Архимандрит
ТИХОН:

Путин и
его семья — христиане. Это главное

— Отец
Тихон, действительно ли Владимир
Путин, нынешний президент России,
православный христианин? Это не
праздный вопрос, очень многим в
Греции действительно важно это
знать.

— В 1917 году в
России прервалась почти
тысячелетняя преемственность
правителей страны, которые
являлись бы православными
христианами. И в этом смысле сейчас
связь времен восстановлена в
личности нынешнего президента.
Владимир Владимирович Путин —
действительно православный
христианин, и не номинальный
только, а человек, который
исповедуется, причащается и
сознает свою ответственность пред
Богом за вверенное ему высокое
служение и за свою бессмертную
душу. Бремя задач, тяжесть проблем,
мера ответственности, которые взял
на себя этот человек, поистине
громадны. Тот, кто по-настоящему
любит Россию и желает ей блага,
может только молиться за Владимира
Владимировича, промыслом Божиим
поставленного во главе России.

— Как
случилось, что ваши дороги с
Владимиром Владимировичем
пересеклись?

— Очень
просто: когда-то он пришел к нам в
храм, поскольку наш монастырь
расположен недалеко от прежнего
места его работы.

— Что
заставило его прийти в храм?

— Знаете, это
очень личные вопросы. Конечно же, я
не смогу о них говорить. Должен
сказать лишь то, что в последние
десятилетия в России у множества
людей произошел принципиальный
духовный выбор. А выбор этот в
основе своей прост (при всей
сложности каждой частной судьбы) и
стар как мир: кто-то ищет Бога и
служит Ему, а кто-то служит мамоне. И
тот и другой пути в последнее время
открылись для людей во всей
ясности. Огромное количество
русских людей сегодня, после многих
лет атеистической идеологии,
познает для себя православие,
познает совершенно новый мир. Это
не значит, что президент, как
горячий неофит, живет только этим: в
его положении это было бы смешно.
Владимир Владимирович — очень
взвешенный, рациональный человек, в
том числе в вопросах веры.

—
Президент как-то участвует в
церковной жизни?

— В первую
очередь тем, что он и его семья —
христиане. Это главное. Но,
принадлежа к церковному телу,
президент не может не чувствовать
проблем, которые беспокоят всех
православных. У нас, как и в Греции,
существует очень тяжело
переживаемый нами раскол. В нашем
случае — с Русской зарубежной
церковью. Будучи недавно в Америке,
Владимир Владимирович встречался с
представителем синода зарубежной
церкви епископом Гавриилом и
пригласил его и предстоятеля
зарубежной церкви митрополита
Лавра в Москву. Дай Бог, чтобы
постепенно, пусть не сразу, эта рана
общими усилиями в конце концов была
бы исцелена.

— Как вы
думаете, какое значение сам
президент придает религии,
деятельности церкви?

— Во время
своего короткого отпуска летом
нынешнего года президент посетил
несколько северных монастырей.
Когда он был в Валаамском
монастыре, то в одной из бесед
высказал мнение, что без
православия не было бы и самой
России. И в нынешнем возрождении
России православная церковь
призвана сыграть особую духовную
роль, потому что наши корни именно в
православии. Путин подчеркнул, что
хотя Россия —
многоконфессиональная страна и он
испытывает уважение к людям,
исповедующим другие религии, в то
же время нельзя не сознавать, что
культура России в первую очередь
основана на традициях православия.
И сильна была Россия именно вечными
ценностями, которые исповедовало и
несло православие. Это совершенно
не унижает приверженцев других
конфессий. Наоборот, в России много
сотен лет поддерживался
беспрецедентный межрелигиозный
мир. Но гарантом его служило именно
православие.

— А семья
Владимира Путина тоже
православная?

— Вся семья
президента — православные верующие
люди. Они этого не афишируют, это их
органичная жизнь. И только потому,
что в России люди отвыкли от таких
правителей, этой теме уделяется
столь пристальное внимание.

— Сейчас
часто вспоминают, что президент
работал в ФСБ. Да и ваш монастырь
расположен рядом с ФСБ на Большой
Лубянке.

— Ну что ж
теперь сделаешь? Перевести
монастырь на другую улицу? Но он 600
лет здесь стоит. Сегодня немало
военных, в том числе и офицеры
спецслужб, — это люди, живущие
христианской жизнью. Слава Богу! Во
все слои общества все больше, пусть
и незаметно на поверхностный
взгляд, проникают вера, милосердие,
справедливость, Христова любовь к
ближним — что же в этом плохого?

— У вас
лично были какие-то разногласия с
ФСБ?

— Я вступил в
церковную жизнь в самом начале
восьмидесятых годов и сразу вышел
из рядов комсомола, написав
заявление с формулировкой: в связи
с моими религиозными убеждениями.
Но никаких репрессий лично ко мне
по этому поводу не было. Были
какие-то угрозы, вызовы в горком
комсомола, но стоял уже не 1937 год —
уже не было той страшной машины
насилия.

— А ваши
родственники подвергались
репрессиям?

— Да, и
многие, как, наверное, в большинстве
семей в России. В конце 20-х годов
многие из моих родственников —
кстати, греков, из семьи Кузьмы
Христофоровича и Кириакии
Анастасовны Папандопуло, которые
жили в Геленджике, на берегу
Черного моря, — были репрессированы
как кулаки. Поскольку у них была
рыболовецкая шхуна. Бабушка,
которая воспитывала меня в детстве,
Сотира Кузьминична, была
репрессирована позже, после войны,
когда многих греков ссылали в
Казахстан. Моя дядя — Георгий
Иванович Мельников, один из
создателей нашего зенитного
оружия, — тоже какое-то время провел
в тюрьме. Другой дядя — Лев
Антонович Чешко, по учебникам
русского языка которого мы учились
в школе, — после немецкого плена
провел, кажется, восемь лет в
лагерях. Еще раз повторяю: это было
обычной судьбой обычной семьи в XX
веке.

— Каково
сегодня отношение между Греческой
и Русской церквами?

— Недавно в
Москве был архиепископ Христодул.
Он произвел на всех огромное
впечатление — очень живой человек,
духовный, умный, интересный. Мы были
и раньше знакомы с его
выступлениями, проповедями, а
теперь смогли увидеть воочию его
проповеднический дар, когда
владыка Христодул обратился к
православной молодежи на съезде с
необыкновенно ярким словом. Для нас
очень интересна православная жизнь
в Греции, потому что мы сейчас
переживаем период либерализации. И
то, что называют демократией,
зачастую подменяется произволом, и
на поверхности оказываются самые
грязные стороны западной жизни,
которые разлагающе влияют на
молодежь. И нам очень важно знать,
как Греческая церковь пережила
этот период. Для нас интересно, как
в современной Греции сохраняют
веру, духовные и национальные
ценности, что необычайно важно для
самосознания каждого народа. Я
глубоко убежден, что опыт
православной Греции будет еще
серьезно востребован в современной
России.

— Что вы
можете сказать по поводу места
России в межрегиональной ситуации
в мире?

— Я не
специалист в политических вопросах
и выскажу сугубо личное мнение. Мне
представляется, что сегодня Россия
вынуждена проходить между Сциллой
и Харибдой: между ужасом исламского
терроризма и не менее страшной
силой тех, кто пытается воплотить в
жизнь тотальную американскую
гегемонию. Здесь нужна необычайная
выдержка, глубокий анализ и
продуманные решения.

Но, слава
Богу, в России существует огромный
позитивный опыт сосуществования
народов, исповедующих разные
религии, в частности православие и
ислам, и это не может не вселять
надежды. Многие пытались и
чеченскую кампанию перевести в
религиозную войну, чему, кстати,
успешно противодействовали и
православная церковь, и
представители большей части
исламского духовенства. Но надо
понимать, что существуют
действительно могущественные силы,
которые пытаются перевести и
чеченский, и общемировой конфликты
в межрелигиозное противостояние.
Это очень опасно.

— И
последний вопрос. Отличается ли
духовное общение или исповедь
обычного человека и президента?

— Душа
всякого человека неповторима и
бесценна перед Богом. Господь
говорит, что все сокровища мира не
стоят одной человеческой души. И
велика молитвенная
ответственность священника за
всякую человеческую душу. Для меня
очень важны слова одного из святых
отцов: "Какая главная минута
твоей жизни? Это та минута, которую
ты сейчас проживаешь. А какая
главная встреча в твоей жизни? Это
встреча с тем человеком, с которым
ты сейчас говоришь".

("Известия"
за 8 декабря 2001 г.)