С
преданием и с песней…

Галина
ОГЛЕЗНЕВА,
доцент кафедры истории России ИГУ

Судьбы традиционной русской
культуры в Прибайкалье

Прибайкалье —
край переселенцев. Одни народы
пришли на эту территорию раньше и
считаются коренным населением,
другие — позже. Каждая волна
новоселов несла с собой свою
культурную традицию. Первые
русские были выходцами из северных
губерний и Поволжья. Позднее к ним
присоединились уроженцы Вятской и
Пермской губерний, откуда
правительство разрешало
переселения. В годы столыпинских
реформ в начале ХХ в. значительная
часть переселенцев шла из
украинских и белорусских губерний.
И во все времена было немало
вольных переселенцев из разных
мест. Таким образом, Прибайкалье
стало местом встречи локальных
вариантов русской (и даже шире —
восточнославянской) традиционной
культуры. Какова же была судьба
этой культуры в огромной, слабо
заселенном крае, где борьба за
выживание очень долго была главной
задачей?

Во всяком
случае, судьба эта не была легкой.
Во второй половине Х1Х в. в
сибирской публицистике
развернулась многолетняя
дискуссия : сохранили или нет
сибиряки общерусское культурное
наследие и способны ли они сами к
поэтическому творчеству?
Отрицательно отвечали на первый
вопрос наши известные земляки А.П.
Щапов и Н.М. Ядринцев, а также
приезжавшие в Сибирь на время
исследователи и публицисты П.А.
Ровинский, С.В. Максимов, Н.М.
Астырев и некоторые другие. Они
считали, что сибиряк оказался
"без предания и без песни,
завещанной предками" (П.А.
Ровинский), " забыл всю
древнерусскую старину, все
эпические сказания или былины
великорусского народа, даже
большую часть великорусских
народных верований или суеверий,
примет и обрядов увеселительных"
(А.П. Щапов), " потерял начало
своей истории" (Н.М. Ядринцев).
Причины этого явления большинство
видели в том, что у первых
обитателей Сибири не было досуга,
социальной жизни и общественных
праздников — в тайге не до песен. А
когда сибиряки возвратились "к
песням" — оказалось, что они все
забыли и "потеряли мелодию".
А.П. Щапов полагал, что главной
причиной стал отрыв от общего
корня. Суждения о творчестве самих
сибиряков также были довольно
скептическими.

Основной
причиной столь пессимистического
отношения к судьбе великорусской
эпической и песенной традиции
являлась, прежде всего,
недостаточная изученность
культуры сибиряков во второй
половине Х1Хв. Уже на рубеже Х1Х — ХХ
веков, когда политические ссыльные
А.А. Макаренко, В.С. Арефьев и другие,
а также местные уроженцы М.В.
Красноженова, Г.С. Виноградов стали
изучать фольклор русского
населения Восточной Сибири,
появились весомые аргументы против
скептиков. Записи их
последователей уже в ХХ веке — Л.Е
Элиасова, Е.И. Шастиной, В.П.
Зиновьева, а затем и их учеников
расширили наши знания о духовной
культуре сибиряков.

Появился
новый подход к народной культуре
как системе, ядром которой является
мировоззрение и которая включает
взаимосвязанные подсистемы:
познавательную, художественную,
нравственную, политическую.

В
крестьянских семьях Сибири
сохранилась система передачи
необходимых сельскохозяйственных
знаний и трудового опыта.
Формировались уважительное
отношение к земледельческому
труду, представления о равных
правах на дары природы, о
необходимости товарищеской
взаимопомощи на промыслах и в беде.

Традиции
художественной культуры также
передавались от поколения к
поколению. В семье дети слышали
первые песни и сказки, иногда
учились петь и рассказывать, а
порой и играть на музыкальных
инструментах. Например, известный
сказочник Е.И Сороковиков-Магай
научился играть на скрипке у отца. И
за пределами своей семьи дети
слушали сказки и предания, в том
числе о заселении края, жизни
поселенцев, реальных исторических
событиях. Дети и подростки
участвовали в общих праздничных
обрядах и увеселениях в Рождество,
Новый год, на Масляницу. В самих
детских играх использовалось
немало фольклорных жанров.

Наиболее
интенсивно осваивала
художественную культуру молодежь в
предбрачном возрасте, собираясь на
вечерки и посиделки, которые
начинались от Воздвиженья (14
сентября по старому стилю) или
Покрова (1 октября по ст. стилю) и
продолжались до Великого Поста.
Собеседницы Г.С. Виноградова в
возрасте 50-70 лет, сравнивая вечерки
1913-1914 гг. в Нижнеудинском уезде с
вечерками их молодости, замечали
немало различий: "Раньше музыки
никакой не было, разве балалайка,
гармонь редко видывали. Песни пели,
под песни плясали… Угощенья не
бывало". Летом уличные хороводы,
"полянки" также включали
песни, пляски, игры, хотя состав их
был другим. Общие праздники, а также
свадьбы давали простор проявлению
исполнительских дарований. Вся
молодежь участвовала в этих
увеселениях, но, конечно, были
лучшие плясуны и певцы, а были и
рядовые. Судя по материалам
собирателей фольклора начала ХХ в.,
сохранившихся в архиве Русского
географического общества и
рукописном отделе Института
русской литературы (Пушкинский
дом), репертуар был значительно
обширнее у девушек и женщин
(наибольшее число песен, записанных
от одной исполнительницы -43). Но
были свои "рекордсмены" и
среди мужчин. Так, А.С. Скалдиной в с.
Залари в 1912г. было записано 108
частушек от одного исполнителя —
мужчины. Известные сказочники — Д.С.
Асламов, Е.И. Сороковиков-Магай
знали сотни сказок, преданий, песен,
но они целенаправленно формировали
свой репертуар.

Нравственные
представления сибиряков имели
много общего с общерусскими
этическими нормами, поскольку
также основывались на православной
и традиционной морали. Народные
нравственные нормы отразились в
пословицах, поговорках, сказках,
которые давали советы на все случаи
жизни. Вместе с тем, наблюдатели
отмечали особенности
нравственного облика и характера
сибиряков: рационализм, чувство
собственного достоинства, большую
смелость ума, предприимчивость. Н.М.
Астырев даже сравнивал сибирского
крестьянина с американцем, вечно
ищущим своего "фарта". П.А.
Ровинский считал сибирских
крестьян "истинными потомками
ермаков и хабаровых, обладавших
необыкновенным умом и отвагой, в
соединении с твердым, могучим
характером, дававшим им
уверенность и обеспечивавшим успех
во всяком предприятии".

Традиционная
культура до 30-х гг. ХХ в. сохраняла
механизм своего воспроизводства,
хотя многие ее черты
видоизменялись, как и в других
модернизирующихся обществах. И
лишь с разрушением этого механизма
и прежней культурной среды утрата
традиции стала реальностью. В
последние годы обществом вновь
были востребованы крестьянский
опыт природопользования, народная
медицина и педагогика. Усилился
интерес к различным пластам
художественной культуры. Вместе с
тем, актуальным остается поиск
действенных способов
распространения народной культуры.
Представляется, что праздники,
подобные Дням русской духовности и
культуры — один из таких способов.