Сколько
можно отступать?

Геннадий
ПРУЦКОВ,
"Восточно-Сибирская правда"

Уверен,
заявление президента Буша о выходе
США из Договора по противоракетной
обороне вызовет боль и тревогу у
многих соотечественников. Именно
политическое и военное равновесие
позволяло нам в прошлом жить под
мирным небом. Вместе с тем каждый из
нас хорошо представлял, как это
равновесие достигалось. Не доедала
деревня, страдала глубинка из-за
полного бездорожья, квартирный
вопрос превратился в один из самых
острейших… Решение многих
социальных и экономических
вопросов было принесено в жертву в
связи с необходимостью создать
мощный оборонительный щит. И ведь
создали. Спасибо творцам, нашей
научной элите, рабочим оборонки.

Нас вынудили
втянуться в разорительную гонку
вооружений. Россия, начиная с 20-х
годов, искала друзей, союзников,
заключала мирные договоры. В 70-е
годы страна действовала особенно
активно в этом направлении. Именно
тогда были заложены основы для
создания бессрочного договора по
ПРО.

Самое
удивительное, в какой ситуации, во
взаимоотношении с какими
личностями удалось достичь той
договоренности. В связи с этим
представляют интерес воспоминания
видного советского дипломата
Георгия Марковича Корниенко,
который принимал активное участие
в переговорах по этой проблеме. Они
начались, когда на пост президента
США был избран Ричард Никсон,
который слыл не просто
консервативным деятелем, но ярым
антикоммунистом. Первые попытки
нашего руководства начать
переговоры по ограничению и
дальнейшему сокращению
стратегического вооружения
(стратегических средств доставки
ядерного оружия — ОСВ) не были
восприняты. При встрече с нашим
послом Добрыниным Никсон заявил о
необходимости увязать этот вопрос
с проблемами Северного Вьетнама.
Там еще шла война, и Америка, все
больше и больше погружалась в ее
пучину.

Естественно,
что подобные требования были
неприемлемы. Возможно, именно на
отказ от такого решения и
рассчитывала администрация
Никсона. Одновременно она в течение
нескольких месяцев продвигала
через конгресс решение о начале
работ по созданию в США системы
противоракетной обороны
"Сейфгард" в расчете на то, что
это явится сильным козырем на
переговорах с СССР, когда они все же
начнутся.

Но мир уже
был иным, чем в начале, допустим, 50-х
годов. Тогда очень сильно были
развиты антимилитаристские,
антиядерные настроения. Мировое
сообщество все больше и больше
сознавало какую жуткую опасность
представляет термоядерная война. В
Штатах усиливалось настроение в
пользу переговоров по ОСВ и против
строительства ПРО.

И вот первый
раунд советско-американских
переговоров в Хельсинки в ноябре 1969
года. Ни та, ни другая делегация не
имеет конкретных предложений по
ограничению и сокращению
стратегических вооружений. Этот
раунд носил скорее всего
пристрелочный, исследовательский
характер. И уже здесь определились
серьезные разногласия. Какое
ядерное оружие считать
стратегическим? Наши военные и
дипломаты к числу такового
относили то, что способно достичь
территории противной стороны. То
есть ту часть вооружений, которым
были оснащены армии стран НАТО. Но,
имея аналогичное по ряду основных
параметров, мы не могли подобным
оружием "достать" Америку.
Значит, оно не должно было подпасть
под квалификацию
"стратегическое вооружение".
Уточню: речь тут шла о ядерных силах
передового базирования (ЯСПБ),
размещенных, допустим, в Англии, ФРГ
и т.д. Но, как ни удивительно,
трудности, возникшие при
обсуждении этой проблемы,
стимулировали более предметный и
более обещающий обмен мнениями по
проблеме ограничения систем
противоракетной обороны.

Уже на второй
раунд советская делегация внесла
на обсуждение три варианта решения
вопросов по системам
противоракетной обороны. Нельзя
сказать, что американцы ухватились
за какой-то один из них. Переговоры
пробуксовывали в течение всего 1970
года. Просвет появился в начале
следующего года, когда США
согласились с тем, что в порядке
компенсации за наличие у них
ядерных средств передового
базирования наша страна вправе
иметь большее, чем Америка,
количество межконтинентальных
ракет. В мае того же года появилось
советско-американское сообщение о
том, что оба правительства
согласились сконцентрироваться…
на выработке соглашения об
ограничении развертывания
противоракетных систем, и при
заключении соглашения по ПРО они
договорятся о некоторых мерах в
отношении ограничения
стратегических наступательных
вооружений. После этого началась
напряженная работа по созданию
будущих документов. Они должны быть
подготовлены к предстоящему визиту
президента Никсона в Москву в мае
1972 года.

Сегодня
можно только догадываться,
насколько сложной и тяжелой была
эта работа. Задолго до главного
визита в Москву прибывает помощник
президента по национальной
безопасности Киссинджер. Если для
советской стороны главным было
согласование некоторых вопросов по
ограничению стратегических
вооружений и проекта документа по
основам взаимоотношений СССР и США,
то высокий гость имел совсем иной
наказ Никсона. А именно: не
обсуждать никаких других вопросов
до тех пор, пока не удастся достичь
от советского руководства согласия
оказать давление на Ханой для
прекращения войны во Вьетнаме.
Вопреки всему, по словам
Г.М.Корниенко, "удалось
продвинуться по интересующим нас
вопросам". Согласно Договору по
ПРО каждой из сторон будет
разрешено развернуть
противоракетную оборону лишь двух
ограниченных районов: по одному
вокруг столиц и по одному району
размещения межконтинентальных
баллистических ракет. В дальнейшем
ограничились уже одним районом. В
другом документе, называемом
"Основы взаимоотношений между
СССР и США", зафиксирована
"убежденность СССР и США в том,
что в ядерный век не существует
иной основы для поддержания
отношений между ними, кроме мирного
существования".

Подписание
докуметов, состоявшееся в мае 1972
года, — большая победа мирной
дипломатии и здравого смысла.
Сегодня, к примеру, воспринимаешь с
удивлением, что тот визит
Киссинджера был…"закрытым".
Опасаясь, что у тех документов
будут серьезные противники,
способные все испортить,
Киссинджер держал работу над ними в
большом секрете, в том числе и от
своего государственного
департамента. Даже советских
дипломатов просил о том же. Прибыв в
Москву, якобы прежде всего по
поводу переговоров по Вьетнаму,
Ближнему Востоку, помощник
президента по национальной
безопасности накануне беседы с
советским министром иностранных
дел Громыко попросил Корниенко
вместе с сопровождающим его
дипломатом Сонненфельдом
проработать нужные документы по
ПРО. Работа шла на удивление быстро,
что, очевидно, бывает редко в
дипломатической практике.

На этом
детективная часть визита не
кончается. Визит был тайным не
только для всего внешнего мира, но и
для американского посла Бима. Часа
за два до отлета Киссинджер
попросил Корниенко привезти Бима к
нему в его особняк. Что и было
сделано. Странно, что посол не был
удивлен ни срочным вызовом, ни
самой возможностью такой необычной
встречи. Оказывается, американские
разведчики, работавшие под крышей
посольства, засекли американскую
радиостанцию в районе Внуково (где,
очевидно, стоял самолет
Киссинджера), которая работала с
Вашингтоном. Поэтому он
догадывался о присутствии тайного
и высокого визитера.

Не просто
решались эти вопросы и "с нашей
стороны". Председателя
Президиума Верховного Совета СССР
Подгорного возмутила формулировка
краткого, весьма обтекаемого
коммюнике по Вьетнаму, ради
которого в основном якобы и
приезжал в Москву помощник
президента по национальной
безопасности. То, что случилось,
можно назвать серьезным семейным
скандалом. Но удалось отшлифовать
коммюнике и в конечном счете как-то
вывернуться. В мае 1972 года были
подписаны договоры по ПРО и по СНВ.
Договор по ПРО имел бессрочный
характер. Попытки следующих
администраций США выйти из него не
имели успеха. Настолько он был
четко сформулирован, логически
обоснован. Надо было объяснить
причины выхода. Отсюда попытки
разработать так называемую СОИ
(стратегическую оборонную
инициативу).

Намерение
США работать над программой СОИ
вызвало много тревог, дискуссий в
нашем обществе. Вот что говорил
недавно в газете "Сельская
жизнь" бывший командующий
войсками ракетно-космической
обороны А.В.Соколов. Разработка СОИ,
по его словам, — это скорее всего
создание противоракетной обороны.
Однако Договор по ПРО должен
работать. (Беседа проходила еще до
выхода США из ПРО). По той простой
причине, что "создать с помощью
существующих технологий
противоракетную оборону, которая
не допускала бы ударов по своей
территории, в обозримом будущем
невозможно. Даже для США". Но нас
"толкают на то, чтобы мы сами чуть
ли не добровольно вышли из этого
Договора". Ельциным был подписан
и без ратификации начал
осуществляться Договор об
ограничении стратегических
вооружений ОСВ-2. В соответствии с
ним стали сниматься с вооружения
т.н. ракеты "Сатана", каждая из
которых несет по десять боевых
блоков с индивидуальным наведением
— ни одна противоракетная оборона в
обозримом будущем не может
справиться с ними. Их сняли с
вооружения, как якобы устаревшие,
хотя по некоторым оценкам, они
могли прослужить еще лет по 15. Так
уменьшилось количество ракет,
которые могут достичь территории
США.

К этому можно
присовокупить легкую и быструю
уступку, допущенную министром
иностранных дел Шеварднадзе во
время переговоров с американским
госсекретарем Шульцем о включении
ракет "Ока" (СС-23) в Договор
РСМД (о ракетах средней и меньшей
дальности). В соответствии с
Договором это вооружение, по своим
параметрам никак не
соответствующее требованиям
документа, было уничтожено.

Уступка за
уступкой. Уступка без намерения
что-то выгодать для государства,
своего народа. Особенно
стремительно сдача наших позиций
ведется в последнее десятилетие.
Сдаем последние иностранные базы,
позволяем чужеземцам
разворачивать свои войска на
территории бывших своих республик,
спокойно взираем на то, как НАТО
приближается к нашим границам.
Сколько еще можно отступать?