Из рода
искателей

Татьяна
КОВАЛЬСКАЯ,
"Восточно-Сибирская правда"

Если
говорить, как в Ветхом завете, то…
Михаил родил Федора и Андриана…
Это — род Тупицыных из купеческой
Тюмени. Но в конце прошлого, а
точнее, уже позапрошлого, XIX века,
устремились искатели удачи на
восток, за Байкал. Андриан
Михайлович Тупицын, человек
образованный, топограф и геолог,
вошел в состав государственный
экспедиции, возглавляемой В.А.
Обручевым, главной задачей которой
были поиски залежей каменного угля
вдоль прокладываемой трассы
Сибирской железнодорожной
магистрали. Андриану Тупицыну
довелось составлять геологические
карты угольного месторождения в
Букачаче (нынешняя Читинская
область), так что можно считать, он
один из первооткрывателей.

Его брат
Федор Михайлович Тупицын
отправился в Забайкалье вслед за
Андрианом, но цель имел другую. С
молодой и энергичной женой Марией
из рода Мездриных он поселился на
прииске и занялся рисковым, но
заманчивым делом — поисками золота,
стал старателем. Почему добытчиков
драгоценного металла в России
назвали старателями? Может, потому,
что искали золото кустарным
способом, каждый сам для себя шурфы
бил или в ручье на лотке песок
промывал. И приходилось стараться
изо всех сил, все лето ходить по
горам, по руслам таежных речушек, в
общем, труд физический, тяжелый, а
результат во многом зависит от
везения. Как говорили, кому фарт, а
кому пустой песок.

Федор,
человек азартный, упорный, но и
знающий о горных породах кое-что от
брата или от родичей, на Урале
горнозаводским промыслом
занимавшихся, старателем оказался
фартовым — нашел большой самородок.
Кстати, его жена Мария тоже без дела
не сидела: мыла песок в ручьях,
золотинки собирала. Когда муж
осенью вернулся с фартом, жена
мигом собрала вещички и сумела
убедить Федора уехать с прииска в
губернский Иркутск. Нравы
старательские известные: обмывают
фарт в кабаках, швыряют деньги
направо и налево, спустят до
последнего — и весной опять в тайгу,
искать коварное счастье фартовое.

Ну, а коли с
золотом да в нубернской столце —
жить можно неплохо. Тупицыны купили
дом, Мария приоделась, в перстнях
золотых ходила. Вот она на снимке
иркутского фотографа с подругой
Давыдовой, дворянкой. Как считали в
семье, подруга приходилась внучкой
декабристу Давыдову. Подросли в
семьях дети, тоже подружились, и
дочт Тупицыных Валентина вышла
замуж за сына подруги Степана
Давыдова. Молодые верили в удачу,
поселилсь в Букачаче на прииске.
Там и родилась у них дочурка,
назвали Любой. Дитя ждали долго, а
дили в любви и согласии, да и
малышка такая светленькая,
голубоглазая — любо посмотреть…

Она и сегодня
привлекательна, Любовь Степановна,
хотя уже возраст давно пенсионный.
И себя считает черемховчанкой,
потому что из Букачачи мама ее
увезла совсем маденькой. Стал
родиной город угля, стала
"горнячкой" и сама Любовь. Наш
разговор в ее уютной квартирке в
деревянном муниципальном доме на
двух хозяев идет об истории семьи.
На столе разложены фотографии
почти столетней давности. В свете
вечернего солнца смотрят на нас
открыто и чуть удивленно ее деды. А
в углу светятся иконы домашнего
киота, от них, дедов, перешедшие
дочери и дополненные внучкой. В
этих комнатах под низкими
потолками уживаются в полном
согласии старина и современность:
богословские трактаты, иконы и
книги по геологии, горным наукам,
художественная литература. Муж
хозяйки Алексей не столь богомолен,
но не перечит ее православному
мировоззрению, уважает за
стойкость духа: материнское
религиозное воспитание не помешало
Любе получить образование геолога,
работать в экспедициях, а потом на
угольной шахте.

День
оказался постным, пятница, когда
Люба и Алексей мясного не едят, но
зато рыба — в любом виде. Может быть,
потому и здоровье в порядке. Да и
омуль вкуснейший, особенно его
икра, крупная, темно-бордовая, засол
отменный.

Как
сохранились фотографии! 1902 год,
Иркутск. Андриан Тупицын в ателье
снимается перед отъездом за Байкал.
Семья — в Тюмени, но с ним портрет
жены и дочки, он его взял с собой
даже в ателье.

А это Федор
Тупицын с женой и друзьями.
Старатель в косоворотке, в мягких
сапогах, под шляпой довольное
жизнью лицо с лихо закрученными
усами.

Насколько
дережливы женщины в роду
Тупицыных-Давыдовых: сохранили
снимки и дорогие сердцу предметы во
всех переездах и мытарствах. Потому
как революционные перевороты
восемнадцатого-двадцатых годов не
могли не задеть людей богатых и не
революционеров. К тому времени
Федор Михайлович вернулся из
Иркутска на родину, в Тюмень,
поближе к барту, а от дочери уехал
подальше. Но как власть
переменилась, пошли комитетчики по
зажиточным домам собирать золото
на нужды Республики Советов.
Андриан отказался отдавать, его и
засадили. Мария испугалась и отдала
все, даже нательный золотой
крестик. А потом на мужа насела:
уезжать надо, добра не жди. Поедем
за Байкал на прииск, может,
подфартит тебе, опять наживем добра
— там же дочь и зять. И опять
оказались Тупицыны в Букачаче. Зять
Степан Васильевич Довыдов был
новой власти предан душой и телом.
Похоже, воевал в красной гвардии,
наверняка был большевиком. Иначе
развен доверили бы ему должность
государственной важности,
подведомственную ОГПУ, —
начальника паспортного стола в
Букачаче?

Но наступил
тридцать седьмой год, черный и
кровавый. ЧСтепану Давыдову
предъявили "чрезвычайное"
обвинение: якобы выдавал паспорта
перебежчикам в Китай и Монголию,
врагам народа. Всех на руднике, где
уголь добывали, "почистили".
Степан, видимо, пыток не выдержал,
умер в тюрьме. Был реабилитирован
уже посмертно, после смерти
Сталина.

Страшно жить
рядом с предавшими мужа да с
ярлыком "враги народа".
Снялись с насиженного мсета и
вместе с соседями, с родителями
перебрались в Черемхово. Те же
шахты, уголь, но город побольше, в
душу никто не лезет. А трудиться
букачачинские переселенцы умели на
совесть.

Почему Люба
выбрала в Черемховском горном
техникуме специальность геолога?
Конечно, не случайно: знала от мамы,
кто были дедушки-братья Федор и
Андриан. Да и жила в душе любовь к
странствиям, поискам среди
россыпей в каменоломнях самоцветов
и минералов поразительных форм и
расцветок. Собирала камни с детства
и всю жизнь. В доме у нее настоящий
минералогический музей. Вот щетка
аметиста, вот друза горного
хрусталя, есть исландский опат,
который в оптических приборах
используют как точнейший природный
кристалл. На стене висит картина из
янтарных камушков. Друзья знают ее
увлечение и дарят оригинальные
самоцветные сувениры.

Но самые
дорогие, священные и
благословенные дары передал ей
дядя по отцу, священник Знаменского
храма Иркутска отец Петр,
двоюродный брат Степана,
урожденный Давыдов. История, скажу
прямо, и грустная и счастливая.
Грустная оттого, что после ареста
Степана его жена Валентина
Федоровна прервала с
родственниками все связи: не дай
Бог, обвинят и посадят, что с дочкой
будет? Жили, как бы притаившись, в
Черемхове. Дед Федор тоже от
репрессий скрывался, уходил в
тайгу, жил в медвежьих углах. Такое
время.

Ну, а когда
культ личности разоблачили, Берию
расстреляли, и провозгласили в
стране амнистию и реабилитацию,
Люба, уже взрослая девушка, стала
маму уговаривать искать
родственников. Написали они с
помощью соседки-юриста письмо в
областное управление внутренних
дел, сообщили данные родных по отцу.
И случилось чудо: оказалось, совсем
рядом, в Иркутске, служит в храме
отец Петр. Он принял Валентину и
Любовь с большой радостью,
познакомил с женой и сыновьями. Это
был (умер в семидесятых) широко
образованный, просвещенный
человек, философ, окончил
консерваторию и духовную
семинарию. Почему отправился на
Урал, Люба не знала, скорее всего,
его туда московский патриарх
командировал, в Свердловск, где как
раз произошел выброс на атомной
станции. Отец Петр подвергся
облучению, заболел и вскоре отошел
в мир иной. Остались у Любови
Степановны его бесценные дары:
крест протоиерейский, большой,
икона Знаменской Божьей матери
старинной работы и книги по
богословию.

Где бы ни
работала Любовь Степановна, к ней
всегда тянулись женщины. Такой уж
характер: умиротворяющий,
примиряющий с невзгодами быта и
общества. А еще она прекрасная
рукодельница — вышивает и вяжет. С
гордостью показывает бабушкину
реликвию — гарусную скатерть,
которой более ста лет. Любовь
Степановна, по мужу Малмалаева,
самостоятельно изучила Библию и
вот уже более года в местной газете
публикует популярно излагаемые
рассказы о церковных праздниках и о
святых. Когда мы рассуждаем о
духовности и внутренней жизни
человнка, я всегда вспоминаю эту
негромкую, мягкую и в то же время
стойкую женщину, ее тихую
благотворительность и постоянное
служение — работает дежурной в
госучреждении, помогает крестникам
(их у нее шесть) и больной, чужой
женщине.