10 дней
на "Персее"

Светлана ЖАРТУН

Прошел почти месяц с момента
возвращения из путешествия по
Байкалу, но впечатления, словно
разлетевшаяся стая птиц, никак не
могли собраться в сколько-нибудь
сформулированные мысли. Эмоции
захлестывали, мешали спокойному
размышлению о вещах, волнующих всех
нас сегодня. О первичности природы
по отношению к человеку и самом
человеке, названном одним из
американских ученых "раковой
опухолью Земли".

Представим
на минуту картину, в которой люди,
сплотившись, захотели закрыть
своими телами все водное
пространство Байкала. Сколько бы их
понадобилось? Тьма! Здесь и
чингисхановских орд не хватило бы.
Но придумали построить на берегах
Байкала пресловутые химические
комбинаты наверняка два-три
человека. Вот и гадай, кто сильнее —
природа с ее стихиями или
научно-производственные амбиции
отдельных людей. Святой и грешный
человек, свободно манипулирующий
прекрасным и ужасным, сам создает
проблемы и, каясь, пытается потом
решать их.

Научно-исследовательское
судно "Персей" НИИ географии,
геологии и минерального сырья,
совершая этим летом испытательные
рейсы по Байкалу, призвано помочь в
решении некоторых из них. Задача
его работы предельно конкретна: при
помощи современной аппаратуры
исследовать химический состав воды
и, если обнаружатся нарушения,
сообщать о них в ведомства,
занимающиеся защитой окружающей
среды. Параллельно ведутся
непрерывные съемки берегов
Байкала, рельефов дна. Аппаратура,
какой пользуются ученые,
действительно уникальна: эхолоты,
зонды, спутниковые системы, которые
передают информацию для ученых на
компьютеры, установленные в рубке
капитана, и лаборатории, служащие
одновременно каютами, в которых
поделены поровну места для людей и
техники.

Как
появилось такое судно на Байкале?
Наверное, возобладал здравый смысл,
вменивший в обязанности
Министерства природных ресурсов
государственное регулирование ее
охраны. Но, чтобы защищать, надо
изучать. Комплексный экологический
мониторинг был поручен
ведомственному НИИГГиМС в Иркутске
и его Байкальскому региональному
информационному компьютерному
центру (БРИКЦ). Так на крыше здания
института появились станции приема
спутниковой связи и судно
"Персей", на один из
испытательных рейсов которого был
приглашен журналист.

Надо
признаться, что оказаться среди
ученых на теплоходе — перспектива
заманчивая, но и пугающая: вдруг они
захотят подробного отчета об их
изыскательской деятельности,
рассказа о том, как ведется
интерпретация спутниковых снимков
и подводных глубин?

Буквально на
следующий день озеро стало
казаться живым, подавляющим мощью
организмом. У берегов Листвянки и
Байкальска Байкал — только водоем,
сказала однажды моя коллега. А вот к
северу он становится тяжелым,
плеска воды при затишье почти не
слышно, только ветер
"озвучивает" его дыхание, да
чайки, с граем несущиеся впереди.
Байкал постоянно менялся в
настроении, становясь то ласковым и
нежным, а то, рассердившись на
что-то, начинал переворачиваться с
боку на бок. Рассказывают, что
грозным бывает он уже при пяти и
редко случающихся семи баллах. Все
живое спешит спрятаться, находит
укромные уголки, где их бы не
перевернул, не вздыбил и не унес
ураганный ветер, не захлестнула
резкая, бьющая наотмашь волна.

"Персею"
в начале сентября везло: только
однажды трехбалльный шторм
"приковал" его, вернее,
поставил на якорь у берега на два
дня. Все остальное время он шел и
шел — маленький железный
"Ярославец", близнец подобных
ста пятидесяти судов, бороздящих
озеро каждый по своим делам. Были
заняты и люди. Сергей Торопов и
Татьяна Кейко, инженер БРИКЦа, вели
цифровой и видеокамерами
подспутниковые съемки, капитан и
старший матрос, отец и сын Юрий и
Денис Горбуновы прокладывали курс
и вели судно, повар Саша Синенко,
воюя с непослушными кастрюлями,
качающимися в крохотном камбузе,
готовила обед, и только мы с
писателем Виталием Диксоном вели
праздный образ жизни.

— Чего
сидишь, — наставлял Виталий, —
записывай. Сам-то он время от
времени доставал крохотный листок
бумаги и что-то черкал на нем
карандашом.

— Не могу, я в
трансе.

Действительно,
Байкал действовал ошеломляюще, как
гипноз, не давая сосредоточиться на
какой-нибудь мало-мальски стоящей
мысли. Воображение превращало
прибрежные скалы в туловища
доисторических животных, из воды,
казалось, выходили чудо-богатыри с
суровыми лицами и раскосыми
глазами; гигантская радуга,
повисшая прямо над судном,
превращалась в птицу Муушубун или
какой-нибудь другой образ
"шаманских сновидений". Байкал
— прародитель не только птиц,
зверей, рыб, но и народов,
населяющих его берега он дух,
одушевляющий все, к чему
прикоснется его взгляд. Неизвестно
только, родной ли он отец нерпы,
поднимающей в любопытстве голову
над водой. Откуда взялась она на
Байкале, как занесло ее из глубин
морей, более древних по сравнению с
нашим озером? Тайна… Кругом одни
тайны…

— Они
разгаданы на пятьдесят процентов, —
говорит геофизик Сергей Барышев. —
Известны редкое для земли его
рифтовое происхождение и причины
частых землетрясений. Они
продолжают формировать берега.

— Насколько
опасно всем нам жить в зоне
повышенной сейсмичности? — задаю я
риторический вопрос, наперед зная
ответ: землетрясения не
прогнозируются.

Сергей
успокаивает:

— Мелкие
землетрясения снимают напряжение
земли, поэтому вряд ли в ближайшем
будущем они могут быть у нас
разрушительными.

В
Чивыркуйском заливе "Персей"
встретился с элегантным
"Александром Вампиловым" —
комфортабельным теплоходом с
уютными и дорогостоящими каютами.
На Байкал он привез иностранцев,
которые, выстроившись гуськом,
быстро заспешили по туристической
тропе.

На берегу
капитаны, поздоровавшись, стали
обсуждать свои мореходные дела.
Большие, загорелые — казалось,
именно такие и могут управлять
судами на Байкале, где погода
меняется каждые полчаса, где можно
идти, опережая стену дождя, или,
наоборот, входить в нее, как в
страну призраков. Прием сводок
погоды здесь кажется делом
бесперспективным: в одном месте
светит теплое и ласковое солнце, в
другом гуляют ветра. Вот так
погибло судно "Шакальский".
Оно перевернулось при ясной погоде,
и только там, где оно находилось, из
глубины поднимался смертоносный
водоворот-смерч.

Глядя на
тяжелые волны, с белопенным
шипением накатывающие на берега, на
тяжело-свинцовый простор воды, не
верилось, что в стародавние времена
рыбаки пересекали Байкал на утлых
суденышках, напевая: "Эй,
баргузин, пошевеливай вал…"
Какой там пошевеливай — неси, рви,
сокрушай, как щепку в океане воды.
Предки казались былинными
молодцами, умеющими укрощать силу и
характер озера.

Татьяна
Кейко взяла с собой на судно
спутниковый снимок Байкала. Внешне,
по очертанию берегов, он ничем не
отличался от его привычного
изображения на карте; только берега
были окрашены в цвета, совсем не
соответствующие тем, какие мы
наблюдали с борта "Персея".

— Они
условны. По определенным признакам
на этом снимке можно рассмотреть,
где расположены массивы лесов, а
где горы, покрытые только
лишайником. Можно увидеть зоны
здоровья и болезни природы.

Татьяна не
волшебник, она только учится
интерпретировать спутниковые
снимки, хотя новичком в этом деле ее
не назовешь. После факультета
географии госуниверситета
поступила в аспирантуру Института
географии и в скором времени должна
защититься.

Мы сидели на
борту "Персея" и говорили о
программах американских, индийских
и русских спутников, о том, как
снимки попадают на землю. Моих
гуманитарных знаний явно не
хватало, чтобы понимать ее с
полуслова, приходилось
переспрашивать, обращаться за
дополнительными разъяснениями к
Торопову.

О том, как
технически осуществляется процесс
съемок (эту сложную тему опустим),
просвещенные знают, а
неспециалистам долго объяснять.
Важно знать, какую конкретную
информацию они передают людям. Для
"Персея" главным становится
изображение пятен на воде,
происхождение которых он и должен
исследовать путем химических
анализов в лаборатории,
размещенной на судне.

Об экологии
Байкала, зонах ее нарушений мы
почти не говорили, мельком заметив
только, что нехорошо, когда
иностранцы вмешиваются в наши дела.
Известно, что многие экологические
организации, в том числе Гринпис,
финансируются ЦРУ и
разведывательными организациями
других стран, которые, как известно,
ничего "просто так" не делают.
На волне повышенного интереса к
защите среды Байкала появилось
много пены, поднявшей и проявившей
как добрые намерения людей, так и
скрытый смысл их деятельности.

Кто дело
делает — немногословны, как Сергей
Торопов, например, или Сергей
Каширцев, определенный в НИИ на
должность главного специалиста. Он
и является таковым: на суше
хлопочет об оснащении судна, на
воде заботится обо всем, что
касается нормального режима
работы. В редкие минуты отдыха
рассказывает смешные и грустные
истории, случающиеся с людьми на
берегах Байкала. Об одиноких
странниках, нашедших здесь
душевный покой, как, например,
строитель храма в Большом
Голоустном, или местных жителях,
сознательно выбравших уединенный
образ жизни.

С одним из
таких мы встретились в местечке
Баргунда бухты Болеолей. Павел
Нардуев восемь лет здесь справляет
егереву службу товарищеского
охотничьего общества "Ая".
Живет в зимовье, в котором
разместились нары, а сбоку печка,
ставшая чуть ли ни единственным
украшением этого кажущегося
странным для цивилизованного
человека, пристанища.

— Не страшно
одному? Кругом дикие звери ходят…

— А чего
бояться, с ними справиться можно.
Несколько дней назад подходили
волки. Собаки устроили с ними
настоящую бойню. Пришлось в воздух
стрелять, чтобы испугать
непрошеных гостей, волки боятся
шума. А в середине лета, когда мы с
собаками были на обходе участка, к
нам медведь пожаловал, выбил
стекла, все запасы провизии
подчистил и котелок в лес утащил.

Этот котелок,
весь рваный, висит на заборе. Павел
говорит, что нашел его недалеко от
дома. Правда, мужчины с
"Персея" рассмотрели в нем
симметричные отверстия. Но не
важно, кто испортил нужную в
хозяйстве посудину, пуля или
медведь, важна версия, которой
верит одинокий егерь. О ком ему еще
рассказывать, как не о зверях,
тянущихся к нему для общения.

Нам,
городским жителям, трудно
представить психологию человека,
выбравшего для себя одиночество,
постоянное общение с самим собой.
Но в такой жизни, наверное, есть
своя гармония, свой путь единения с
природой, конфликт и умение
соседствовать в мире с ее
обитателями.

Волнение
озера прибило "Персей" к бухте
Болеолей почти на двое суток. Наш
капитан Юрий Горбунов и Сергей
Каширцев решили разведать ягодные
места. Пошли в распадок гор и…
потеряли друг друга. У искрящегося
в солнечных лучах водопада, который
нес свои воды с высоты другого,
расположенного чуть выше, Сергей
пошел искать тропу, строго наказав
Юрию ждать его. Пошел, попал в завал
зыбучих камней, кричал, ветер
уносил голос в противоположную
сторону; отчаявшись, вернулся к
стоянке. Встревоженный Юрий,
просидев у водопада часа два, тоже
направился к кораблю. Узнав, что
Сергей жив-здоров, ругался и
радовался одновременно: не принято
в глухой тайге товарищам терять
друг друга…

На другой
стоянке встретились одинокие
могилки. Они стояли окрест селения,
состоящего всего-то из
восьми-десяти домов. Сохранившиеся
таблички говорили о месте
захоронения супругов,
последовавших в мир иной один за
другим. На всем пути на скалистых
берегах встречались
памятники-одиночки, особенно в
районе Малого моря. Их ставят, как
шоферам, на местах гибели. Известно,
что весной, когда солнце слепит
глаза, сливая по цвету гладь воды и
льда, рыбаки, не замечая разницы, на
полном ходу машин попадают в
полыньи. Гибнут не по одному, целыми
экипажами. Памятники-символы стоят
без могил (в Байкале утопленников
более трех дней не ищут), за это
время о них успевают
"позаботиться" эпишура и
другие рачки.

Очень разные
по профессиональным
принадлежностям и интересам люди,
собравшиеся на "Персее",
ужились быстро. Никто никому не
мешал, не надоедал ненужными
разговорами, общались по желанию,
обмениваясь впечатлениями. Уставая
от качки, спешили почувствовать под
ногами твердую опору земли и на
стоянках, спустившись по
лестнице-трапу, забирались в горы,
чтобы с их отрогов полюбоваться
открывающимися просторами.

Руководитель
экспедиции Сергей Торопов
определил для команды щадящий
режим работы, давая научным
сотрудникам возможность в полной
мере впитывать в себя энергию
удивительной силы озера. В том, что
Байкал лечит, наверное, никто не
сомневается. И не только горячими
сероводородными источниками, но
всем своим пространством, в любом
месте, наполняя человека
внутренним покоем, уверенностью в
себе.

Когда мы
выходили на берег, никто не
сомневался, что умножил знания о
предмете своего изучения. Ученые
смогли на длительном промежутке
наблюдать дно Байкала, воочию, на
экране компьютера, увидеть рельеф
низвергающейся глубины Малого моря
в большое озеро. Прибавилось
информации и для составления
цифрового атласа природных
территорий Байкала, над созданием
которого сегодня трудится
институт. Писатель Виталий Диксон,
наверное, нашел сюжеты для своих
новых рассказов, а наши моряки,
когда мотор "Персея" заглох
недалеко от бухты Большие Коты,
поняли, что он совсем старенький и
нуждается в капитальном ремонте.

И все же,
кажется, Байкал не рассказал ничего
нового членам небольшой команды
судна. Но почему он каждый раз так
манит к себе, почему при встрече с
ним мы внутренне подтягиваемся,
словно готовясь к событию, которое
может изменить судьбу? У Байкала
осталось много тайн, ученые их
разгадывают, а мы, простые
свидетели его величия, верим в то,
что раскроет их он только тогда,
когда сочтет нужным… Пусть будет
так.