Тьма
египетская

Геннадий ПРУЦКОВ
"Восточно-Сибирская правда"

Так говорили в библейские
времена про нашествие саранчи. Она
тучами поднималась в небо и
закрывала солнце. Ее нападение во
времена глубокой древности
угрожало голодной смертью целым
нациям.

— Да черт ее
знает, откуда она взялась, эта
саранча?! — взорвался Кушнарчук. —
Всех аксакалов опросил — никто не
помнит, чтобы когда-то было ее
столько в наших краях. В институте
учился, говорили нам: есть такой
вредитель. Опасный. И на этом все.

Я тоже
проходил курс энтомологии, и лекции
нам, студентам Тимирязевской
академии, читали профессора,
известные не только в своей тогда
огромной стране, однако никто из
них в ту пору, в начале 60-х годов, не
бил тревоги. Вспоминаю сейчас
иркутские дореволюционные газеты.
Про нашествие волков в Усть-Уде,
небывалую засуху в Балаганском
уезде, наступление песков на сам
уездный центр, бесконечные пожары в
усольской тайге — обо всех этих
стихийных бедствиях они писали, про
саранчу — нет. Вот и в монографии о
хлебопашестве в Восточной Сибири
В.Е. Писарева, выдающегося русского
селекционера, создателя, кстати,
баяндаевского опытного поля и
одного из организаторов Тулунской
селекционной станции, что-то не
акцентируется особенно внимание на
том вредителе. Листаю еще одну
монографию, "Крестьянство Сибири
в эпоху капитализма". Про — быт,
социальные условия наших предков,
про эпизотии, которые обрели
небывалый размах, причинили
колоссальный ущерб животноводству,
сказано немало, но слова
"саранча" даже не встречается.
Беру другие источники, до- и
послереволюционного выпусков — не
нахожу интересуюший меня
информации.

Как тут не
вспомнить другие слова главного
агронома Баяндаевского
райсельхозуправления Анатолия
Кушнарчука: "Экологию, что ли,
нарушаем?! Ну просто нет сил с ней
бороться. На сенокосы и пастбища
рукой махнули. Нам бы хлеба спасти.
Раз края обработали — мало. Второй
раз, третий… Это же какая
нагрузка!"

— Но вы
посмотрите, что в Волгоградской
области происходит, — говорит
ведущий сотрудник областной
станции защиты растений Зинаида
Петровна Наймушина. — Там стадная
саранча, она кулигами кочует. В
воздух поднимается — ее масса 25
тонн. Не дай бог самолет навстречу
попадется. Рухнет.

Да, так уж
случилось, что наряду с Дагестаном,
куда саранча нагрянула чуть ли не
раньше всех, Калмыкией,
Ставропольем и Волгоградской
областью, наше Приангарье тоже
попало в число тех, кто, возможно, в
наибольшей степени подвергается
опасности. Не исключаю, что тот
список более велик, но мы,
журналисты, больше шумим. А как
иначе? Сколько в прошлом году
горьких историй пришлось
выслушать. Было, мол, поле зеленым,
всего на три дня опоздало с
химпрополкой, и стало оно черным. А
ведь за этим огромный труд
хлебороба, надежда, немалые
расходы. И потому с таким отчаянием
уже в начале июля говорил мне
начальник Качугского
райсельхозуправления Михаил
Жданов:

— Четвертый
год мучает нас засуха. Саранча
расселилась на 70 тысячах гектаров.
Обработана десятая часть этой
площади. Нужна срочная помощь
авиацией.

У нас в
области уже объявлена чрезвычайная
ситуация. Но не успели коллективные
хозяйства и фермеры разделаться с
саранчой, как из некоторых мест
начали поступать известия о
появлении другого вредителя.
Какие-то черные жучки с крылышками
взялись объедать картошку. Стебли
покрывают так, что зеленого цвета
не видно.

— Это
черноголовая шпанка, вредитель,
сопутствующий саранчовым, —
пояснила позже Зинаида Наймушина. —
Как с нею бороться? Да по сути теми
же препаратами, что и против
саранчи. Можно использовать,
например, цикор, ДЭЦис.

Очевидно, это
еще не самый опасный вредитель.
Куда большую тревогу вызывает
луговой мотылек. Из обследованных 60
тысяч гектаров заселение гусеницей
лугового мотылька обнаружено на 24
тысячах. В основном она встречается
на овощных плантациях, на посевах
гороха и многолетних бобовых
травах. При виде ее иной земледелец,
наверное, за голову хватается: что
делать? Раннюю капусту скоро в
продажу отправлять, огурцы тоже как
будто травить опасно. Травы косить
надо. Их же не обработаешь
препаратами…

— Почему же
не обработаешь? — недоумевает
З.Наймушина.— Наоборот, как раз надо
опрыскиваить их. Не сделаем этого,
побережем вроде бы от химии покосы,
срежем побыстрее, а гусеница
мигрирует на новых "кормовые"
угодия и начнет их объедать. На
покосах можно без опаски применять
специальные химикаты. Большое
достоинство их в том, что они в
течение 20 дней разлагаются.
Разлагаются, если травы находятся
на корню, в валках, в стогу. Ведь
сеном начнем кормить не раньше, чем
месяца через три.

Но вернемся к
саранче и еще раз послушаем
ведущего специалиста областной
станции защиты растений Зинаиду
Наймушину.

— Недавно
знакомились с положением в ОАО
"Каменно-Ангарское"
Черемховского района. Там ведутся
работы по борьбе с вредителями, но
все ли в силах сделать местные
хлеборобы? Неподалеку находится
бывший совхоз "Тыргетуйский".
Когда-то это было крепкое,
передовое хозяйство, а сейчас под
посев там используется лишь
незначительная часть пашни. Все
остальное заброшено, зарастает
сорняком. Вот где разводится
саранча.

Об этом
источнике огромной опасности —
заброшенных землях, покрытых
сорняками, о лугах и пастбищах и
особенно о лесополосах, которые
невозможно обработать, наша газета
писала уже не раз. Но сейчас ловлю
себя на крамольной мысли: ранее
заброшенные земли зарастают пыреем
и превращаются в сенокосы и
пастбища. Тут происходят
естественные процессы,
соответствующие теории Вильямса. С
другой стороны, в начале прошлого
века зерновые культуры в Иркутской
губернии занимали чуть меньшую
площадь, чем теперь (425 тыс. гектаров
в 1916 году. (Вот так мы доработались
со своими мудрыми правителями, что
хлебное поле по сравнению с 1965
годом ужали в два с лишним раза).

Еще один
экскурс в историю, но в более
близкую. Примерно в 70-е годы,
по-моему, Василий Песков,
замечательный журналист и
публицист, опубликовал в
"Комсомольской правде" статью,
в которой ставил под сомнение
целесообразность освоения
целинных и залежных земель в
Северном Казахстане. И мотивировал
это тем, что раньше они немалые
стада прокармливали. Ученые дали
тогда ответ, суть которого, грубо
говоря в том, что хлеб ценнее сена и
трав. Сегодня все россияне, кому
приходится проезжать по землям
Казахстана, испытвают шок от
увиденного. Огромные массивы, на
которых когда-то колосилась
пшеница, вновь зарастают травами.
Но именно эта республика причиняет
огромные беспокойства соседям:
Омской, Новосибирской и некоторым
другим близко расположенным
областям. Именно оттуда налетают
тучи саранчи. У нас в Приангарье
своя отрождается. Ничто ее не берет:
ни морозы трескучие, ни ливни
дождевые.

Вот и
работники станции защиты растений,
которых я пытаю свыше двух месяцев,
никак не хотят давать
оптимистичные прогнозы по поводу
этого вредителя. Пока что условия
благоприятствуют его развитию.
Лишь иногда раздаются
обнадеживающие голоса. Например, В
АОЗТ "Ангинское" Качугского
района. Саранчи несколько меньше
прошлогоднего. В чем дело? "В
прошлом году хорошо обработали
поля химикатами. Истребляем ее и
сейчас," — лаконично объяснил
директор П. Козлов. Появилась
шпанка на плантациях второго хлеба
в Оекском учхозе — вывели
опрыскиватели. Исчез черный жучок.
Вывод тут один: село должно вновь
повернуться лицом к химии. Точнее,
не столько село, сколько область,
вся Россия. Если нужны свои хлеб и
корма, а значит, и собственное
молоко и мясо, — не надо скупиться
на обработку. Нашла же
Волгоградская область 22 миллиона
рублей в собственном бюджете как
раз для обработки полей. Удалось
выбить и восемь миллионов еще из
федерального бюджета. Неужели мы
беднее? Или не такие ловкие?

И второе.
Надо возвращаться к прежним
приоритетам. Что в основе богатого
урожая того или иного крепкого
предприятия? Не просто удобрения,
химикаты, хорошие сорта, семена. В
основе — современная агротехника,
высокая культура земледелия.
Правда, то и другое тоже требует
денег. Но хлеб — это все. Он дороже
денег.