— Все, приехали, — с какой-то обреченностью произнес
Бутырин.

Впереди возвышалась огромная наледь, почти гора. Теплые
ключи здесь бьют. Странно, уже льдом покрылась
немалая площадь, высота приличная, а они все бьют и бьют.
Слева не объехать — сопка почти вертикально
поднимается, справа — Лена бежит. Спускаться на
лед рискованно — ни одного следа нет.

— Вон видишь, там, впереди, чернеет? Это полынья. А
здесь кто его знает. Вода упала, лед висит, попробуй
только сунься, — торопливо объяснял Николай Тимофеевич.

— Как же вы тут ездите? Почту возите? Она же не вчера
наледь эта образовалась.

— Так и ездим, — огрызнулся Бутырин. — Где на санях,
где на тракторе, случается что и верхом человека
отправляем. Разве что из-за шуги возникнет задержка. Да
порой и в шугу лодку снаряжаем, чтобы на другой берег
переправиться. Тут же люди живут. Каждый что-нибудь да
ждет: весточки с Большой земли, пенсии или газеты,
— и Николай Тимофеевич кричит, — Димка! Ты еще там ударь!
Да посильнее.

Димка, точнее Дмитрий Канин, молодой шофер нашего УАЗа
уже несколько минут ходил вдоль берега с пешней, то тут,
то там с силой ударяя ею. И повсюду пешня с каким-то
глухим звуком раскалывает лед и уходит вниз. Зависший лед
— ненадежный. Такой панцирь нас не выдержит.

А так хотелось попасть в Коношаново, самое отдаленное село Жигаловского
района. Оно расположено на острове. Вот и
вызвался поехать с начальником местного отделения связи
Н.Т. Бутыриным, который вез туда почту.
Оставили уже с полсотни километров позади и теперь в
пору возвращаться. Ну кто тут тебе поможет? Правда, перед самой
остановкой мы обошли трактор с большими санями. Но тому
хоть сам помогай. Гусеница слетела.

Прошло немного времени и появился тракторист.
Начал что-то объяснять Бутырину, показывая на ту сторону
реки, где сохранились остатки села Молодежное. Говорят,
раньше лагерь там был. Сегодня живет лишь одна семья. Судя
по словам тракториста, он тут уже не один час и сумел
хорошо оценить обстановку. Сказал и о причине поломки. А
потом до меня донеслось:

— Сейчас чуть налажусь и пройду краем. А ты, Димка,
следом иди! Вот здесь, правда, кустарник подруби, чтобы
проехать смогли.

От услышанного у меня глаза округлились. Это «босиком»
что ли трактор покатит? И где пойдет? По берегу, по
льду? Вон из Иркутска на КАМазах направлялись в начале декабря
в Усть-Кут. До сих пор в Лене сидят. У одного
только макушка торчит. Сами с Димкой наблюдали как их
пытались вытащить.Деревянные настилы, ворот соорудили,
автомашина-техничка пришла. Кино да и только. Во что только
оно обойдется.

Однако наш товарищ по несчастью был уверен, спокоен и
деловит.

Вскоре и в самом деле взревел трактор. Шел он, как танк.
Не падал, не проваливался и даже не зависал. А следом и
Ленька рванул и мы быстро проскочили ту злополучную
десятиметровку.

— Это предприниматель Жмуров, — кричал, преодолевая гул
машины, Бутырин. — Но это хохмы ради мы его так
называем. Какой он предприниматель? Трудяга. На охоту
сходил, пушнину сдал и на вырученные деньги товары
накупил, теперь землякам, точнее своим знакомым в Орлингу
везет. А раньше в Жигалово работал на охотучастке,
затем в то село перебрался.

Обойдя трактор, мы остановились. Он снова «разулся».
Ну как тут не поблагодарить, не помочь и не поговорить.

— Как живем, спрашиваете? Да кто не пьет, тот живет, —
почти с вызовом ответил на мой вопрос Жмуров.

Если бы где-нибудь в городе мне показали на Виктора
Ивановича и сказали, что вот он
предприниматель, я не поверил бы. Видок у него… Руки
как у тракториста, грубые, сбитые, в мозолях и ни одного
золотого кольца. Правда, зубы позолоченные. Но это скорее
беда верхнего Приленья. То ли вода здешняя такая, то ли в
почве каких-то элементов не хватает, и поэтому у многих
только они улыбнутся, как тотчас же сверкнут позолотой.
Шапка у Жмурова солдатская, суконная, с сизым козырьком,
одно ухо на щеке, другое наверху. Куртка тоже из
солдатского сукна, такие же брюки. На ногах легкие унты.

— Из Ангарска вожу продукты в Орлингу, это уже
Усть-Кутский район. Сюда, до Жигалово, машиной
забрасываю, отсюда летом не моторке, зимой, как видите,
на тракторе. Почему из Усть-Кута не езжу? Ха, да там
дорога по зимнику хуже некуда. Расчищать ее надо. А здесь
все-таки асфальт сначала, потом лед. Сейчас муку
доставляю, сахар, макароны. Скоро Новый год — решил
ребятишек мороженным порадовать. Все свои, близкие.
Летом? Летом много не возьмешь. Бросишь в лодку
четыре-пять кулей той же муки — она и осела. Поэтому в
ту пору везу соки, напитки, пиво, еще кое-что.

Да, Жмуров — патриот. Что такое Орлинга? Это Богом забытое
село. От Жигалово двести
километров, 160 от Усть-Кута. Раньше туда регулярно
ходили самолеты, летом, естественно, останавливались
часто курсировавшие речные теплоходы типа «Заря». Сегодня
уже более крупные, более близкие к центрам населенные
пункты находятся на периферии внимания общества и
властей, что тут говорить о дальних и далеких.

Поразил оптимизм Виктора Ивановича. Дорога
неблизкая и нелегкая, на 200 километров пути четыре
населенных пункта. «Крейсерская» скорость у его ДТ-75
километров десять да и те он набирает по хорошей дороге,
а тут то колея, то склон, то с пешней ходить надо.
Движение по Лене интенсивностью
не отличается, это вам не Московский тракт под Ангарском.
Мы сами часов семь были в пути и лишь одного его видели.
Мало ли что может случиться. И ведь случается.

— Да ты посмотри на наше Жигалово, — говорил позже
Бутырин. — К нему вон какая дорога ведет. До Качуга хоть
боком катись. Ну и что, сильно балуют нас коммерсанты?
Если и едут, то только в райцентр да в ближайшие села, а
чтобы в дальние деревеньки… Нет уж. Ну иногда узнают,
что пенсии дают или скотину забивают, они тут как тут.
Приехали, выгребли, уехали. Опять их месяц нет.

… Жмуров наклонился над гусеницей, поднимая трак.
Вместе с Бутыриным, которого родители не обидели
физической силой, мы взялись втроем натягивать гусеницу.
Наконец удалось соединить звенья, вставлен палец и Виктор
начал кувалдой забивать его. Невольно подумалось, надолго
ли хватит вот такого ремонта, не разуется ли через
километр-другой?

— Мне бы только до Грузновки дойти, а там я уж сделаю
все как надо.

… Уже десять лет говорят у нас о создании третьего
сословия или так называемого среднего класса. Послушаешь
какую-нибудь Хакамаду, так та чуть ли не рыдает по поводу
того, что его так и не удалось сформировать в нужном
количестве. Кто они, составляющие третье сословие? Это
предприниматели, управленцы, менеджеры средней руки,
коммерсанты, адвокаты,
удачливые фермеры и вообще люди прилично зарабатывающие.
Чтобы соответствовать такому положению, их денежный
доход, по определению экономистов, должен составлять 5-30
тысяч рублей. Однако народа на Руси с такими доходами
не так уж много, процентов десять. В то время как на
Западе число таковых доходит до 60 процентов. Вы думаете,
сильных мира сего очень тревожит, в каких условиях
работает Жмуров? Да ничуть. Гораздо большую озабоченность
вызывает у них политическая и экономическая нестабильность
в государстве, вызванная социальным неравенством. Зря,
что ли, писатель Тополь обращался к
олигарху со словами «Поделитесь!» Иначе, мол, все
отберут. А вот с этим ой-как трудно, просто даже
невозможно.

Между тем в среде новой буржуазии, а также экономистов,
социологов, обществоведов, обслуживающих их, сложилось
устойчивое представление, что средний класс является
гарантом стабильности, что он обеспечивает
платежеспособный спрос и тем самым инвестирует
отечественную экономику. Тем не менее для создания и
укрепления его каких-либо кардинальных мер не
предпринимается. Все остается на уровне слов и обещаний.
По-прежнему давит финансовая удавка. И потому не может
войти в среднее сословие наш знакомый Жмуров, не могут
развернуться, к примеру, иркутские фермеры Перевалов и Сидоров,
переработчик Жуковский, люди, честно работающие в сфере
услуг. Возможно, по поводу позиции экономической элиты,
определяющей многие правила игры, кто-то и сочтет
справедливым сказать известные слова, мол, и
хочется, и колется, и… Но так ли хочется богатейшим
кланам, чтобы рядом с ними набирало мощь многочисленное
третье сословие? Воров-то и хапуг, если будут мешать,
долго ли в тюрьму упрятать. А вот как быть с честными,
трудолюбивыми, одержимыми идеями созидания, строительства?
Дай им волю — потеснят ведь, авторитет завоют, а там
и властью делись, политической и экономической,
справедливости средний класс захочет.

… Из Коношаново мы возвращались поздно ночью. Снова ни
одной встречной машины. То злополучное место заранее
обошли стороной, придерживаясь правого берега реки.
Сколько не вглядывались — не видели чернеющего трактора,
не слышали его гула, не светил он фарами. Значит, и в
самом деле добрался до Грузновки.

— Это надо же ехать столько верст зимой, одному, —
недоумевал и восхищался Бутырин. — Тоже мне
удовольствие. А если что случится?! Не будь нас, кто бы
помог гусеницу натянуть?! И что имеет от того? Икру
черную что ли ложками черпает? Да никогда в жизни! Но
ведь едет, везет. Иначе совсем-совсем захирела бы
Орлинга. Вот такой Жмуров. Наш мужик. Ленский.

P.S. Трое суток по зимней дороге добирался Жмуров
до своего села. Ночью 30 декабря он въехал в Орлингу. А
утром как раз перед Новым годом уже одаривал ребятишек
мороженным и сладостями. Вот было радости.