Проводив
весну заповедную

Семен УСТИНОВ
Байкало-Ленский заповедник

Одну из весен
проводил я в Киренгском
лесничестве Байкало-Ленского
заповедника на верхних притоках
Лены. Полтора месяца радостного
одиночества, сто пятьдесят
километров пешего хода по
пробуждающейся от зимы природе,
масса наблюдений за потаенной
жизнью обитателей лесов, рек, озер.

Частью этих
наблюдений хочу поделиться с
читателем, неравнодушным к судьбе
братьев наших меньших.

Лиловое
царство

Ну что за
чудный сосняк растет на мысочке!
Высокая награда мокрому от пота,
облепленному комарами,
продравшемуся, начерпав ногами
гнилой воды в калтусах на болоте,
путнику — весь он в лиловом мареве
от подснежников! Это чудо-видение
на равных поспорит с весенним
осиянием наших лесов цветущим
багульником. Особенно буйно
зацвели они к середине мая —
запылал весь лес на сосновом
пригорке у моего зимовья. На ночь,
проводив солнце почти закрытыми
головками, они поворачиваются на
восток, знают, где встречать его
утром. Я выхожу из зимовья еще до
солнца, все они на меня смотрят,
молчат. Что молчите? Солнышка, не
меня ждете?" — вопрошаю. Сделаем,
говорю, сейчас взойдет, согреет, а я,
пожалуй сфотографирую ваше лиловое
высочество. Еще вчера все тут было в
ярком мареве, а сегодня уже и
посерели их сиятельства. Напротив
солнца смотришь — они, седенькие,
старчески смиренно склонились к
земле-матушке. Семена вот дозреют, и
можно самим в нее на покой вечный.
Будущей весною все тут опять
покроется цветами, это
взойдут-расцветут их дети, но это
будет уже в новом тысячелетии.

Сброшенные
рога

С лосями,
изюбрями, косулями и северными
оленями природа поступила
по-матерински милостиво — на
длительное время года разрешила
сбрасывать рога, сказала: "Чего
вы будете столько времени мужское
свадебное украшение на голове,
тяжесть такую, зря носить?" И они
стали сбрасывать их, кто с осени,
кто в декабре-марте. Можно подумать,
сколько кальция валяется по лесам!
А поди-ка, найди их, костяные рога…
съедают.

… Ранее утро
в зимовье на вершине ключа Сухого.
Брякает и брякает снаружи кто-то
чем-то. Там, на крыше лежит старый
рог лося, догадываюсь — его и грызет
кто-то. Резко дверь открыл —
мелькнула с крыши и стремительно
взлетела в крону рядом стоящего
дерева чернохвостая белка. Я и
раньше знал, что не только белки —
сброшенные рога копытных кушает
все грызучее племя лесов.

А однажды под
вечер на дальнем калтусе у лесного
озера видел изюбриху, которая
несколько раз подряд
поднимет-уронит ртом какой-то
предмет, похожий на кривой сучок с
полметра длиною. Смотрю в бинокль и
не верю глазам: она грызет рог
изюбря! Рог долго лежал в сыром мху,
несколько размяк и вполне
поддается зубам. Бывало, найдешь
рог, а на нем чьи только резцы не
оставили следов! Мелкие и частые,
как расческой — это грызунишка,
совсем маленький зверек. Следы
побольше — белка или бурундук, еще
больше, подгрызано, даже отломлено
— зверь крупный, вплоть до медведя.
По-видимому, не только наличие
кальция в рогах привлекает лесных
обитателей. Фармацевты Японии
обнаружили даже в самых старых,
несколько лет пролежавших в тайге
рогах остатки биологически
активного вещества. И не кушают ли
рога разные животные также и в
качестве некоего стимулятора? Люди
это обнаружили, и объявлен ныне
сбор рогов по лесам-долам — на
удивление хорошо платят. Но это
прямое преступление перед
биологическим разнообразием,
судьбою которого ныне так
озабочено человечество. Оставьте
ему хоть сброшенные рога, и так уж
некуда зверью деваться от нашей
охоты за мясом, шкурой, пантами,
мускусом, желчью, сухожилиями,
хвостами… Вон, даже на
парапланах-вездеходах немыслимых
бедные наши голодающие "крутые
хвосты" носятся за ними по тайге.

Песня
волков

На зимовье из
похода к верховью Лены вернулся уже
потемну, но тут же взошла необычная
яркая луна. Она лениво разлеглась
на вершине далекой горы и косо
посмотрела в молчаливую тайгу.
Что-то ее там заинтересовало, и она
поднялась повыше — рассмотреть. От
деревьев пролегли длинные серые
тени, в воздухе еще с вечера
ощущалось необъяснимое напряжение,
и он был необычайно прозрачен. По
тайне разлился странный полусвет,
от него близкие деревья как-будто
отдалились, а дальние горы
приблизились. Вскоре луна опять,
как вчера, оделась в радужную
оболочку, и я понял — приближается
длительная непогода. Желая за один
день пройти расстояние до своей
базы, сегодня я не останавливался
на обед и теперь у зимовья занялся
приготовлением ужина. Заметил
странность: дрова не хотели
разгораться даже при наилучшей
растопке. Пока готовился
немудрящий ужин, я прилег на нары и
блаженно растянулся, все-таки за
спиною осталось больше двадцати
километров таежного бездорожья. И в
этот момент услышал вдали, со
стороны, откуда только что пришел,
быстро нарастающий рев-визг-вой, не
поймешь что! Я вылетел из зимовья —
все вокруг подавил всепоглащающий
рев-вой, его сопровождало
разноголосое эхо, и это создавало
дьявольскую какафонию, яростную
толчею мощных разнотональных, но
стройных звуков, от которых,
казалось, дрожал воздух и даже сами
деревья. Все это стремительно
налетело, охватив всю округу.
Ощущение, что рев-визг приближается
именно сюда, ко мне, и кажется: то ли
огромная стая собак невероятно
быстро гонит по лесу какого-то
зверя, то ли моторная лодка,
вывернувшись из-за близкого
поворота, ударила по лесу надрывным
воем мотора.

Да ведь это
же волки! И я же слышал однажды
зимою точно такое чудо. Сейчас не
было только того низкого, грубого
начала. И я понял: нет
"стариков", они теперь заняты
выращиванием молодых. Поют
двухлетки с прибылыми (прошлого
лета рождения), повизгивание — это
их голоса. Ну и мощь же в этой песне!
Стою у зимовья, знаю, был бы в полной
безопасности даже и там, поблизости
от них, а все равно какая-то
азартная жуть до костей пробирает.
Ведь я же меньше часу назад, да еще в
сумерках был там, где они сейчас
концертируют, может, прошел мимо
них, лежащих в обильном там
валежнике. Пели волки не далее
километра от зимовья, исполнителей
было три-четыре, пели в три
следующих почти сразу друг за
другом приема продолжительностью
секунд по 10-15. Ну, братцы волки, ну,
спасибо! Славно уважили, какой
радостный подъем в душу всплеснули.
Не думал, что еще раз в жизни
подарите мне ваш дивный концерт.
Обычное их аааууу! — бледная тень
этой песни, сто раз слышал.

Отчего же
все-таки так мощно и стремительно
несется по тайге этот рев-визг? Не
эти ли атмосферные изменения,
приводящие к необычной
проводимости звуков перед
длительной тяжелой непогодой
вызывают волчьи концерты и дают
такие яркие впечатления? Интересно,
что за пару часов до концерта
впервые в эту весну закуковала
глухая кукушка, — сочное эхо
разносило далеко по тайге ее тихий,
мягкий голос. Вспомнилось подобное
впечатление Владимира Клавдиевича
Арсеньева. В книге "Сквозь
тайгу" он пишет: "Погода была
какая-то странная. Весь день в
воздухе стояла густая мгла, солнце
имело вид оранжевого диска с резко
очерченными краями, так что на него
можно было свободно смотреть
невооруженным глазом, и, как всегда
в таких случаях бывает, появилась
сильная звукопроницаемость. Где-то
далеко выстрелили из ружья.
Стоголосое эхо превратило этот
звук в грохот пушечной пальбы,
который подобно грому прокатился
из конца в конец над всей гаванью.
По опыту я знал, что такая мгла и
такое эхо предвещали непогоду".

… На третьи
сутки пришла дикая непогодища, она
продолжалась неделю.