"…
Во святом духе, брат наш"

Неизъяснимы
пути Господни! Сколько не повторяй
себе эту хорошо знакомую истину, но
всякий раз при приближении к тебе
чьей-то высокой памяти, ее деяний,
путей, подвижничества, горней
красоты ее пламенного духа, всякий
раз изумленно вторишь: неизъяснимы
пути Господни! Да, она изумительна,
судьба второго епископа Иркутского
Иннокентия II (Неруновича).
Заповедана, страдательна. С первых
его шагов по сибирской земле до
упокоения вечного в мерзлотных ее
недрах. Необыкновенна память о нем
и, наконец, чудотворно его, по сути,
третье пришествие в Богоспасаемый
Иркутск. В сонме трех святителей,
благодеявших на нашей земле имя
Иннокентия Неруновича стоит
особняком, как бы недооцененное и
его современниками, и потомками. Но
ведь каждой славе сейчас свой час, и
она в руках Божьих. Милость Божьего
промысла, думается, сегодня
раскрывается для нас во всей своей
полноте и силе. Потому что не
вычеркнуть из истории Иркутской
губернии трудов праведника, его
молитвы, его апостольство.

Иоанн
Нерунович — воспитанник Киевской
духовной академии, по окончании
курса иеромонах Иннокентий
становится в той же академии
учителем пиитики в 1727 году, когда
Иннокентий 1 открывает епископскую
кафедру в Иркутске, его преемник
как отличный педагог переводится в
Москву в Славяно-греко-латинскую
академию и становится ее префектом
— тоже, что ныне настоятель. Натура
пылкая, чуткая к правде,
чрезвычайно образованная. Всегда
тяготевший к просветительству
Нерунович пережил не менее скорбей,
чем святой его предшественник, и
время поведать сибирякам о его
подвижничестве. 27 ноября (ст.ст.) 1731
года скончался Иннокентий I,
первосвятитель Иркутска. Весть о
его смерти достигла русской
столицы только 22 февраля 1732 года, а 5
июня того же года высочайше
утверждается доклад о бытии
епископом Иркутским и Нерчинским
Иннокентию Неруновичу, теперь
второму. Подлинник указа хранился
до революции в ризнице Иркутского
кафедрального собора.

Плотная
царская бумага была нашита на плате
из зеленой канфы. Лист, обведенный
золотым бордюром, гласил: "К тому
же сей Преосвященный Иннокентий,
епископ Иркутский и Нерчинский во
Святем Духе брат наш должен есть
показати Святейшему
Правительствующему Всероссийскому
Синоду всякое послушание и
духовную любовь и отшед во Богом
порученную ему епископию со всею
областию ея научате сущих в ней
христоименитых людей всяким
душеполезным и спасительным
наказанием и поучением и
направляти на лучшее преспеяние
евангельскими и апостольскими
словесы и образом сам по себе всем
житие свое показуя". Вот это
"сам по себе житием своим" он
исполнил доподлинно.

Кратко
пройдемся по временам хождения
Иннокентия II по русской земле. Это
царствие Анны Иоановны и власть
длиннорукого Бирона, насилие
немцев в Санкт-Петербурге. В
Иркутске вице-губернатор Жолобов,
притеснявший св. Иннокентия I при
его жизни и ограбивший
Вознесенский монастырь по его
смерти. Это низкий и коварный
служка архиерейского дома Герасим
Лебрадовский, это бригадир Сухарев
и другой вице-губернатор Иркутска
Плещеев, не уступавший своему
предшественнику в корысти и
подлости, были еще воевода
Жадовский и миссионер Камчатской
миссии игумен Фелевский,
доставивших немало скорбей
святителю Неруновичу. А если мы
возьмем во внимание Сибирь с ее
морозными полугодичными зимами, с
ее властной беглой вольницей,
бездорожье, нищету церквей и
монастырей, недобродетельность
местного священства и от того
разоренный жизненный уклад народа,
то поймем всю глубину страданий
ученого монаха, привыкшего к
кабинетам и книгам, совершенно
одинокого в чужом ему суровом краю.

Свою
апостольскую деятельность владыка
начинает с заботы о библиотеке. Еще
перед отъездом в Сибирь он просит
выдать ему некоторые книги,
оставшиеся после умершего в
монастыре архимандрита Феофила,
что удовлетворяется частично. Ему
выдаются книги только на латинском
языке, как малополезные, но со
строгим указом зачислить их по
прибытии в казенный реестр и ни в
какой расход не употреблять. В
Иркутск Иннокентий II прибывает 20
октября 1733 года и начинает с того,
чем закончил его скорбный
предшественник. Он обнаруживает,
что уже ограблен местными властями,
и все его надежды на какую-то
состоятельность рухнули.
Поиздержавшись в дороге со свитою,
епископ вошел в долги и надеялся на
получение в Иркутске своего
архиерейского жалования, которое
состояло не только из денег, но и
продовольствия, корма для
содержания архиерейской конюшни и
сотни ведер вина для церковных
служб и различной нужды.
Выяснилось, что жалование получено,
но каким-то образом "обронено".
Иркутские градоправители не
стеснялись путать общественный и
церковный карманы со своими. Дело
знакомое, житейское. Но солоно
пришлось Иннокентию II в наших краях
с первых же его дней пребывания.
Теснота, нужда, гонения, болезни и
скорби преследовали его в Сибири.
Все 13 лет, 9 месяцев и 5 дней.

Местные
князьки были подловаты и
всевластны, их самодурство
питалось полной безнаказанностью:
до царя далеко, а вместо Бога они
знали два кумира: деньги и насилие.
Правда, и закончили подобающим
образом. Голова Жолобова слетела на
плаху, но это потом, а пока вот
образчик письма из которого видно,
каково приходилось Святителю и
священству при таких правителях:
"Что Вы делаете, — писал
Иннокентий, защищая одного
несправедливо наказанного еще до
суда своего священника, — в исходе
суровый сибирский сентябрь, а ни в
чем еще не обличенный священник
Даниил Осипов, около девяти месяцев
томящийся под Вашим судом, заперт в
холодной часовой башне, не получая
по нескольким дням куска хлеба.
Решайте или освободите
мученика." Таковы были суды и
нравы в Иркутске и отношение к
священству. Кстати, это пример не
самый худший. Письмена тех времен
изобилуют гораздо более жестокими
подробностями, вплоть до смертных
побоев пастырей, грабежа и
всяческих расправ. Защищая
священство от самоуправства
властей, Иннокентий неустанно
занимался их духовным и
нравственным образованием. Он
привел в порядок канцелярские дела
епархии и начал живое знакомство с
краем, объезжая его. Миссионерство,
апостольское служение,
распространение истинной веры он
почитал за важнейшее свое
призвание на земле. Неведомые
доселе могучие пространства
открывались перед ним. Сквозь них
от Байкала до Тихого океана
кочевали тьмы неизученных
тогдашней наукой племен. Монголы,
буряты, якуты, тунгусы, чукчи,
юкагиры, коряки, олюторцы,
камчадалы — все они были язычниками.
Среди них русские слыли
пришельцами и чужаками, малым и
непонятным народом, и
путешествовать по сибирским
просторам было опасно.

Первого в
христианскую веру Иннокентий II
обратил ламу Лапсана, учителя
русско-монгольской школы. Крестил
его вместе с семейством и
служанками и нарек Лаврентием. Это
произошло в марте 1734 года. В 1735 году
Святитель отправляется в Якутию,
проплавом по Лене для
равноапостольского миссионерского
служения. Дорогою по берегам Лены и
Витима он крестил бурят и монголов,
в Якутске — якутов, а в урочище
Киллем, что в 30 верстах от Якутска,
Иннокентий II лично окрестил более
ста душ. В память об этом событии он
воздвиг в урочище большой крест и
благословил строительство часовни
в честь Животворящего Креста
Господня. Обращение язычников в
православие продолжалось на
берегах двух могучих рек Сибири
вплоть до ноября. А в 1741 году в мае
Нерунович вновь отправляется
экспедицией в Якутск и живет в
Якутии по сентябрь 1743 года,
занимаясь духовным окормлением,
крещением, строительством церквей
и всяческим попечением этой лютой
окраинной земли. Церквей он ставил
много. За его управление в епархии
было выстроено и освящено 29
церквей. Это кроме достроек,
ремонтов, переделов.

Прежде всего,
он достраивал Богоявленский собор,
заложенный еще в 1719 году. О нем
много хлопотал Иннокентий I, а
освящал, конечно, Софроний. С
главным собором Вознесения в
известном нашем монастыре
произошла неувязка. Святитель,
утомленный распрями с
градоначальством, удалился почти
на год в любимый им Жилкинский скит
(ныне Михайло-Архангельская
церковь). Там он затворился, никого
не принимая. Тем временем наместник
монастыря Корнилий подрядил
рабочих и заложил каменную церковь.
Нерунович, проезжая в 1739 году мимо
монастыря, нашел работы
неудовлетворительными и место не
то, на котором он благословлял
ставить собор. Он потребовал деньги
назад и прервал стройку. Работы
были надолго остановлены. Вместо
этого собора Иннокентий II заложил,
построил и освятил в 1741 году
церковь во имя Успения Божьей
Матери. Но вот что удивительно:
громадный и богатейший когда-то
собор Вознесения не сохранился в
Иркутске, а церковь Успения стоит и
ныне действует! При Иннокентии II
были построены церкви в Заларях,
Куяде, Тарбогатае, Киренске,
Усть-Куте и пр. Я даю ряд этих
перечислений, чтобы земляки
представили географию
строительства и поняли, сколько
сил, времени требовалось для их
руководства и освящения при глухом
тогдашнем бездорожье.

Много забот и
печалей доставили ему и Иркутские
монастыри. Нерунович застал их в
крайнем разорении. Кроме того, в
монастыре скрывалось много беглого
беспаспортного люда. Иноческим
обителям приходилось принимать
пришельцев, не всегда справляясь об
их происхождении. Работать было
некому. Основное число монахов
обоего пола остарело и могло только
лежать на одрах на содержании
обителей. Ревизия 1744 года,
прошедшая в губернии, нашла в
приписанных ей монастырях столько
"бесхозного" люда, что
преподнесла по тогдашним законам
епархии штраф в 2415 рублей. Сумма по
тем временам опустошительная.
Святитель просто ужаснулся
состояниями обителей и обращается
за защитой в Синод. Кроме этого,
монастыри требовали ремонта и
обновления. В Знаменском женском
монастыре пристраивается придел
им. св. Николая-угодника и
заменяется ветхая церковь новою.
Обновляются Селенгинский, Троицкий
монастыри, надстраивается Якутский
и Спасский. Самым трудным и
изматывающим его подвигом было
истребление в Сибири заразы
пьянства. Очень много строилось по
Сибири в те времена питейных
заведений, кабаков, шинков и
трактиров. Чьими-то тайными
тщаниями строились они именно
рядом с церквями. Где только
воздвигалась церковь, там же,
напротив возникали кабак и винный
погреб. Часто по обеим сторонам
храма, чтобы не пронес мужик мимо
рюмки копеечку. Звенела питейная
касса, рушились семьи, плодились
нищие. Упорство и неотступность, с
каким воевал Святитель с этим
древним и ныне свирепствующим
пороком, достойно всяческого
подражания. Он обличал пьянство в
проповедях, в посланиях, запрещал в
указах, накладывал епитимии и порол
свое священство, провинившееся в
этом деле и, наконец, послал жалобу
в Священный Синод.

Столица была
тоже обеспокоена духовным
состоянием своего народа и
ответила ему в 1746 году указом, по
сути, запрещающим ставить кабаки
рядом с церквями. Но Святитель уже
не увидел его. Слишком силен и
коварен был и есть сейчас враг
нашего народа, спаивающий его. Указ
был выкраден еще до прибытия его в
духовную консисторию и о нем узнали
только в 1748 году, когда пришла копия
указа для подшивки дел и Иннокентия
(Неруновича) уже не было в живых.

Кроме прочих
забот, он занимался школою.
Образованный, знающий многие языки,
любивший просвещение, он
преподавал в школе, сам отбирал
детей священников для учения. С
помощью ссыльного гонимого
бироновщиной Павла Малиновского,
ввел в программу школы латынь.
Впоследствии Павел Малиновский был
вызван в столицу воцарившейся
Елизаветой, стал митрополитом
Московским Платоном и Божьим
промыслом хиротонисал и
напутствовал советами нашего
третьего епископа и святого
Софрония (Кристалевского).
Иннокентий (Нерунович) занимался
устроением почтового дела в Сибири,
помогая экспедиции Беринга. Забота
о святости брака, дела христианской
семьи исконно были в ведении церкви
и доставляли много тревог
Святителю. Вспомним о стяжаниях
русских в Сибири, чему
способствовала отдаленность
законотворческого центра и влияние
окружавших их язычников, у которых
либо бытовало многоженство, либо
кровосмешение. Владыка строго
бичевал любостяжание, незаконные
связи, проповедуя чистоту до брака
и особо в браке. Деятельность его
была непрерывна и обильна, и ясно,
что с его впечатлительностью и
прямотою, отзывчивостью против
всякой неправды он не мог не иметь
врагов в той тяжелой
административной обстановке и имел
их в излишестве. Они уже не дремали.
Клевета и доносы рекою лились в
царствующий град.

По
настоятельному вызову Синода
Иннокентий собрался в дорогу. 13
августа 1746 года он простился с
Иркутском и выехал в Санкт-
Петербург. Но, отплыв 500 верст по
Ангаре, так разболелся, что не смог
продолжать своего пути. В пустыни
Братского острога он пролежал
целый год, одинокий и хворый, не в
состоянии управлять епархией, не
двигаться далее и 26 июля 1747 года его
светлая страдалица-душа отошла в
небесные обители. Он умер в бозе,
закончил жизнь так, как и положено
закончить праведную и полезную
Господу жизнь. Со всеми
христианскими отправлениями,
напутствиями и молитвами.
Благодатная жизнь не заканчивается
с физическою кончиной человека.
Духовность бессмертна, она
пребывает памятью и любовью народа.
В марте 1754 года, прибывая на
Иркутскую кафедру, могилу посетил
блаженный Софроний, преемник
Иннокентия II, третий епископ
Иркутска, наш святой заступник
перед Господом. Над скромным тогда
могильным холмиком он горячо
молился об упокоении души усопшего
и благословлялся на собственное
подвижничество. С тех пор не только
архиереи считали своим долгом и
честью, прибывая в сибирский град,
остановиться для молитвы и
благословения у могилы Святителя. В
Братской пустыни, где ночевал
Иннокентий, с 1664 года стоял храм во
имя Всемилостивейшего Спаса. В 1750
году он сгорел. Управляющий
пустынью Михей возвел новый храм
над могилою Святителя и его освятил
блаженный Софроний. Местное
крестьянство благоговейно чтило
память вечного насельника пустыни.
По перенесении храма на другое
место над архипастырем была
отстроена часовня. Она была
возведена радением почетных
граждан Петра Салаватова и Михаила
Болдакова. Часовня впоследствии
была тоже превращена в храм.
Поклонение могиле Иннокентия II
входило в священнодействие для
жителей острога. Из этой любви к
почившему творились многие чудеса.

В советские
годы во времена строительства
Братской ГЭС могила Святителя
попадала под затопление вместе с
пустынью. Но Господь ревностно
охраняет свои святыни. Святитель
явился в Иркутске с указанием
перевести его в город.
Преосвященный Вениамин,
управляющий Иркутской епархией, в
пятидесятые годы дал благословение
на перемещение останков своему
благочинному о. Николаю Пономареву.
И произошло чудо. Начинались
беспамятные шестидесятые,
отмеченные особым гонением на
Православие. И в это время
престарелый протоиерей в дорожном
чемодане привозит в Иркутск
бесценную духовную реликвию, и 1
октября 1960 года со скромной
торжественностью останки
Святителя Иннокентия II
возвратились в Иркутскую землю.
Думал ли Нерунович, прощаясь с
нашей землею в 1747 году, что
возвратится в нее через 224 года. В
будущем 2002 году исполнится 255 лет со
смерти второго епископа Иркутского
Иннокентия (Неруновича). Над
могилою Святителя на Маратовском
кладбище хоть и воздвигнут крест из
мрамора, но она достаточно убога,
чрезвычайно стеснена да еще с
подзахоронениями. Этим
оскверняется его память,
благоговение к которой должно быть
безусловным. Место Святителя подле
церкви. С нею были связаны все его
помыслы, служение земное и деяние. И
ныне представляется справедливым
быть его честным останкам в ограде
Знаменского монастыря г. Иркутска.
Память трех святителей Иркутска в
роды и роды сибиряков и их святой
долг упокоить честные останки
Иннокентия (Неруновича) на
подобающем ему месте, как
первоепископу и местночтимому
святому, тем паче, что милость Божия
таким чудом сохранила их для
поклонения.

Архиепископ
Иркутский
и Ангарский Вадим