Иркутяне
Похабовы: один построил
город, другой защищает его

Людмила
БЕГАГОИНА,
"Восточно-Сибирская правда"

Ордена
милиционерам вручают обычно
посмертно. Выносят на красной
бархатной подушечке вслед за
"счастливчиком", удостоенным
награды, который движется ногами
вперед во главе похоронной
процессии и к регалиям уже
безразличен. Андрею Похабову,
оперуполномоченному уголовного
розыска Куйбышевского РОВД, можно
сказать, крупно повезло: он
совершил подвиг и остался жив. Так
что его орден Мужества друзья
обмывали отнюдь не слезами.
Поднимая стаканы, неунывающие
опера отпускали шуточки: "При
такой работе нам всем крест
обеспечен — не на грудь, так на
могилку".

Андрей
вообще-то подвиги совершать не
собирался. По характеру он
спокойный, застенчивый. Из тех, кто
приключений на свою голову не ищет.
И в милицию пришел вовсе не по зову
сердца: искал работу, а не
романтику. Окончив институт
инженеров железнодорожного
транспорта, не мог устроиться даже
слесарем. Долго стоял на учете в
центре занятости как безработный.
Вот и пришлось пойти в ментовку, где
кадры требуются всегда. Но даже
сюда сначала не брали — здоровьем,
говорят, не вышел. Кое-как
"пролез" в оперативники. Рад
был грошовой зарплате стажера,
которая причиталась младшему
сержанту. Жена, окончившая институт
иностранных языков, попыталась
было устроиться в школу —
преподавать немецкий. Но и у нее не
заладилось: оказалось, этот язык у
тинейджеров теперь не в моде.
"Неудачники мы с ней", —
прокомментировал ситуацию сам
Андрей, улыбаясь застенчиво.

Когда
заходишь в Куйбышевский райотдел,
где на всех трех этажах убогость и
зловоние похуже чем в тюрьме, то уж
сомневаться не приходится: мало
радости работать здесь. Тем более —
за гроши. В отличие от коллег из
Ленинской и Свердловской милиции,
где созданы управления и зарплата
поэтому выше, опер из райотдела по
первому году не получает даже двух
тысяч. Куйбышевской милиции вообще
"везет": в предместьях, где
испокон жил рабочий люд, после
закрытия заводов жизнь
превратилась в сплошную
непрекращающуюся пьянку и резню. В
99-м, когда Андрей Похабов поступил
на службу, здесь регистрировалось
семь убийств за год, теперь —
пятьдесят. В такой же пропорции
выросли все остальные преступления
в районе. В том числе кражи и угоны
автотранспорта, раскрытием которых
занимается оперуполномоченный
Похабов. Он работает в группе
розыска, и за два года через нее
прошло больше 800 машин и мотоциклов.
Направление деятельности самое что
ни на есть неблагодарное: в городе
раскрывается примерно семь
процентов таких преступлений. У
Куйбышевского райотдела
показатели, правда, немного выше, но
хвастать не приходится. 80 процентов
преступлений этого вида
совершается в организованных
группировках. Не стоит и говорить о
том, как выглядит оснащенность
нашей милиции на их фоне. В группе
розыска угнанных машин, например,
уже давно не работает телефон —
дешевенький аппарат купить не на
что. Колес, разумеется, тоже нет,
даже допотопного средства
передвижения. В райотделе всего
десять автомобилей — все списаны и
ремонтируются за счет самих
сотрудников. Я попыталась было
выяснить, когда последний раз
получали технику — самый
"старый" сотрудник вспомнил,
что за двенадцать лет его работы
давали лишь одну машину: в отдел по
борьбе с наркотиками.

Этот
разговор в пользу бедных
продолжать не хочется. И так
понятно: какое отношение к милиции
сверху, у власти — такое будет и
снизу, у народа. Даже за два года
работы в органах Андрей успел
заметить, как сильно изменилось
отношение к людям в погонах. Привык,
что на рынках и в магазинах
день-деньской крутят блатные песни
про "мусоров". "Может, хоть
фотокарточку в газете давать не
надо, — попросил герой, — а то соседи
узнают, где работаю. Чего хорошего
…" Да уж, не тянет он как-то на
героя с этой своей простодушностью.
Зато такие вот преданные,
ответственные, добросовестные и
без всякой романтики могут пахать
за гроши — "надо так надо". На
таких можно положиться.

Любит или не
любит свою работу Похабов, я так и
не выяснила. Когда попросила
рассказать о самых интересных
задержаниях — глаза у него не
загорелись, как обычно бывает у
оперов. Что мол тут особенного
такого? Задержали вот недавно
грабителя. Крупная птица, судя по
всему: не однажды привлекался к
уголовной ответственности — и
всякий раз дело закрывали, а
преступника выпускали из СИЗо под
залог. Технология у него была
простая: делал вид, что хочет купить
дорогую иномарку, просил
посмотреть, какая она на ходу.
Садился за руль — и давил на газ. Так
было и с последней кражей. Машину
быстро перегнал в Красноярск и
продал на авторынке. Никаких
следов,как ему показалось, не
оставил. Когда его через восемь
месяцев после преступления
задержали на вокзале, где он
садился в поезд, грабитель был
ошарашен тем, что его удалось
вычислить, — и от неожиданности во
всем признался. Вот разве сам этот
момент, когда вор-профессионал
признает превосходство сыщика, —
он, действительно, приятный.

— А в общем-то
работа как работа, — пожимает
плечами опер. — Бывает, приходится
мозгами шевелить: пытаемся
поставить себя на место вора и
обойти его, перехитрить. А бывает —
вычислить преступника ничего не
стоит, только надо набраться
терпения и посидеть в засаде
несколько суток. Таких
преступлений половина. И если не
удается задержать угонщиков, то
машину и вещи, как правило,
возвращают владельцу.

Короче,
Андрей Похабов, оперуполномоченный
группы розыска угнанных и
похищенных машин Куйбышевского
угро, оказался самым обыкновенным,
ничем не примечательным ментом. И
даже внешность у него какая -то
совсем не геройская. Небритый,
помятый (ночью работал), с добрыми
глазами и застенчивой улыбкой. Он и
о подвиге своем рассказывал, как о
чем-то обыденном. Стоял на
остановке в девятом часу вечера —
обещал жене вернуться с работы
пораньше. Автобуса не было как
всегда целый час. Вдруг видит:
грузовик на полном ходу врезается в
"Жигули". Сначала думал —
обычная авария: записал номер
автомобиля, чтобы помочь, если
понадобится, инспектору ГАИ. А
дальше было, как в кино: дерзкое
убийство прямо на глазах десятков
людей. Из опрокинувшейся восьмерки
выскочил мужик и сиганул к забору,
грузовик догнал его и наехал.
Жертва преследования с
переломанными ногами и разбитой
головой перескочила через забор —
машина двинулась вслед и, со всего
маху врезавшись в бетонную стену,
проломила ее. После чего водитель
выскочил из кабины и покрыл
недобитого беглеца отборным матом.

Картина эта
длилась несколько секунд. На
остановке все так и остались стоять
с раскрытыми ртами. Не растерялся
только флегматичный с виду мент — с
криком "Стой, милиция!" кинулся
наперерез грузовику, потрясая
"корочкой". И только успел
запрыгнуть на подножку, как
преступник, захлопнув дверцу
машины, рванул с места. Пьяный
водитель с такой же дерзостью, как
только что пытался прикончить
владельца "жигуленка" (врач
стоматологической поликлиники
провинился тем, что поставил свою
машину, загородив проезд
грузовику), стал убивать встрявшего
в разборки мента. Он петлял,
прижимал машину к забору, пытаясь
скинуть пассажира на железные
штыри. Но мент оказался не в меру
прытким. Он умудрился на бешеной
скорости перелезть в кузов, хотя уж
было совсем сорвался и долго висел
на руках, держась за борт и мотаясь
из стороны в сторону. Озверевший
водитель швырнул машину так, что
она свернула водонапорную колонку
и врезалась в осветительную опору,
сбив столб.

Очнулся
Андрей на земле. Свидетели потом
давали показания на следствии и в
суде: "Когда грохнулся столб и
грузовик перевернулся, мужчина,
который был в кузове, вылетел на
асфальт, прокатился по нему метров
пять на животе. Зажав бок, без
ботинок, которые слетели при
падении, подбежал к кабине, схватил
за руку вывалившегося из нее
пьяного водителя и со словами
"Держите его!" упал без
чувств".

Еще бы не
упасть! Из его бока был выдран клок
10 на 15 сантиметров, из рваной раны
торчали кости и чуть ли не
вываливались кишки. В областной
больнице его приняли за бича. Он был
небрит и грязен, и у него так же, как
у бомжа, не оказалось 150 рублей,
чтобы заплатить за постельное
белье. Такой конфуз — приехали
тележурналисты снимать героя, а он
лежал на голых грязных матрацах,
ругая всех подряд. Андрей перенес
четыре тяжелых операции. Несколько
часов ему стягивали порванные
мышцы. Когда швы поджили — пришлось
беднягу резать опять: в боку
образовалась яма глубиной в семь
сантиметров. Потом в ожоговом
центре пересаживали кожу. А в 3-й
Кировской больнице оперировали
плечевой сустав — кроме вывихов,
оказались порваны и связки, и мышцы.
Из спины и живота извлекли около 30
осколков стекла, некоторые
вырезали уже в поликлинике УВД,
давая обычное обезболивающее. От
удара головой у парня сместился
шейный позвонок — травмотологи
помочь не смогли, пришлось искать
частного костоправа. Выжил он
чудом. Когда навестившие в больнице
коллеги сказали оперу, что он
представлен к награде, страдалец
только отмахнулся: "Какая еще
награда… За что? Это ведь просто
работа". Да уж, у ментов она
неблагодарная — к этому привыкаешь.

Однако
признался мне, что, когда мучился в
больнице, было обидно. Порой —
очень. День так называемого
бесплатного лечения в стационаре
обходился в 300 — 400 рублей. Его жена
Наташа в месяц получает 800
("Повезло устроиться в
поликлинику психологом, — сказал на
полном серьезе Андрей, — а то в
школе у нее зарплата была всего 500
рублей"). Одну из операций
пришлось делать платно, не говоря о
расходах на восстановительный
период. Городские власти,
выделяющие премии лучшим
следователям и участковым, даже не
поинтересовались, на какие шиши
лечится опер, который спас жизнь
врача муниципальной клиники, отвел
беду от детей возле школы и
ожидающих автобуса людей на
остановке, оказавшихся на пути
озверевшего от водки водителя
грузовика.

Ребята-опера,
конечно, не бросили в беде. Андрей
долго перечислял всех, кто навещал
его в больнице — от начальника РОВД
до "последних разгильдяев". Не
раз и не два сыщики из своей скудной
зарплаты скидывались ему на
лекарства, привозили деньги в
больницу, отправляли пакеты с
фруктами, доставали дефицитные
препараты. Когда началась гангрена,
спасла прокурор района,
откопав-таки сыворотку, которую не
могла найти вездесущая милиция.
ГУВД выделило Похабову 4900 рублей
материальной помощи — мизерная
часть того, что ушло за семь месяцев
лечения. К тому же Андрей чувствует
себя в долгу перед товарищами,
выпотрошившими свои кошельки,
чтобы спасти его жизнь.

Правила в
ментовской конторе очень странные.
Здорового на службу не принимали,
придираясь по пустякам. А как
заболел — от работы не освобождают.
С недействующей правой рукой,
травмой позвонка, из-за которой
порой наступала полная отключка,
осколками стекла под кожей, не
позволяющими делать резких
движений, ему приходилось
заступать на суточное дежурство,
участвовать в погонях и засадах,
месяцами работать без выходных. Он
рассказывал мне об этом без
раздражения — "надо так надо".
Зато когда спросила, обрадовались
ли дома ордену, в глазах у парня
блеснули слезы, и горло
перехватило. Я поняла: им с Наташей
дорого досталась эта награда…

Получив
орден, Андрей пришел домой
подвыпившим, пытаясь отшутиться от
нахлобучки: "Как же было не
обмыть-то? Дай бог не последний…"
Жена его шуток не поддержала:
"Мне нужен ты, а не твои
ордена". Перед ней Андрей тоже
чувствует себя немного виноватым: в
расходы семью ввел, хлопот и
волнений доставил. Когда его на
"скорой" везли в больницу, у
него несколько раз останавливалось
сердце. Раненого приводили в
сознание — и он, не теряя времени,
наказывал Виктору Камышанову,
сопровождавшему его старшему
оперу: "Только жене не
рассказывай, что со мной. Скажи,
уехал мол Андрюха в командировку.
Срочно и надолго. Обещай мне…" Ну
хоть конец у этой истории
счастливый — во всяком случае, по
мнению самого Андрея.

—
Закончилась в моей жизни черная
полоса, — говорит он.— Удачи пошли
одна за другой. Зарплату повысили:
надбавку в 300 рублей за
напряженность работы начислять
стали. Два месяца назад сын родился,
Алешка. Звание очередное присвоили
— старшего лейтенанта. И крест на
грудь получил. Не верится даже …

Именно в
таком порядке он и перечислил свои
радости: сначала 300 рублей прибавки
к зарплате, а потом уж все остальное
— сын, орден, звание. Неизбалованная
у нас милиция, однако.

— Так что же,
все мечты теперь исполнились? —
попыталась я иронизировать. Но
орденоносец иронии даже не заметил.

— Одна еще
осталась: комнату бы в общаге
получить. А то живем семь человек в
одной квартире — с родителями жены.
Я, может, если наберусь смелости, к
мэру схожу и попрошу выделить
общежитие. Как вы думаете? — смотрит
он на меня с сомнением: мол, не будет
ли такая просьба с его стороны
воспринята как наглость.

Думаю, не
будет: орден Мужества на груди
сойдет за смягчающее
обстоятельство.

А вообще я
вижу в этом символ: 340 лет назад Яков
Похабов заложил город на Ангаре.
Сегодня Андрей Похабов стоит на
страже интересов иркутян. Можно
было бы и помочь герою, есть за что.