Нет мне
выше награды…

Геннадий МАШКИН

Слово о сибирских геологах

Писатель
Петр Павленко определил профессию
геолога как "последнюю
разновидность цыган и
буревестников".

"Ресурсы
нефти и газа у нас есть, в чем
заслуга геологов. И мы будет
плохими хозяевами, если станем
закапывать деньги в землю, не
используя природные богатства" —
это всего лишь кричащая строчка из
статьи доктора технических наук
Бориса Санеева в "Восточке" за
16 мая 1998 года.

Мне хочется
добавить, что твердоминеральных
месторождений тоже наши геологи
открыли на просторах Сибири
предостаточно. Один золоторудный
Сухой Лог чего стоит! К тем
богатейшим гольцам Витимо-Патома я
сам приложил свою руку, вооруженную
геологическим молотком, в далеких
уже шестидесятых годах. А к
открытиям меня и товарищей по
поисковым маршрутам готовили на
геологических факультетах
Иркутского
горно-металлургического института
и госуниверситета отличные
преподаватели-рудознатцы. Стоит
только вспомнить замечательного
минералога Анатолия Васильевича
Сидорова, чьим именем теперь назван
минералогический музей Иркутского
технического университета.

Первую
лекцию по минералогии пришел нам
читать сам декан Сидоров. Как
сейчас его вижу: невысокий, плотный,
фигура сродни медвежьей, крупное
лицо простолюдина, короткая
стрижка, серебряные искорки на
висках, хорошо сшитый костюм и
ореховая трубка в зубах, источающая
ароматный дымок табака "Золотое
руно".

— Сплошные
формулы будут и сингонии! — объявил
аудитории перед лекцией всезнающий
розоволикий очкарик Вовка Зуев. —
Скукотища!

Однако
минералог напоминал капитана
дальнего плавания. Не торопясь,
Сидоров оглядел нас отеческим
глазом и сказал:

— Продолжим
лекцию в музее, чтобы убедительней
было для начала, и, не сомневаюсь,
надолго…

По длинным
сумрачным коридорам мы спустились
в полуподвал, прошли вслед за
Сидоровым в дверь с вывеской
"Минералогический кабинет" и
замерли.

Под стеклами
витрин, на открытых стеллажах и
подставках играли всеми цветами
радуги минералы планеты Земля.

— Пройдитесь
по музею, — предложил хозяин этого
царства, — приглядитесь
повнимательнее к образцам, начните
с простейших, поднимитесь к
сложным: пирит, сидерит, магнетит,
галит, золото, кимберлит, нефть…

Все
бросились искать прежде всего
"свои" камни. Я был в числе тех,
кто до этого спорил о существовании
философского камня, минерала
счастья, мечты алхимиков всех
времен и народов.

Пока ничего
не говорили таблички со словами
"дар" и фамилиями дарителей: А.
Друляев, В. Петухов, Г. Киселев, В.
Игнатьев… В глазах рябили
этикетки: турмалин, эритрин,
волластанит, сильвин, ашмарагдит….
Не было лишь надписи
"философский камень".

Мы пришли на
геофак, начитавшись
"Занимательной минералогии"
Ферсмана. И тут увидели натуральный
карнавал камней, в котором минералы
Восточной Сибири занимали почетное
место. Но "камень счастья", как
видно, предстояло еще искать. И эта
задача ложилась на наши плечи, как
мы решили после осмотра музея.

Сидоров
понимающе улыбался, видя азартный
блеск в наших глазах при виде
редкого кристалла, и резко обрывать
нашу страсть не торопился. Наш
кумир умело подводил пылкое
мальчишеское воображение к емкому
слову "дар", которое легло в
основу музея минералов
политехнического института, а ныне
технического университета на
левобережье Ангары. Минеральные
редкости продолжают прибывать по
традиции, установленной А.
Сидоровым. И теперь нашего выпуска
дары занимают на полках не
последнее место.

А по большому
счету весь геологический цех
Сибири с центром в Иркутске внес в
недрозапасники страны такие
месторождения рудных и нерудных
полезных ископаемых, что привлек к
своим открытиям внимание
промышленников и банков мирового
уровня. Тот же нефтегазоносный
бассейн Лены сейчас не сходит со
страниц прессы всех калибров, как и
месторождение рудного золота Сухой
Лог в Бодайбинском районе. Это при
том, что на настоящий момент, по
данным геологических служб,
разведанные запасы, к примеру
нефти, составляют по Иркутской
области лишь 10-15% от потенциальных
ресурсов бассейна. Остальные — в
прогнозах и в перспективах на
геолого-разведочные работы.

Самим
геологам открытия доставались
большим потом, нервными
перенапряжениями, кровью, увечьями,
болезнями и потерями.

Держись,
геолог, крепись, геолог,

Ты солнцу и
ветру брат…

Мои
витимо-ленские маршруты с каюром
Егором Федоровым будут помниться
мне всегда своей уникальностью.
Тяжелая маршрутная работа, в
которой ты и ученый, и работяга, и
спортсмен, усугублялась тем, что
транспортные вертолеты прилетали к
нам в тайгу реже некуда. То туманы,
то пожары, то снежные заряды над
хребтами не позволяли авиаторам
перебрасывать необходимые нам
грузы из Бодайбо к нашим зимовьям и
палаткам. А лето в гольцах короткое,
план же полевой большой, выполнять
его — кровь из носу! — надо и при
разреженном штатном расписании. И
приходилось нам выходить нередко в
многодневные маршруты с банкой
консервов и несколькими сухарями.

Уже на второе
утро скудный припас бывал исчерпан.

Просыпаешься
под звон гнуса с томительным
вопросом: "Как же сегодня
перебиться с питанием?" А Егора
вроде и не волнует еда — сидит у
костра, смолит свою трубку и
косится на меня. Да еще
подзадоривает шуткой:

— Ну,
начальник, чай пить — так хлеба нет,
мясо варить — так долго будет,
однако, трубка табак едим да сорок
километров барда!

— Вперед,
Егорушка, так вперед, — кисло
соглашаюсь я, и мы начинаем скорые
сборы. — Пост, он для здоровья
пользителен.

Я отмечаюсь
по карте, прихватываю молоток и
направляюсь по азимуту, зорко
выискивая каждый камешек в моховом
покрове, россыпи-курумнике или на
гребне водораздела. А Егор ведет
сзади связку оленей с нашим грузом
и образцами горных пород, которые
теперь отобьются неизвестно кем и
когда. Чтобы поддержать меня в
голодном маршруте, каюр затягивает
песню на своем языке. Песня его про
все, что видит глаз охотника на
пути: гольцы с ослепительными
лоскутами снега в западинах,
звериные тропы, ободранные
изюбриными рогами кусты кедрового
стланика, бурундука на лиственнице,
ястребка в вышине, жгучее солнце и
кварцевую жилу, которую мы никак не
можем схватить за золотой хвост.

Однако
несколько раз в день песня
прерывается, щелкает
мелкашка-тозовка — это Егор
выследил рябчика или глухаря: будет
на привале ужин.

В конце же
сезона мы с некоторым даже
удивлением обнаруживали, что наши
площади хорошо закрыты
качественной съемкой, выделены
перспективные зоны для детальной
разведки и наши геологи отмечены по
реестрам геологоуправления.

Так мы
подошли вплотную к Сухому Логу, где
золото сверкнуло из-под избитого
молотка на длинной рукояти. И в это
открытие много своих сил, сноровки,
подлинного творчества вложили наши
таежные старатели
-наставники-охотники.

Однако без
яркой ведущей геологической мысли
многие открытия были бы не
востребованы у природы еще долгие
годы.

Самим
геологам приходится
расплачиваться потерями
выстраданных идей на
гипотетических полях сражений.
Какие копья скрещивались, когда
решался стратегический вопрос
нефтепоисковой направленности в
Восточной Сибири! Сначала
следовало преодолеть
пессимистический прогноз такого
авторитета, как С. Обручев, который
с высоты московской школы
утверждал: "В Восточной Сибири не
удастся обнаружить сколько-нибудь
значительные запасы нефти и
газа". После теоретического
барьера перед нашими
нефтеразведчиками встал
тактический вопрос: разбуривать юг
или двигаться на север Сибирской
платформы?!

Рудное
золото бодайбинского региона тоже
вызвало схлестку разных школ: одна
доказывала перспективность прежде
всего кварцевых жил, другая —
углистых сланцев.

В
идейно-научных схватках, на
тернистых тропах-дорогах, в
неурядицах производства и
неустроенности быта уходили из
жизни специалисты высокого знания,
умения, поисково-разведочного
промысла. Фамилии их навечно
занесены в фолиант
"Геологическая изученность
СССР", в тома по Иркутской
области, в обоймы составителей
геологических карт и планов.
Всплывают в моей памяти нестарые
еще В. Адельсон, Г. Бондырев, Г.
Волонтей, Ю. Легейдо, М. Жданкович, Л.
Цедрик, Л. Виденеев, Г. Лебедь… увы,
несть им числа. Пытаюсь по мере
способностей воздать должное
первооткрывателям-землепроходцам
в романах "Дальняя Тайга" и
"Выстрел из кембрия", в
повестях, рассказах.

Романтическая
сторона геологической жизни,
звучавшая песнями у костров,
бывальщинами в зимовьях и
повествованиями на страницах
популярных книг, получила яркий
выход и в нынешнее скудеющее
состояние — в Иркутске вышел
сборник стихов под общим названием
"Ведь я же геолог, ребята!"
Эпиграф из стихотворения Ю.
Белугина концентрирует смысл
книги:

И нет… Нет
мне выше награды,

Чем звон
молотка о руду,

Когда, как
разгадку шарады,

Металл
драгоценный найду.

Предисловие
сборника, отпечатанного на
ротапринте в 600 экземплярах,
начинается со слов: "Поэтом надо
родиться, но есть и профессии,
которые рождают поэзию. И пальма
первенства среди них, пожалуй,
принадлежит геологу… Почти у всех
авторов — многочисленные печатные
работы по профессии, стихи же, за
редким исключением, публикуются
впервые".

А в клубе
технического университета
"Истоки" состоялась
презентация книжки стихов
преподавателя- геофизика Игоря
Оськина "На излете века". Эти
заметные явления культуры отрадны
на фоне прагматического разгула,
который захлестнул и геологический
цех. Человеческое чувство
прорывается в памятном палаточном
существовании, которое теперь
полевикам приходится напоминать
криком души:

Давно не
оставлял свой дом,

у суеты во
власти…

Уснуть в
палатке под дождем —

какое это
счастье!

Увы,
романтическая полоса и в
геологической жизни сменилась на
рыночную. Захирела бюджетная струя,
питавшая главные геологические
объединения ГГП
"Иркутскгеология" и
"Воссибнефтегазгеология".
Даже удачливая и засекреченная
когда-то "Сосновгеология"
вынуждена сдавать кабинеты
коммерсантам. Здесь минералог
высокого класса, специалист по
урановым минеральным комплексам
Михаил Валентинович Вампилов, брат
А. Вампилова, подрабатывает в
родной экспедиции, охраняя
иномарки новых русских. Для
покойного брата-драматурга это был
бы сюжет для трагикомической пьесы.

По общей же
иронии судьбы, многие знатоки
сибирских свит, толщ, разрезов,
массивов по причинам отсутствия
спроса на их специальности или
мизерные пенсии вынуждены
вахтерствовать или челночить.
Воистину, что имеем — не храним,
потерявши — плачем. Беспечное
представление о том, что у нас
открытых и подсчитанных запасов
полезных ископаемых "с гаком",
— дилетантская ограниченность.
"Интеллектуальный
провинциализм, — горько шутят
геологи, — это попытка мыслить за
пределами своего сознания".

Не пора ли
всем миром возвращаться к
интеллектуальному центризму? В
геологической сфере, на которую
опирается благосостояние народа и
сила государства, возвратиться
пока не поздно.