средства, которые
предусматриваются, они идут целевым назначением и их легко проверить. Кстати, Юрий
Михайлович Тен сам непосредственно заинтересован в строительстве, в этом участвует его
компания, может быть, они допускают нецелевое использование средств? Так пусть он честно об
этом скажет.

— Все-таки строительство моста — это тема областной власти, строительство не будет сдвинуто в
исключительную сферу иркутского муниципалитета?

— Мы в любом случае говорим
о том, что здесь есть как бы две темы. Первая тема
это участие областной администрации в реализации крупного
проекта, который город сам не потянет. Это очевидно.
И если говорить об объемах строительства, то все оно стоит 6 млрд. рублей. Полтора
миллиарда уже вложено. Мост стоит 4,4 млрд. Администрация области будет принимать
участие в строительстве самого моста. Подходы, снос, развязки — это все уже касается
городской среды, этим должны заниматься городская Дума и мэр.

Я понимаю, что очень тяжело брать жесткие обязательства,
но все-таки когда иркутяне могут надеяться на то, что
машины по новому мосту пойдут?

— Мы планировали в 2005 году завершить строительство, и необходимо 500 млн. в этом
году, в пределах 1,3-1,4 млрд.
рублей — в последующие годы 2003, 2004, 2005. Если все эти средства мы найдем,
следовательно, сможем уложиться в указанные сроки.

— Следующая тема, которую я хотел бы затронуть, связана с достаточно неприятными
обстоятельствами нашей современной жизни, и в том, что эта проблема вдруг сейчас замечена Кремлем,
есть некий элемент определенной социально- политической компании. Но это, в общем, не главное. Я
имею в виду беспризорников
на наших улицах, детей из социально неблагополучных
семей, детей без родителей, которые не хотят государственного
присмотра или те, до которых еще не дошли руки. Понятно, что
в одной Иркутской области эту проблему не решить, это
не какое-то королевство на Луне. Драма общегосударственная,
и все-таки, что мы здесь, у себя в области, сможем сделать?

— Мы не сидим и не ждем, когда нам кто-то об этой проблеме
скажет. Эта работа ведется повседневно, она
тяжелая и непростая. О причинах семейного кризиса я распространяться не буду, они общеизвестны.
Мы подбираем с улицы и проводим социальную реабилитацию 15 000 детей в среднем в год.
Наиболее серьезную тревогу вызывают Братск, Ангарск, Усолье, Черемхово, особенно
тревожно в Иркутске, где степень обеспеченности реабилитационными объектами,
которые могут работать с безнадзорными детьми, 20 процентов от нормативов. Поэтому
городская Дума и мэр должны самым должным образом обратить на это внимание.

Мы направляем средства в течение учебного года на то, чтобы 110 тысяч детей
были охвачены бесплатным питанием в школах области. Это дает реальную поддержку.

Очень серьезная тема — это пропаганда здорового образа жизни. А то у нас в
основном «кто сбегает за Клинским» рекламируется:Мы организуем работу детских
клубов и летний отдых, открываем для детей с улицы социальные столовые.

На сегодняшний день около 7 тысяч родителей, избивающих, забросивших своих
детей, стоят на учете в милиции. Нужно восстанавливать семьи как таковые, улучшать
их материальное состояние и включить ресурсы общества. Раньше этим очень серьезно
занимались. Попробуй-ка, встань перед очами своих товарищей по работе, как человек,
который не может воспитать своего ребенка. Это было очень серьезное воздействие.

В решении этой проблемы должны использоваться, в первую очередь, гуманистические, а не
административные принципы. С детьми, которые попали в беду, иначе нельзя. Мы создаем систему социально-
реабилитационных центров, например, в Заларях, для ребятишек из сельской местности. Там накоплен
серьезный опыт, и сейчас мы создаем молодежную деревню для уже выросших детей, чтобы они закрепились в
аграрном производстве.

Мы создаем реабилитационные центры и в каждом муниципальном образовании, и на уровне области, потому
что очень много детей транзитных. Создали транзитные гостиницы. Мы в социально-реабилитационный центр
привезли ребенка, многие не знают, кто их родители, где эти родители. И вот помимо того, что просто ребенка
помыли, начали кормить, с ним заниматься, Начинается поиск судьбы этого ребенка. Если родителей мы не
находим, то определяем в интернат, детский дом, дом ребенка. Это большая тяжелая напряженная работа.
Государство достаточно серьезно борется сегодня за судьбу каждого человека.

Но мы выхватываем сегодня из среды безнадзорных детей, начинаем их реабилитировать, а общество
генерирует новых беспризорников, и их число на улице не уменьшается. Поэтому нужно бороться с причинами
— отсутствием работы, бедностью, жестокостью по отношению к детям.

— Мы планировали во время наших
встреч оценивать состояние отраслей экономики Иркутской
области. Мы, конечно, не экономическим анализом будем
заниматься, а смотреть в проблемную часть этой темы
и говорить о ситуациях тревожных. И одна
из таких тем — это ситуация в лесопромышленном комплексе
Иркутской области, а точнее около него. Потому что лесопромышленный комплекс — это вещь более
или менее организованная, а у
нас царствует в тайге, в лесах Иркутской области фирма
под названием «Воруйлес». Что делать, как с этим справиться? Это, конечно, один
из элементов общего неследования закону у нас в стране,
психологии «укради-продай» И все-таки
Иркутская область — лесная область. Экспорт леса дает серьезные поступления в бюджет, в
то же время у нас есть на нашей огромной территории и большие возможности для
воровства.

— Да, это, несомненно, присутствует, поэтому давайте последовательно говорить об этом.
Я хочу сказать, что законодательство позволяет неэффективно использовать лесные
ресурсы России. В первую очередь, речь идет о том, что управление лесами, федеральная
служба, лесхозы, которые осуществляют допуск в лес всех заготовителей, они, мягко
говоря, работают неудовлетворительно. Органы местного самоуправления тоже
привносят достаточно много негативного.

Если говорить о региональных и национальных проблемах, то государство до сего
времени не выработало правильную таможенно-экспортную политику. Вывозить глубоко
переработанный лес у нас не выгодно, а круглый лес, по существу, не обременен
никакими таможенными пошлинами.

Наконец-то, во всяком случае, планируется рассмотрение правительством предложений
участников лесного комплекса, формулы пользования лесами в интересах большинства.
Мы уже неоднократно заявляли о необходимости предоставления качественной техники
и о лицензировании заготовителей, лицензировании экспортной деятельности. Но мы
должны следовать федеральному законодательству, и когда попытались на некоторых
территориях (мы же общаемся, друг с другом — губернаторы) ввести элементы
лицензирования, тут же получили протесты прокуроров.

Сегодня государство обеспокоено ценами на нефть. Понятно, что тот конек, на котором
строился бюджет, правительством теряется. Следовательно, страна может опять попасть
в коллапс, хаос. В связи с этим абсолютно правомерна ориентация на мобильный и
эффективный лесной комплекс.

Самое главное — мы должны создать максимальные условия для того, чтобы глубоко
перерабатывать древесину. А правительство должно создать защиту с помощью таможенных
пошлин на вывоз необработанного леса.

А все, что связано с нарушениями законодательства, это уже сфера деятельности правоохранительных органов. Мы
обсуждали это в прокуратуре области, в управлении внутренних дел. У нас десятки уголовных дел по нарушению
лесного законодательства. Были выявлены случаи, когда чиновники, трудящиеся на госслужбе, лесхозах, управлении
лесами, в милиции, к сожалению, способствовали этим нарушениям.

Лесной комплекс — это налоговые поступления в пределах 22-25 процентов бюджета области, это занятость. Это
технологии. Мы не должны закрывать эту тему. Лесной комплекс является образующим для нас, неким двигателем
области, от которого напрямую зависит развитие нашего региона.

— Борис Александрович, у нас есть с вами немножко шутливая
договоренность, что мы во время наших встреч будем комментировать
слухи, сплетни, политические, конечно. Хотя у той темы, которую мы сейчас затронем, есть такой оттенок
— личностно-обывательский. С другой
стороны политик, государственный деятель — это человек,
который обрек себя на внимание ко всем обстоятельствам
своей жизни, и поэтому я хочу вас попросить сегодня
немножко рассказать о семье. Одна из базовых тем,
которая звучала и в период избирательной кампании, и
наверное, еще прозвучит, это разговор о том, что ваши
дочери учатся и живут за границей, и, в общем, оторваны
как от родных иркутских берегов, так и от страны нашей
в целом.

— Дочери находятся не за границей. Они учатся в Москве, завершают учебу в одном из университетов. Как и все
студенты, после сдачи сессии, приезжают домой, в Иркутск. Я надеюсь, успешно эту ступеньку в своей жизни
пройдут, а как у них дальше сложится судьба, где они будут трудиться, это уже разговор будущего.

— Буквально через неделю 8 Марта. В вашей семье, кроме вас, одни женщины:

— Несомненно, 8 Марта — праздник самый трепетный,
самый желанный праздник не только для женщин, но и для мужчин. Поэтому я хотел бы
воспользоваться случаем и обратиться к нашим женщинам, жителям Иркутской
области, поздравить с этим замечательным весенним праздником, пожелать им
семейного благополучия, счастья, любви, удач и праздничного настроения не только 8
Марта.

— Я тоже присоединяюсь к этим поздравлениям. Спасибо за сегодняшний разговор.